«Бесы» вчера и сегодня - Людмила Ивановна Гордеева

России революционных сил, способных изменить существующий порядок общественных отношений «снизу» или «слева». Он ищет другие пути, более реальные и приемлемые. Вплоть до того, что ожидает каких-то кардинальных решений от правительства. И снова, можно ли упрекать за это автора «Бесов», если даже такой революционный мыслитель, как Энгельс, признававший, что Россия по своему экономическому и нравственному положению находится накануне революции, писал, что эту революцию надо ждать не от народа, а от правительства, от «высших классов столицы».

Энгельс Фридрих

(нем. Friedrich Engels) (1820–1895) — немецкий философ, историк и предприниматель, политический деятель. Один из основоположников научного коммунизма. Друг и единомышленник Карла Маркса и соавтор многих его трудов, в том числе посвящённых русскому революционному движению

Мы можем, конечно, упрекать Достоевского в том, что среди нечаевцев в его «пятёрке» он не изобразил ни одного настоящего мужественного революционера, стойкого и честного борца. Но были ли в ней такие люди? Как можно отнестись к «революционерам», которые на суде оправдывают своё участие в убийстве товарища только своей трусостью перед Нечаевым?{34} Один только этот факт во многом оправдывает писателя.

Как написал позже сам Достоевский, он стремился объяснить возможность появления в обществе нечаевцев, он хочет в романе поставить героев в такие условия, которые хоть в какой-то мере могли бы оправдать их поступки, наделяет их соответствующими их злодейству характерами. При этом автор не лишает своих героев многих положительных черт — человеколюбия, доброго отношения к родным и близким и даже мужества. Шигалев, например, не испугался отказаться от участия в убийстве и выказать своё отношение к этому преступлению, хотя при этом и рисковал своей жизнью.

Анализируя идеи и поступки героев и прототипов романа, мы приходим к выводу, что Достоевский прекрасно понимал, что нечаевщина «представляет собой то пагубное отклонение от нормальной дороги, которое всегда наиболее вредило делу и на десятки лет отклоняло успехи его»{35}.

Писатель протестовал против этого отклонения. Это не значит, что он призывал сидеть, сложа руки и ждать, когда придёт время для деятельности «чистых социалистов» и «настоящих революционеров». Каждое время, каждая новая ситуация выдвигает свои задачи. Главнейшей задачей на рубеже 60–70 годов XIX века Достоевский считал воспитание масс, нравственное совершенствование и просвещение человека. Для этого он приступает к изданию «Дневника писателя», временно отказавшись от работы над художественными произведениями.

И какой неожиданной не казалась бы проводимая мною параллель, но ведь именно эту же задачу поставила перед собой неравнодушная молодёжь, сменившая идеи террора на новый этап революционного движения народников — «хождение в народ», где главной идеей стало просвещение.

Хотя, безусловно, великий писатель не ставил себе цели изобразить в романе фотографический снимок с нечаевщины. Он так объясняет свою цель в статье «Одна из современных фальшей»:

«Некоторые из наших критиков заметили, что <…> собственно портретов или буквального воспроизведения Нечаевской истории у меня нет; что взято явление и что я попытался лишь объяснить возможность его появления в нашем обществе, и уже в смысле общественного явления. <…> Всё это, скажу от себя, совершенно справедливо. До известного Нечаева и жертвы его Иванова я лично не касаюсь. Лицо моего Нечаева, конечно, непохоже на лицо настоящего Нечаева. Я хотел поставить вопрос, и сколько возможно яснее, в форме романа, дать на него ответ: каким образом в нашем переходном и удивительном современном обществе возможны — не Нечаев, а Нечаевы, и каким образом может случится, что эти Нечаевы набирают себе наконец нечаевцев?»{36}

Как видим, писатель не рисует подлинных портретов своих прототипов. Он ставит себе более сложную задачу: показать сущность такого явления, как нечаевщина, его истоки, причины. Нельзя найти в романе прямых отражений реальных типов, — но психологическая суть была схвачена писателем точно и развита с такой силой, которая имеет огромное художественное и нравственное значение и в наше время. Несколько поколений сменилось на Земле после появления романа и каждое из них имело в своей истории собственную нечаевщину, нравственную суть которой увековечил в романе великий писатель.

Глава III

Роман «Бесы» в оценке современников

«Бесы» начали печататься в январской книжке «Русского вестника» за 1871 год. В январе-феврале были напечатаны I–IV главы, в апреле — V глава. К ноябрю 1871 года было опубликовано более половины романа — две части из трёх. В это же время появляются и первые рецензии на роман.

Содержание «Русского вестника» М. Н. Каткова с извещением о начале публикации романа «Бесы», 1871 г. Университетская тип.

Начало публикации книги было воспринято довольно сдержанно. «Биржевые ведомости» от 19 февраля отмечают, что, судя по двум первым главам, роман «обещает быть весьма интересным». Анонимный автор статьи даёт короткий пересказ глав и характеристику Варвары Петровны Ставрогиной, её отношений со Степаном Трофимовичем.

Газета «Голос» в № 40 за 1871 год полагает, что судить об этом произведении ещё рано, отмечает общие достоинства и недостатки романа.

Главное, что бросается в глаза при знакомстве с мнением современной Достоевскому критики появившегося в печати романа «Бесы», — это то, что книгой недовольны практически все: и демократическая критика, и либерально-буржуазная, и консервативная. Причём основные пункты, по которым упрекают Достоевского, сходятся у большинства рецензентов. Первый и, пожалуй, главный из них заключается в том, что писатель изобразил явление ничтожное, на которое не стоило бы обращать внимание.

Во-вторых, писателя бранят за то, что он изобразил психически ненормальных людей, каких на самом деле не бывает. Кое-кто, конечно, вспоминает о нечаевцах, но, тут же, оговаривается: зачем же уродовать урода? И зачем вообще о них писать? Высказывание Шатова о роли народа в спасении России и рассуждения Кириллова о необходимости нравственного перерождения человека для светлого будущего воспринимаются как бред. Ни один из критиков не видит в народе той силы, которую сумел и захотел увидеть Достоевский. Шатова и Кириллова все называют маньяками, несомненно, повреждёнными, помешанными и т. п., а их идеи — бредовыми, галлюцинацией.

Критики категорически отрицают наличие в России язв и миазмов в таких размерах, как это показывает Достоевский. По высказываниям рецензентов видно, что