Соляное сердце - Руслана Рэм

— Не бойся, сестрица. Все с нами хорошо будет, вернемся с Маленой, — также тихо сказала я в ответ.

Как объятия мы свои разжали, то я подошла к Иону и поклонилась. Старик молча надел на шею цепочку и сухо сказал:

— Не снимай.

Я провела рукой по металлическим тонким звеньям и почувствовала тепло, а не холод.

— Она согреет тебя, если в том будет нужда, — пояснил Ион.

— Спасибо вам.

Ион лишь кивнул и посмотрел на князя, но не ничего не сказал, так и стоял рядом с Иринь и смотрел на нас. Я хотела попрощаться с Вайорикой и Димитру, но услышала княжеский голос. Мальчишка прижался к Вайорике, исподлобья разглядывая своего дядю, а Вайорика улыбнулась мне и просто кивнула.

— В добрый, — пробасил Василе и вскочил на коня — большого и спокойного. Протянул руку ко мне и легко втащил в седло.

— В добрый путь, — махнул рукой Больдо и улыбнулся. Ему хором вторили наши провожатые. Василе поднял руку со сжатым кулаком и крепче сжал поводья, ударяя сапогами по бокам коня. Тот встрепенулся, заржал и перешел на быстрый шаг. Так вдвоем мы выехали за ворота.

Конь шел рысцой, унося их все дальше в лес. Тепло Василе согревало, как грела и небольшая цепочка, подаренная Ионом. Я неосознанно гладила ее пальцами и думала про события, что темной тучей налетели на нашу семью. Неужели мы прогневали старых хранителей? Или все к лучшему?

— О чем задумалась, душа моя?

Я прижалась к своему жениху сильнее и ответила:

— Грустно мне, что столько на нашу семью навалилось. Прошлым летом мы с сестрами бегали, смеялись и радовались наступившему теплу. А сейчас, словно кто из богов разорвал наше детское лоскутное одеяло, и теперь мы разъединены нашими судьбами. Ох, я не жалуюсь, Василе! Но тяжело у меня на сердце. Переживаю я и за Малену, и за Иринь.

Княже обнял меня сильнее и поцеловал в прикрытую платком макушку.

— Всегда сложно переступить порог взрослой жизни. У меня этим порогом стала война. При отце на Валахию нападали много и часто, будто тянуло их к нашим богатствам злым наговором. Столько копий сломали, стольких бравых ребят похоронили, что своя судьбина уже и не важна для меня стала. Я лишь хотел защитить свой край. И столько надежд было на союз с Галицкими, на брак Андрии. — Василе тяжело вздохнул и продолжил: — Но мы не располагаем веретеном судьбы и знать нам не дано, что и как будет. Надо просто жить и ценить все то, что имеешь сейчас. А сейчас я самый счастливый жених, ведь ты со мной, душа моя. Приняла меня, и будешь своим теплом меня согревать до самой смерти. Ничего не бойся, Лиль. Со всем мы справимся.

— Спасибо, Василе, за поддержку твою и за нежность твою.

Я погладила держащую меня руку и устремила свой взгляд на видневшуюся сквозь стволы деревьев поляну. Конь прибавил шаг и донес нас до нужного места еще быстрее, но Василе остановил коня на границе с лесом и спешился, помогая слезть и мне.

— Дальше мы сами, а помощника нашего я отпущу сейчас, чтобы он досветла добрался до замка.

И пока мы шли к центру большой поляны, усеянной мелким белым клевером, конь послушно ускакал обратно.

Василе наконец-то остановился, размял плечи, сложил аккуратно свое оружие, большой мешок и уверенно сказал:

— Отойди на пятнадцать шагов назад, Лиля. Сейчас ты увидишь настоящую драконью магию.

Меня сразу же ветром сдуло назад от страха, шаги я почти и не считала, поэтому отбежала дальше под веселый смех Василе. Конечно, что ему войнику сделается, а я могу и упасть ненароком от переизбытка чувств, поэтому, чтобы уберечь себя, сразу и села на траву, да вцепилась в поднятые колени.

Василе подмигнул мне весело и вынул тяжелый серебряный кулон из ворота рубахи, сжал его крепко, зашептал губами древний призыв и резко дернул рукой вниз, оставив на кулоне и одежде кровавый след. Кровь его закапала с раненой руки и на землю, громко шипя, испуская струйки пара. Трава вокруг князя почернела, вспыхнула резким пламенным столбом и поглотила его с головой. Я зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть, не помешать ритуалу, так и смотрела во все глаза, как разрастается огненный столб, ширится изнутри, словно подстраивается под того, кто сейчас в его сердцевине растет. А потом не успела я моргнуть, как схлынуло пламя, растеклось по поляне искорками яркими и исчезло.

Зато огромный черный дракон не исчез. Замер камнем и пристально смотрел на меня.

— Василе? — голос мой дрожал, но не от страха, а от восхищения перед мощью и силой, которую так близко могли увидеть лишь единицы. Я медленно подошла к нему, и дракон плавно опустился ниже, подставляя под мои пальцы прочную чешую на длинной шее. Он фыркнул, когда я прижалась к нему всем телом и обняла, как смогла, ведь длины моих рук не хватило обвить толстую шею полностью.

— Какой же ты красивый!

«Лиля», — услышала я в своей голове и ойкнула. В глазах дракона появились смешливые искорки. Я не удержалась и рассмеялась в ответ.

— И что теперь, дракон мой. Что мне надобно сделать?

«Положи попону на мою спину, она заговоренная и не слетит с меня. Оружие мое повесь на свою спину, как и мешочек свой, а потом залезай, проговори «Аripi cu mine» («Крылья со мной» на рум.) и мы отправимся в путь.»

— Хорошо. Постараюсь не сплоховать, — сказала я и принялась за дело: положила ту самую попону на спину Василе, принялась навешивать на себя наши вещи. Оружие было хоть и немногочисленным, но тяжелым, и я с трудом его на себя нацепила. Повесила свой мешок и, кряхтя как старая бабка, залезла на дракона. И как только я села, то вес тяжелый исчез, будто и нет ничего за моей спиной.

«Я с тобой ношу нашу разделил», — мысленно сказал мне Василе и напомнил про волшебные слова.

— Аripi cu mine! — выкрикнула я с радостью, и как только закончила фразу, то мощные драконьи крылья расправились, сделали пару взмахов, и мы взмыли в ясное небо.

Малена расчесывала белые волосы, проходясь дорогим гребнем по прядям с затаенной нежностью. Урса лежал на шкуре, положив тяжелую голову ей на колени и тихо дремал. С того самого мига, как он похитил ее в свое снежное царство, соединенное с миром людей лишь одной стеной замка, который для путника казался бы лишь бесконечной глыбой льда, Малена испытала бурю эмоций: от злости до нежности.

Злость у нее вспыхнула на запрет встречаться с родными, но лишь до того момента, пока она не привыкнет к месту, не примет своего мужа, тогда чары ослабнут, и самые дорогие для Малены люди наконец-то смогут ее увидеть и обнять.

Ничего странного в том не было, ведь она сама знала, кто подарил ей перстень и что ее ждет. И про сильные чары тоже знала. Соль ведь тоже не каждому раскрывается, мало кто о ее лечебных свойствах знает, так и тут — не запрет, ограничение, и если приручишь волшбу, то и мир другими красками заиграет.