Притворяясь мертвым - Стефан Каста

Ее голос звучит слабо, почти робко после всех наших воплей, и тут я замечаю, что она плакала — потекшая тушь оставила два черных ручья на ее щеках.

— Вот и мы, Криз, — говорю я.

* * *

Втроем становится легче. Мы чувствуем себя увереннее. Или, может быть, оттого что Рони бежит впереди нас? Она умеет читать незримые знаки леса. У нее есть то, чего нет у нас, — совершенный нюх. Криз смеется и болтает обо всем понемногу.

— Черт, как же я рада, что вы все-таки появились, — говорит она. — Я думала, помру, увидев, что вас нет.

— Сегодня же не тот день, Криз. Мы договаривались встретиться вчера.

— Вчера я не могла. Я работала весь день.

— Мы же не знали.

— Куда мы идем?

Туве останавливается. Стоит в нерешительности.

Я осматриваюсь. Снова не узнаю лес ни справа, ни слева. На верхушке ели я вижу птицу. Она издает несколько коротких трелей. Повторяет их три-четыре раза. Затем следует другой элемент песни. Ее песня похожа на рэп. Грудь птицы усеяна темными пятнышками и светится на солнце. Внезапно я вспоминаю. Конечно! Это дрозд. Гнездо с голубыми яйцами и самкой расположено на несколько уровней ниже.

— Вон там Филип нашел гнездо дрозда, — говорю я. — Нам нужно направо.

Мы продолжаем путь. Я немного горд тем, что хоть раз правильно определил направление.

— Осталось недалеко, говорит Туве, когда через некоторое время перед нами поднимается гора.

Я киваю, подношу ладони ко рту и кричу:

— Филип!

Гора отзывается эхом. Оно долго повторяет имя Филипа, пока не теряется среди деревьев. Как в фильме. Мы прислушиваемся, но не получаем ответа.

— Посмотрите, там наверху дым! — говорит Криз.

— Нам туда! — говорю я. — Там наш лагерь.

Мы почти ползком преодолеваем последний отрезок пути. Рони лает. Мы смеемся. Я кричу:

— Вареная колбаса! Арахисовое масло!

Туве вторит мне:

— Чипсы «Тако»!

Старый добрый наш лагерь! Как приятно снова увидеть Филипа!

Мы почти наверху и видим, что дым становится гуще. Это означает, что там кто-то есть! Кто-то разжег костер. Я кричу:

— А вот и мы! Готовьте три порции каприччозы с сыром!

Криз и Туве смеются надо мной.

— Странно, что они не отвечают, — говорит Туве. Она приставляет ладони ко рту:

— Пия!

Тишина, лишь слабый ветерок в кронах деревьев, лишь ворона или, вернее, ворон каркает где-то высоко в небе.

— Кажется, их нет, — говорю я.

— Кто же тогда жжет костер? — спрашивает Криз.

* * *

Последний отрезок пути мы преодолеваем медленно, как-то настороженно. Наконец до нас долетают какие-то звуки. Сначала я ничего не понимаю. Не могу определить, откуда они доносятся. Здесь, в лесу, это трудно. Мне кажется, что звуки раздаются совсем с другой стороны. Смех. Манни?

— Филип! — кричу я.

Я останавливаюсь, перевожу дух, слушаю. Сердце выскакивает из груди. Наконец голос отвечает:

— Да-а-а!

Кажется, это Филип. Сначала я не узнаю его голос. Но вскоре сомнение проходит. Хотя неужели это и правда Филип?

— Это мы! — кричу я. — Мы идем!

С горы снова слышен смех. Манни? Затем первый голос, который должен принадлежать Филипу, говорит:

— Хорошо.

— Всем привет! — кричит Криз.

Мы выходим из-за деревьев, видим наш лагерь, и я останавливаюсь как вкопанный. Лагерь выглядит совсем не таким, каким мы его оставили. Повсюду валяются наши вещи: одежда, рюкзаки, ботинки, бинокли, кастрюли, пивные банки, тарелки, подстилки. На дереве сидит сова. Мой рюкзак перевернут и брошен на землю.

Перед кострищем лежат Манни и Филип. Они смеются над нами, но не встают. Костер потух и просто дымится. Две банки из-под пива и бутылка валяются между ними.

— Здорово, — говорит Филип и кривится.

— Клево, что вы пришли, — добавляет Манни.

— Черт, ну мы и заблудились, — говорю я и перевожу Дух.

Филип хохочет.

— Я думала, мы вас никогда уже не найдем, — говорит Туве.

— Мы столько миль прошагали!

— Да, ну и дела, — с улыбкой говорит Манни. Он отхлебывает из бутылки. Затем снова сползает.

— Что вы пьете? — спрашиваю я.

— А где Пия? — перебивает меня Криз.

Я оглядываюсь. Обнаруживаю Пию-Марию в темноте под навесом. Та спит. Криз подходит и осторожно трясет ее.

— Проснись! Это Криз! Я пришла.

Крепкое тело Пии-Марии шевелится. Она поднимает голову и сонно смотрит на нас. На Криз, на меня, на Туве. Затем невнятно бормочет:

— Криз! Черт, как круто!

Рони обнюхивает ее, тихонько помахивая хвостом.

Мне необходимо поесть, и я раскрываю свой рюкзак. Где-то тут нарезка вареной колбасы! Ее-то я и съем. Что за черт! Кто рылся в моем рюкзаке? Я оглядываюсь.

— Кто спер мою еду? — спрашиваю я.

— Э, Кимме, расслабься, возьми пивка, — предлагает Манни.

Он открывает банку. Я качаю головой. Манни протягивает банку Туве, она берет пиво и пьет долго, не отрываясь. Допив, стонет:

— Черт, как хорошо.

— У тебя есть еще? — спрашивает Криз.

— Конечно, — отвечает Манни.

Из-под навеса выползает Пия-Мария.

— Дайте мне пива, или я умру.

— У вас была вечеринка? — спрашиваю я.

Почему-то мой вопрос жутко развеселил Манни и Филипа. Они громко смеются.

— Точно, — говорит Манни. — Небольшая вечеринка. Хотя, скорее всего, это была разминка. Настоящая вечеринка впереди. Теперь все в сборе.

Я залезаю под навес. Вижу остро заточенный нож Филипа, поднимаю и откидываю его подальше.

— Нельзя оставлять нож там, где спишь.

Я изучаю то место, где оставил свой рюкзак. Мои зеленые кальсоны тут. В другом конце нашего укрытия я нахожу знакомые пакеты. Осматриваю их. Пюре быстрого приготовления и замороженные овощи с рисом. Это мои пакеты.

— Кто спер мою еду? — кричу я.

— Расслабься, Кимме, — отвечает Филип.

— Ты портишь вечеринку, — говорит Пия-Мария. Цвет ее лица становится прежним.

* * *

— Возьми мои бутерброды, — предлагает Криз. — У меня их полно.

Я ловлю пакет.

— Чудесно, — говорю я и разрываю целлофан. Мне достались бутерброды с сыром и несколько с колбасой. Я протягиваю один Туве и торопливо откусываю свой.