Судьба княгини - Александр Прозоров

– Да хорошо все, мама! – буркнул тот и чмокнул княгиню в щеку. – Вовка водит. Я побегу?

– Пустое сие занятие, беготня всякая! – укорила сына Софья Витовтовна. – Будущему правителю в шахматы играть надобно, в крик-крак, дабы ум развивать. Книги читать еще полезнее.

– А ты кто? – Взгляд мальчика устремился куда-то за плечо матушки.

– Мое имя Василий, княже, – ответил из-за спины правительницы новик. – Сын Ярослава, властителя Боровского, – и не преминул добавить: – Внук Владимира Храброго!

– Айда с нами в пятнашки! – предложил сын великого князя.

– Не могу, я на службе, – положил ладонь на рукоять сабли боровский княжич.

– Как на службе? – не поверил мальчишка. – Сколько тебе лет?

– Тринадцать! – выпятил грудь юный воин.

– И ты уже на службе? Как такое может быть?

Этот восхищенный взгляд стал для новика самой высшей наградой за все минувшие унижения, за усталость и недосып и понукания от дворцовых рынд! Ему завидовал сын великого князя!!! Завидовал, восхищался, смотрел снизу вверх и вроде как даже слегка заискивал. Княжич Боровский наконец-то ощутил себя настоящим, достойным, бывалым витязем. Настоящим воином!

Услышав интересный разговор, к Василию стали подтягиваться остальные мальчики.

– Василий Ярославич выступил в поход новиком, при отце, – поднявшись, ответила за телохранителя Софья Витовтовна. – И показал в битве столь высокую отвагу и мастерство, что великий князь, невзирая на его юность, приставил сего витязя ко мне начальником стражи.

– Ты уже дрался в битве?! – с завистливым придыханием спросили собравшиеся вокруг княжичи из свиты малолетнего наследника престола. – И как оно, сразил многих?

– Поначалу из луков стреляли… – как мог спокойнее стал рассказывать Василий. – Потом колчаны опустели, и мы бросились на татар… Я был первым, меня сразу затоптали…

– И как оно?! Ты кого-нибудь зарубил? Много степняков побил?

– Мы сшиблись… – замялся княжич. – Меня опрокинули, и я обеспамятовал. Вестимо, копытами по мне прошли.

– Как же тебя мать-то отпустила, таким юным под татарские сабли?! – не выдержала сего подробного повествования Софья Витовтовна.

Василий перевел на нее взгляд, прикусил губу – и великая княгиня сразу все поняла. Сглотнула и выдохнула:

– Прости!

Женское сердце дрогнуло, Софье захотелось прижать сироту к груди, обнять, пожалеть, погладить по голове.

– Мама, а когда я пойду в ратный поход?! – жалобно взмолился наследник престола.

– Как отец решит, так и пойдешь, – ответила Софья Витовтовна. – Года через четыре. Лучше через пять.

– Но Василия отпустили в тринадцать! – указал на новика мальчик.

– И его стоптали в первой же сече! – повысила голос великая княгиня. – Отцы берут отроков в походы, чтобы те опыта набирались, привыкали, понимали, что и как, а не для того, чтобы в сражения выпускать. Но человек предполагает, а судьба располагает. Посему не раньше пятнадцати лет! Нечего попусту головою рисковать. Ты наследник престола! От твоей безопасности зависит благополучие всей державы!

– А я у отца попрошусь! – обиженно выпятил губу мальчик. – В тринадцать, как боровский княжич! Даже в двенадцать!!!

– Вот токмо тебе еще десяти нету, Васенька, – улыбнулась его матушка и потрепала сына по щеке. – Так что беги, играй. Через три года поговорим.

– Ага… – Наследник престола снова с явной завистью стрельнул взглядом в сторону новика и побежал к телегам: – Вовка водит!

Софья Витовтовна проводила его взглядом. Удивленно покачала головой.

Мальчишка настолько явственно рос в отца… Не в великого князя, каковой проводил годы в обитых кошмой и выстеленных коврами палатах, никогда не вынимая сабли из ножен – а в князя Юрия, каковой водил полки в походы чуть ли не с пятнадцати лет, что ни год по несколько раз рубясь в смертельных сечах. Разница между непоседливостью Василия и вялостью его отца была столь велика, что Софья никогда не сомневалась – этого дитятю она понесла от Юрия. Шумливость и беготня мальчишки явно шла от непоседливого, самовольного воеводы, однажды учинившего разгром великой Орды даже вопреки прямому запрету великого князя!

Женщина глубоко вздохнула, развернулась, направилась к лестнице.

Правительницу тут же окружила приотставшая было свита – знатные княгини быстро оттеснили юного стражника и его холопов назад. Однако, когда все они вернулись в покои государыни, новик протолкался вперед и протянул госпоже доверенную час назад шкатулку:

– Вот, Софья Витовтовна, все в целости и сохранности.

– Благодарю, – забрала подарок любимого правительница, положила на колени, подняла глаза на Василия Боровского: – Прости, княжич, что напомнила тебе о матери. Мне очень жаль.

– Она покинула нас еще два года назад, княгиня, – вздохнул ее стражник. – Мы успели смириться.

– Ты о братьях?

– У меня нет братьев, Софья Витовтовна, – покачал головой новик.

– Да, мой Василий тоже один… – посетовала женщина.

Черная тоска, нахлынувшая после расставания с любимым, немного отступила после встречи с сыном и небольшой прогулки – и правительница вдруг подумала, что столь удачно подвернувшегося ей новика она вполне способна достойно отблагодарить. Достаточно истребовать для него от мужа хорошее место, кормление для его отца. А княжич, понятно, уедет с родителем.

– Значит, ты у князя Ярослава единственный? – задумчиво повторила она.

– У меня есть сестра, Мария, – поправил правительницу новик.

– Такая же храбрая, как ты? – попыталась пошутить Софья Витовтовна.

– Ей всего восемь, княгиня. Когда матушки не стало, она никак не могла понять, почему мама перестала к ней приходить… – сглотнул юноша. – Шесть лет всего! Как объяснить такой малышке, что играть с ней больше некому? Она плакала, просила позвать. Умоляла. Старалась хорошо себя вести, дабы мама не сердилась и все-таки ее навестила…

– Бедное, бедное дитя, – улыбка сползла с уст московской правительницы. – Это ужасно – вдруг оказаться без материнской любви. Мне жаль, очень жаль… – и поддавшись порыву, женщина вдруг произнесла: – Я хочу ее увидеть, Василий! Твою сестру. Отпиши отцу, пусть привезет.

13 ноября 1424 года

Москва, Кремль

Новый день выдался ярким и солнечным. И – еще более морозным. Вылитая накануне на склон поверх мерзлой травы вода застыла толстой прозрачной коркой в два пальца толщиной, превратившись в длинную широкую дорожку, что начиналась от площади перед крыльцом великокняжеского дворца, шла вниз по склону до канавы, каковая тянулась от Водовзводной башни к конюшням, ныряла в нее, поворачивала и бежала дальше уже вдоль стены на добрую сотню саженей, упираясь в сеновал под дощатым навесом.