Аманда исчезает - Мелисса Фостер

Молли думала о Ньютоне и о городских тайнах, которые он наверняка знал, но так же наверняка никому не выдал бы. Тем временем Карр рассказывал о мини-отеле «Весенняя ферма»:

– Бревенчато-каркасный дом, построенный в 1768 году, первоначально использовался как фермерский коттедж, а ныне относится к объектам архитектурно-исторического наследия. Вокруг тридцать акров лесов, садов, лугов, хм… – Ньютон оторвал взгляд от своих дрожащих рук, посмотрел поверх голов слушателей, потом снова на ладони, – ручьев, родников. Есть свой, хм, пруд. В общем, мини-отель – закрытый мирок, царство покоя и уединения, пережившее века. Вручную отглаженные простыни, домашнее мыло, свежие цветы и внимательное отношение к каждой мелочи делают этот мини-отель уникальным, – не хуже менеджера турагентства нахваливал Карр.

Пока он описывал прилегающую территорию, Молли понемногу отвлеклась. От мини-отеля ее мысли перетекли к садам, от садов – к лесам, к пастору Летт и, наконец, к Родни. Надо же, человека до смерти забили! Едва Молли представила, как пастор Летт вернулась домой и увидела тело брата, доклад Ньютона отступил на второй план. Не поэтому ли пастор Летт уехала из пасторского дома? Может, пастырский долг закаляет человека, готовит к жизненным перипетиям и не дает утратить веру? Молли задумалась о своей вере в Господа, и тут ладонь под повязкой словно полыхнула. Жар, нарастающий с каждой секундой, вернул Молли к реальности.

– …Старый дом Перкинсонов. Хм, строился он как отель и тоже имеет историческую ценность. Отель… хм, отель «Уиндербер», да, так он назывался в пору, когда Бойдс был Меккой отпускников и состоял из трех отелей, нескольких частных домов и железнодорожной станции.

Порез на ладони горел все нестерпимей. Молли сжала запястье другой рукой и сморщилась от боли.

– Что такое? – шепотом спросил Коул. – Молли, в чем дело?

– Ладонь как огнем жжет. – Молли встряхнула перевязанной рукой и закачалась взад-вперед. – Боль адская! – шипела она, отчаянно стараясь не закричать.

Ньютон уже заметил и красное лицо Молли, и слезы на глазах.

– Что с вами?

Кто это спросил, Молли не поняла. Все смотрели на нее – кто с недоумением, кто с любопытством. Она не могла перестать качаться: боль простреливала от запястья к локтю, словно с кровью по венам двигалась. Коул уже поднялся и помог встать Молли.

– Я… ладонь порезала, сильно, – как можно спокойнее проговорила она. – Пожалуй, мне лучше уйти.

Невозмутимый Коул повел ее к машине, заверив членов комитета, что с Молли будет все хорошо.

На полпути Молли неожиданно повернулась к Ньютону и отрывисто спросила:

– Ньютон, как найти дом Перкинсонов?

В глазах Молли читалось такое страдание, что потрясенный Ньютон не сразу понял, о чем речь.

– А-а! – протянул он, вспомнив свой доклад. – За грунтовой дорогой у озера, но ходить туда нельзя. Ни в коем случае. – Ньютон покачал головой, глядя, как Коул упрашивает Молли сесть в машину. – За домом присматривает пастор Летт. Ей строго-настрого запрещено пускать посетителей не только в дом, а даже на тот участок дороги.

Молли кивнула – спасибо, мол, поняла – и отвернулась.

– Спасибо, Ньютон, – поблагодарил вслух Коул. – Доклад отличный, но, боюсь, нам пора. – Он помог жене сесть в машину.

Молли рухнула на сиденье и сложилась пополам: не закричать бы в голос! Коул снял повязку с ее ладони, а Молли отвернулась, боясь смотреть на рану.

– Что там? – спросила она. Коул не ответил, и она настойчиво повторила: – Что там? Как рана?

– Молли, что это?

Молли взглянула на ладонь: место пореза покраснело и опухло. Обвиняет ее воспаленная Т или умоляет, Молли не знала, но чувствовала: пульсирующая боль – сигнал.

– Утром никакого воспаления не было, честное слово!

За долю секунды разрывающаяся от боли рука онемела, опухоль спала, краснота поблекла. В следующий миг прошло и онемение.

– Что за ерунда? – пробормотал Коул.

– Понятия не имею, – отозвалась Молли. – Уже не болит. Вообще не болит! Господи, Коул, что со мной?!

Прошло несколько часов, а Трейси по-прежнему чувствовала себя разбитой и измученной. Открыв глаза, она увидела: женщина сидит на пне, в одной руке – старый перочинный нож, в другой – деревянная птичка.

– Мамочка не любит плохих девчонок, – проговорила женщина.

Трейси уже не мучили ни боль в руках, ногах и плечах, ни отчаяние.

– Придется отправить тебя в страшное место.

– Нет, – шепнула Трейси. Сил сопротивляться не осталось. Девочка умоляюще смотрела на похитительницу.

– Юная леди, вы сами лишили меня выбора. Мне будет хуже, чем тебе.

Трейси смотрела, как стружка падает с деревяшки на земляной пол. Взгляд остановился на ноже, потом скользнул к деревянным птичкам, выстроившимся вдоль стены, у которой спала Мамочка. Вдруг каждая птичка означает похищенного ребенка? Трейси снова взглянула на нож.

Мамочка молча вырезала птичью голову. Когда обозначился клюв, похитительница встала и бережно посадила птичку на пень. С ножом в руке она и повернулась к Трейси.

Девочка стиснула зубы, сдерживая рыдания.

Так, с ножом, Мамочка и шагнула к Трейси, протянула к ней обе руки. Девочка отпрянула и крепко зажмурилась, но Мамочка, засмеявшись, осторожно поставила ее на ноги.

– В чем дело? – тихо спросила Мамочка.

Трейси украдкой глянула на нее и попыталась отстраниться, но Мамочка крепко держала ее за плечи. Наконец женщина отпустила одно плечо Трейси, поднесла руку с ножом к глазам, внимательно вгляделась, нахмурилась. Негромко хмыкнув, швырнула нож к пню и отпустила девочку.

– Пошли, – устало проговорила она.

Трейси облегченно выдохнула и побрела за ней. Мамочка отодвинула фанеру и повела девочку по земляному коридору. Возле входа в темную пещеру Трейси охватила слабость – не может она туда идти, просто не может! От страха сжало горло. Мамочка обернулась, схватила за руку и потащила за собой.

– Нет! – закричала Трейси. – Я больше не буду, обещаю! Прости меня, прости! Пожалуйста, не сажай меня в страшное место, ну пожалуйста!

Мамочка забубнила молитву, еще больше напугав Трейси:

– «Книга пророка Осии», глава 9, стих 7: «Пришли дни посещения, пришли дни воздаяния; да узнает Израиль, что глуп прорицатель, безумен выдающий себя за вдохновленного, по причине множества беззаконий твоих и враждебности».

Мерзкий запах мочи, дохлятины и страха стоял в пещере, будто дождевая вода – в фундаменте старого дома. Окаменев от ужаса, Трейси не могла сдвинуться с места. Сильные пальцы впились в плечо девочки, сжали словно тисками. Другой рукой Мамочка толкнула ее в спину, заставляя двигаться вперед.