Пират. Капитан - Командор - Андрей Посняков

— Нет, — Громов качнул головой. — Не хотелось бы к дикарям, еще суп из нас сварят.

— Не сварят, ямаси людей не едят.

— А что другие индейцы? — уточнила Бьянка. — Которые не дикие.

Том шмыгнул носом и нервно зевнул:

— Другие — это кусабо: ашпу, комбаи, куза и прочие. Их еще индейцами в поселении зовут, они с белыми дружат и беглецов ловят да возвращают хозяевам, за что имеют деньги, оружие и все такое прочее. Хотя… могут и просто убить. Но это вряд ли, разрази меня гром! Они ж не дикари — порох, ружья да денежки кому ж не нужны-то?

— Да-а, — выслушав, протянул Андрей. — С этим кусабо нам уж точно встречаться никак не с руки. А где они проживают-то?

— Саванна — их река, — чернокожий беглец вздохнул и потер запястья. — И ямаси Саванну своей считают.

— Враждуют?

— Еще бы, разрази меня гром!

— Так нам, похоже, незаметно вообще никак не пробраться, — посмотрев на небо, озадаченно промолвила Бьянка. — Дикари — следопыты известные…

Негр неожиданно засмеялся:

— Так ведь не так уж и много их! На столько-то земель — раз-два и обчелся. К тому ж и Саванна — река широкая, а плот — низенький, незаметный… А коли дожди пойдут — так и вообще хорошо, ни один индеец на своей лодке на реке не покажется, разрази меня…

— Понятно! — встав на ноги, перебил Громов. — Ну коли такое дело, пошли к реке — чего тут выжидать-то?

К реке шли два дня и добрались, слава богу, без всяких приключений. Беглый раб Том, к слову сказать, оказался весьма ценным спутником и как проводник, и как охотник — всю дорогу он учил Громова ставить силки и устраивать различного рода ловушки, в одну их которых на исход первого дня весьма кстати попался болотный кролик. Снасти, соль и острогу с огнивом — все, что нашлось в хижине, путники, естественно, прихватили с собой, да и у Тома оказался изрядных размеров ножик.

Плот соорудили, связав сплетенными из травы веревками упавшие стволы деревьев и хворост, вышло устрашающе и неказисто, зато надежно — получившееся плавсредство уверенно выдерживало троих. Потратили почти целый день, умаялись, но деваться-то было некуда! Громов еще предложил установить на плоту шалаш, на случай дождя, да и вообще, для удобства, однако чернокожий беглец сразу же резко запротестовал против такого дела — с шалашом плот был бы слишком заметен.

— Лучше набросаем на него побольше травы: и мягко и в случае чего — сойдет за плавающий островок, разрази меня гром!

— А если зарядят дожди?

— Лучше уж вымокнуть, чем попасться.

С этим утверждением спорить было трудно, и Громов идею с шалашом — и впрямь недостаточно продуманную — оставил, тем более что юная баронесса не высказывала никаких претензий да и вообще вела себя достойно, стойко перенося все трудности и лишения неожиданного путешествия.

Качнувшись, толкаемый Андреем и Томом плот медленно отчалил от берега и, величаво покачиваясь, поплыл по течению реки. Быстро забравшись на борт, мужчины сноровисто взяли в руки шесты, отталкиваясь от дна и выводя плот на стремнину, ближе к середине реки. Там шесты уже не годились, приходилось по необходимости орудовать импровизированными веслами, вырезанными из древесной коры.

К удивлению Громова, сплав проходил довольно комфортно: дождей не было, в небе ярко светило уже не жаркое, а вполне себе приятное солнышко, болотистые, заросшие густым кустарником берега казались безлюдными, а кишевшая в речке рыба клевала буквально на всё! Даже пустой крючок хапала!

Ближе к вечеру беглецы выбирали какую-нибудь отмель, приставали, жгли костер, пекли на углях пойманную за день рыбу, на ночь же — в целях безопасности — снимались с отмели и пристраивали плот под каким-нибудь кустом.

А утром вновь выводили плавсредство на середину реки — вот и вся работа! А потом лежи себе на мягкой травке, лови рыбу, болтай, загорай! Наверное, можно было бы плыть и ночью, да опасались налететь на мель или, того хуже, камни. И так уже пару раз вытягивали плот с песка. Что же касаемо камней, то перекаты были хорошо видны — и слышны — еще издали, можно было обогнуть или, спрыгнув в воду, провести плот через отмель.

Дующий почти все время ветерок иногда угонял плот к берегу, зато уносил комаров и прочую кровососущую нечисть, которой, впрочем, сейчас, поздней тропической осенью, было куда как меньше, чем летом.

С каждым днем река становилась все шире, и на плот уже начинали накатываться большие, малоприятные волны, так что путники быстро промокли, хотя столь же быстро и высохли на солнце и на ветру.

Болтая, Андрей и Бьянка вспоминали своих прежних друзей, Барселону и некое судно под названием «Красный Барон», корабль, обладающий волшебным свойством каким-то образом перемещаться во времени… правда, как выяснилось, вовсе не обязательно в ту самую эпоху, где до этого был. Америка шестьдесят второго года… сожженная ядерной войной! Другой, параллельный, уже — увы — не существующий мир. А где же тогда тот, родной? Кто бы знал, кто б смог ответить.

Громов покачал головой и, зевнув, заложил за голову руки. Юная баронесса прильнула нему, положив голову на грудь, и, кажется начинала подремывать. Устроившийся впереди с шестом беглый негр Том вполголоса напевал какую-то тягучую прилипчивую мелодию, отдаленно напоминавшую блюз.

— Вот тебе и «Америкэн Бэндстед», — пошутил молодой человек. — Рики Нельсон!

— Скорее уж, Чабби Чеккер, — открыв левый глаз, заметила девушка. — Томас! А ты что такое поешь?

— Так просто, песня, леди, — негр улыбнулся во всю ширь.

— Ты упорно называешь меня леди, — подняла голову Бьянка. — Почему?

— Ваше воспитание, моя госпожа! Настоящую, с рождения, леди видно сразу. По всему, разрази меня гром! Походка, грация, манера говорить.

— По твоей речи тоже не скажешь, что ты простой раб!

— Я же был грум! Меня учили. На свою голову, как позже заметил полковник Роджерс!

— А почему ты ничего не рассказываешь про свою жизнь? — любопытная девушка никак не хотела отставать, донимая бедолагу вопросами, на которые Том отвечал уклончиво, но с неожиданным достоинством и с крайней степенью вежливости.

— О, милая леди! Поверьте, в моей прежней жизни нет ничего такого, о чем стоило бы рассказать! Какая жизнь может быть у раба? Одни побои, унижения, слезы… Ничего интересного, разрази меня гром!

— Кажется, по левому борту — деревня, — встрепенувшись, сообщил Андрей. — Во-он там, где дымы.

— Да, селение, — пристально взглянув на сизые, вздымающиеся к небу дымки, согласно кивнул беглый. — Думаю, это кусабо. Скорее всего, коптят рыбу. Нам с вами надо быть сейчас тише воды ниже травы! А на ночлег хорошо бы пристать к правому берегу. Если, конечно, сможем.

Не смогли. Не получилось. Шесты давно уже не доставали дно, а выгребать поперек течения кусками коры — затея изначально пустая.