Три судьбы - Олег Юрьевич Рой

Идея замаскированного под библиотеку магазина осенила Геста однажды ночью. После очередного постановления о запрете ночной торговли алкоголем изобретательные продавцы выдумали «аренду»: берешь бутылку, оставляешь в залог некоторую сумму денег. Какая-такая продажа? Ни-ни-ни! Аренда! А что арендованный товар не вернули – ну, знаете ли, может, разбили бутылку-то…

Гест, глядя на ряд киосков с яркими банками и бутылками, заметил, что пестрые эти полки удивительно напоминают книжные стеллажи. И выдумал «библиотеку».

Особенно он гордился пунктом про частичный возврат залога. Отыскать «повреждения» несложно, хотя сильно они с Галей не придирались, отпугивать людей излишней требовательностью не хотелось. Да, большинство читателей предпочитали оставить книжку себе, но ведь бывает, для кого-то и сумма залога «кусается». А случиться в процессе чтения и впрямь всякое может. Тогда из залога удерживались небольшие проценты, а «поврежденные» экземпляры отправлялись на отдельные стеллажи, где и сумма залога была соответственно меньше.

На тех же стеллажах размещались издания, принесенные на «обмен». За совсем небольшую доплату можно было поменять свою книгу на любую из отдела «уценки».

– Ну как, за новыми пора двигать или терпит?

– Вот список. – Галя подала ему два листа А4. – Те, что особенно хорошо идут, я отметила.

– И наверное, тебе уже кого-то в помощь надо? Без выходных практически работаешь.

– Ну… – Она замялась. – Есть две-три девочки, только…

– Галь, меня их предыдущее место работы меньше всего волнует. Что касается морального облика – главное, чтоб не крысятничали и не стучали. Ну и по-русски внятно изъяснялись, а не как на рынке. Да ты и сама все понимаешь. В общем, приводи, посмотрим на твоих протеже. Тем более что, чувствую, одной этой точки нам скоро недостаточно станет.

Примерно через полчаса, когда в «библиотеке» уже побывало с десяток посетителей, дверь распахнулась, впуская Якута и следовавшего за ним Харю.

– Ну как? Не обижает никто? – задал Якут дежурный вопрос.

Валентин ответил так же дежурно:

– Кто ж на твою поляну попрет, дурных нема.

Обошел Галин стол, сунулся в денежный ящик, отсчитал, сколько требовалось, протянул Якуту:

– Бухгалтерию станешь смотреть?

«Бухгалтерия» была простенькая, для себя, не для ревизоров. Какие ревизоры в библиотеке? Тут же не магазин!

– Мне делать нечего, как тебя проверять? – Якут сунул пачку в карман не считая. – Крысятничают дураки, а ты умный. Если надумаешь меня надуть, – он, впрочем, произнес не «надуть», а другое слово, да еще уголком рта брезгливо дернул, – по бумажкам я тебя не поймаю. Но ты не надумаешь. Тебе со мной дружить выгоднее. И главное, ты это понимаешь. В отличие от… некоторых. – Он покосился на зависшего у одного из стеллажей Харю.

Валентин удивился – громила был явно настолько верным псом, что сама мысль о крысятничестве казалась дикостью. Бросив взгляд в ту же сторону, он отважился спросить:

– Неужели… он?

– Он – нет. Но всякие бывают. Без мозгов. – Якут на мгновение хищно оскалился. – То есть сперва фигурально без мозгов, а после и буквально. Не, это не про тебя. Ты вон до какого додумался. – Он обвел глазами светлый зал, покачал головой. – Я, честно сказать, не ожидал, что пойдет. Кому сейчас до книжек? Ошибся, выходит. – Он похлопал себя по карману, куда убрал свой «процент». – И это хорошо. Не хлебом единым. И не игровыми автоматами. Кстати, о книжках…

– Сейчас.

Нырнув в подсобку (которая была больше основного зала), Гест вернулся, держа в руках стопку книжек: три глянцевых томика с красными буквами «БГ» (означавшими серию «Бестселлер Голливуда») на корешках и одну мягкую, с портретом узколицего японца в очках на обложке.

– Вот, держи. У «Сёгуна» тираж давно разошелся, поэтому так долго разыскивал, извини. А это – автобиография Акио Морита.

– Что за перец?

– Основатель Sony, который придумал аудиоплеер. Правда, только мягкая, в твердой обложке никто не рискует пока выпустить. Бери-бери, ты не просил, но тебе понравится.

– Спасибо.

– А мне можно? – пробасил Харя, протягивая Гале два пестрых томика, шпионские боевики из последнего поступления. – Вот, правильно? – Он положил на стойку деньги.

– Да ладно тебе. – Гест попытался его остановить, но Якут не позволил.

– Все верно он сечет. Я соучредитель, мне можно, а он кто? Просто посетитель, а посетитель должен правила соблюдать. Молодец, Саня, соображаешь.

Харя расцвел. Должно быть, хвалили его нечасто.

«Надо же, – подумал Гест, – он, оказывается, Саня». Значит, так его впредь и нужно называть. Все-таки Якут – мастер манипуляции, есть чему поучиться.

* * *

– Лидуша, ты просто волшебница!

– Лидия Робертовна, я потрясен!

Валентин только посмеивался тихонько. За последние пару-тройку лет он регулярно сиживал за «полянами» куда более впечатляющими, но по нынешним временам даже жареная курица воспринималась почти роскошью. А сейчас на столе была далеко не только жареная курица. Так что восторги присутствующих – простых инженеров, так же, как и его институтские «коллеги», перебивающихся с хлеба на квас – оказались вполне понятны.

Отмечали отцов день рождения. Утром Валентин притащил здоровенную сумку. Он вполне мог бы и деньгами помочь, но мать пришла бы в ужас – откуда? В его проектном институте было как везде: скудные оклады, нерегулярные их выплаты, сотрудники, ломающие головы над тем, где найти хоть какую-нибудь халтурку. Валентин продолжал там «работать» просто по привычке. Денег ему и так хватало, даже с избытком. Правда, раньше, когда он работал на Якута, хватало еще и времени, а сейчас, в непрерывных заботах о «библиотеке» и двух ее филиалах, даже на сон оставалось недостаточно.

Но отцов день рождения – это было святое.

Мать, когда он пришел, копошилась на кухне, пытаясь сварить кашу из топора. Нельзя же не пригласить на день рождения друзей! Традиция, никуда не денешься, сколько лет назад все заведено, уже и приглашений никому не требуется. Не накрыть же гостям «приличный» стол – вовсе позор! А из чего его накрыть-то! Купить нечего, а где есть – там цены в у.е., и такие, что самой популярной карикатурой в последнее время стали ценники, оснащенные акульими зубами.

Вот мать и пыталась приготовить хоть что-нибудь из ничего. Изобретала салатики «подайте на бедность», натирала картошку для «крокетов» (возни много, но на столе смотрятся прилично, не скажешь, что простая картошка), раскатывала три вида теста для рулетиков. Глянув на все это, Валентин вспомнил шутку насчет квашеной капусты: и подать не стыдно, и съедят – не жалко. Судя по лежавшей на подоконнике шоколадке (самой дешевой!), предполагался также и торт. Тот, что мнил себя «Прагой». В холодильнике же – он не сомневался – в