Умница для авантюриста - Ева Ночь

Философские думы настолько захватили меня, что в какой-то момент я испугался. Может, я начал стареть? Глупости. Чужой мир странно влияет. Айгесстидэйзамирз в прошлом подобные размышления считал жутким занудством и не раз прогуливал высокопарную чушь, предпочитая скучным занятиям интересные развлечения.

Прикрыв глаза, я твёрдо выкинул лишнее из головы и пообещал больше никогда не говорить о себе в третьем лице, словно о каком-то незнакомце, что жил когда-то на Зеоссе и ко мне настоящему не имеет никакого отношения. Он и я — единое целое. Айгесстидэйзамирз и мистер Гесс Тидэй — не два разных человека, а один настоящий первородный кровочмак.

Интуиция и холодный расчёт, умение замечать мелочи и делать выводы почти приблизили меня к решению, как выбраться из ловушки и где искать вход в свой мир.

Всё просто: нужно найти необычные нестыковки, зацепки, от которых можно оттолкнуться. Я скупил все газеты и ухитрился собрать прессу за то время, что пребывал здесь. Мне очень помог мой работодатель — мистер Вайтер — любитель толстых вонючих сигар и чтения новостей этого мира.

У местных мужчин есть некий ритуал — шуршать страницами утром, за чашечкой кофе и вечером, кутаясь в плед и попыхивая трубкой или сигарой — кто к чему привык.

Хорошая добрая традиция мистера Вайтера сыграла мне на руку: я стал обладателем вороха ненужной макулатуры. Среди букв и слов, продираясь через пустые сплетни и вымыслы, я искал тот самый бриллиант, точку, от которой можно оттолкнуться в своих поисках.

Через два дня, после работы, обложившись газетами, я приступил к штудированию прессы. Я почти нащупал нить, когда в дверь негромко постучали.

Я в раздражении хлопнул ладонью по газетным страницам, отчего те разлетелись по всей комнатушке. Шаракан. Убью любого, кто посмел меня отвлечь!

Рванул дверь и замер. Ругательства застряли в горле. Я поперхнулся и сдавленно кашлянул в кулак.

На пороге в сером платье и шляпке, что криво сидела на золотистых кудряшках, стояла мисс Рени Пайн. С распухшим носом. Красными глазами и следами невыносимого горя на миловидном лице.

Рени

Утро началось как обычно — с ворчания миссис Фредкин. Она возилась на кухне и бурчала под нос, высказывая невидимому собеседнику все беды, что свалились на её прекрасную голову.

Привычная, домашняя обстановка, знакомая до мелочей.

— Ваш батюшка, мисс Эренифация, снова не ночевал дома. Совершейнейшая безответственность и наплевательское отношение к своему здоровью! Без ужина и, судя по всему, без завтрака! Скажите мне на милость, зачем я стараюсь, для кого готовлю вкусные и полезные блюда? Напрасный труд и неуважение к моим ранним сединам!

Сейчас она заявит, что преждевременно постарела, связавшись с нашей сумасшедшей семейкой, и потратила лучшие годы своей жизни на людей, что не умеют ценить высокие порывы её добрейшей души.

Иногда мне кажется, что в Герде пропала писательница и драматическая актриса одновременно. Её пафосные речи всегда дышат страстью, и, начиная высказывать обиды и претензии по привычке, она входит во вкус, а под конец даже слезу готова пустить. Или огреть батюшку полотенцем, если он в зоне её внимания вдруг оказывается.

В общем, Герда сетовала на загубленную жизнь, привычно ругала отца, одновременно проворно накладывая пышные оладьи на тарелку и разливая душистый чай по чашкам.

Я поцеловала её в пухлую щёчку и, жмурясь от наслаждения, съела два оладушка, щедро политых сладким сиропом. Тают на языке — и это не комплимент, а чистая правда. Не домоправительница у нас, а клад! Я Герде так и сказала, ни капли не польстив.

Миссис Фредкин зарделась, как солнце на утренней заре, и перестала бурчать.

— Жаль, нет мистера Гесса, — вздохнула она, прикладывая чашечку с чаем к губам. Пухлая ручка, оттопыренный мизинчик — так и просится на картину. — Вот кто бы оценил мои старания!

Я посмотрела на домоправительницу с подозрением: что-то слишком часто она вспоминает случайного мистера Гесса. «Часто» — это второй раз с момента их знакомства, но Герда не тот человек, что пылает доверием к первому встречному. Неужели секрет к её суровому и подозрительному сердцу зарыт на пути поедания сладостей в огромных количествах?

— Он кланялся вам, передавал наилучшие пожелания, — брякнула, не подумав. Герда тут же встрепенулась, как боевой конь при звуке трубы и просверлила меня взглядом.

— Вы виделись? — так и не поняла, что прозвучало в её голосе: сдержанная заинтересованность или скрытое осуждение.

— Встретились случайно в лавке мистера Петерфайна, — пояснила, зорко наблюдая за мимикой домоправительницы. Если сейчас она снова выразит своё неудовольствие или начнёт читать лекцию о том, как подобает себя вести скромным благовоспитанным девушкам, я закричу.

Но миссис Фредкин в лице не изменилась, только качнула важно головой и сделала ещё один маленький глоток чая, а я, пока она загадочная и задумчивая, улизнула на волю.

Меня ждал Бит — радужный кролик мистера Гесса. Каждое утро, после завтрака, я шла потискать довольное животное. Бит — милое круглоухое создание — оказался парнем с характером: он так и прижился возле бело-голубых кустиков, нередко шлёпал по зелёной лужайке, но наотрез отказался от клетки, что я изготовила собственноручно для него.

Поначалу я опасалась, как бы он не потерялся, но Бит не собирался исчезать, не прятался по пыльным углам, не убегал к соседям и вёл себя очень правильно, я бы сказала — разумно.

Он легко шёл на руки, любил сидеть на моих коленях и нередко с любопытством разглядывал, чем я занимаюсь в гараже. Для меня Бит был лучше кошки и преданнее собаки. Прав оказался мистер Гесс: трудно будет расстаться с таким замечательным другом.

Сегодня Бит не проявил привычного благодушия: почему-то волновался, нервно дёргал ушами и издавал тревожные звуки. Я обеспокоилась: может, у зверька что-то болит? Он не пошёл на руки, а метался от вазона к вазону, распуская фонтаном разноцветный хвостик.

— Что с тобой? — спросила ласково и попыталась погладить мягкую шелковистую шкурку. — Что случилось?

Бит сорвался с места и помчался к забору. Прямо туда, где виднелся почтовый ящик. Я пошла за ним вслед, озадаченная странным поведением. Может, погода поменяется?

В ящике белел конверт. Я напряглась.

Нам никто не писал — некому. Поэтому письмо — нечто необычное и тревожащее. Я протянула руку и замерла, боясь притронуться. Рядом попискивал кролик. Я посмотрела на животное с сомнением. Он как будто понимал, в чём дело, знал, что таится в этом простом бумажном прямоугольнике. Странное чувство, словно Бит разумен, как человек.

Обычная плотная бумага со следами клея на сгибах. Ни обратного адреса, ни других пометок. Белый конверт без единой зацепки. Почему-то стало страшно.

Я надорвала край и почувствовала, как дрожат пальцы. Внутри — согнутый пополам лист. Раскрывая его, не ждала ничего хорошего. Дурное предчувствие накатило тошнотой и сжало горло.