За право летать - Ирина Андронати

– А если не выходите на сирену?

– Ну, такого никогда не было…

Она встала, ещё раз на всякий случай проверила карманы. Нет, никакого металла не завалялось. Металл съедал половину чувствительности. Даже молния на джинсах заменена на капроновую и пуговица пластмассовая. И со шнурков железки срезаны…

Хватит. Это уже просто затяжка времени. Вперед.

Каждый раз она шла в зону, как в кабинет зубного врача. Знала, что больно не будет, вообще ничего нового не будет… но все сжималось.

Смешно: Ким приспособил Сережу под переноску тяжестей, а сам пошел налегке. Вот так и образуется свита…

Никакой четкой границы не было, но в какой-то момент сами собой стали поджиматься пальцы ног, и Вита стала смотреть вокруг одновременно и внимательнее, и рассеяннее, такой особый взгляд – как бы мимо. Акцент на периферическом зрении.

Поселок ей в общем нравился, непривычные полоски огородов с дощато-облупленными конурками, жалкий способ разнообразить меню, – а в основном просто дома с лужайками, качелями, вон даже с волейбольной площадкой, много деревьев и кустов, а огородных грядок мало, разве что клумбы с цветами… участки некоторые тесноваты, ну да это дело привычки…

Дома были и новые, и старые – наверное, перевезенные сюда из деревень, а то и из города: черно-бревенчатые, массивные, двухэтажные.

В низком свете стекла казались зеркальными.

Позади щелкнул выстрел, и тут же ещё один. Семь часов. Вита посмотрела назад. Оказывается, не так далеко они ушли…

Помощники держались позади неё шагах в десяти. Ким втыкал в землю вешки. Целую вязанку их тащил Сергей. Долгий, наверное, нам предстоит путь, подумала она и улыбнулась.

В кармане джинсов лежал окатыш красноватого янтаря, довольно большой, его удобно было брать в кулак, сжимать и поглаживать, от него исходило спокойствие. Окатыш ей подарил Лев Викторович Абрамович, Левушка, тот самый седоволосый, который завербовал её и… и все остальное. От которого она так многому научилась и так долго была в угаре.

…Она ни разу не была на его могиле. Не хотела видеть, где он лежит. Пусть лучше в памяти будет другое…

Стоп, сказала она себе. Не сейчас.

А про окатыш Абрамович однажды сказал, что он похож на эмбрион. Она потом долго не могла прикоснуться к янтарю… но с того момента стала относиться к Абрамовичу иначе, потом ещё более иначе… пока не порвала с ним. И тогда янтарь к ней вернулся.

В руке сделалось тепло. Потом это тепло поднялось до плеча, до шеи, растеклось по всему телу. И наконец стало можно думать ни о чем…

Теперь она воспринимала все окружающее так, будто к обычным органам чувств добавилось что-то еще… будто над головой скользила легкая птица, которая могла заглядывать за препятствия и клекотом сообщать что-то важное… и при этом с домов кто-то снял крыши, потому что птица заглядывает сверху и в дома… все это не совсем точно, потому что в измененном состоянии Вита не могла подыскивать сравнения, а в обычном – немного забывала детали.

Пусто было в поселке. Никто не заперся ни в этом домике, ни в этом, ни в том… Конечно, она «осмотрела» едва ли десятую часть домов, но предчувствие уже оформилось: вымели под метелку. Как в прошлом году в Греции. Как в позапрошлом в Перу.

Краем сознания она отметила, что вдали бухнул выстрел. Потом два подряд. Потом опять один. И снова два…

Пусто, пусто, пусто…

Пальцы вдруг непроизвольно сжались, и янтарь едва не выскользнул из мгновенно взмокшей ладони. Вита резко взмахнула свободной левой рукой. За спиной послышалось ровно на два «хрусть» больше, чем надо, – видимо, переводчик Сережа ещё не осознал, что команда «стоять» выполняется без промедления. Ладно, ерунда.

Та-ак…

Спрятав янтарь в карман и встряхнув кисти, чтобы расслабиться, Вита, медленно поворачиваясь всем телом, стала вслушиваться. Хотелось закрыть глаза. Нельзя. Нужно не смотреть с открытыми глазами. Вот так. Вот так… здесь что-то есть… Она подняла руки, как бы ощупывая это «что-то». В ладони снова ударил жар – узкой направленной волной. Ни фига себе… Она ещё немножко покачала головой, фиксируя точное направление. Ага, вон там: кусты лимонника, высаженные полукругом, огораживают плетеные качели…

Вита обернулась к застывшим неподвижно парням – Сергей замер, удерживая вешки в обнимку, – прижала палец к губам и жестом показала: садитесь и ждите. Затем сошла с дорожки и медленно двинулась к кустам. Очень медленно, прислушиваясь к ощущениям. Непосредственной опасности не было, а вот что было… Сравнить не с чем.

Около низенького, по колено, заборчика, обозначавшего границу дачного участка, она остановилась. Достала из сумки «подозрительную трубу», папин подарок на самый первый «круглый» день рождения, никакого металла, дерево, пластмасса, стеклянные линзы… кто бы мог подумать, что вещь пригодится всерьез? – и долго-долго всматривалась в траву у качелей.

Когда она – по своим следам – вернулась к ребятам, на лице её было выражение глубокой задумчивости.

– Эвита Максимовна, садитесь! – жизнерадостным шепотом пригласил Ким, сдвигаясь на краешек расстеленной куртки.

Она опустилась на землю и тяжело привалилась к плечу Кима. Тот опешил.

Приблудившийся переводчик таращил глаза, распираемый вопросами. Вита достала свой старый кожаный портсигар, выудила «верблюдину», Ким чиркнул спичкой… Она не любила себя курящую, но другого выхода уже не было: лучший способ быстро и безболезненно успокоить нервы, это во-первых, а во-вторых, бросив, она немедленно начинала полнеть, а пока не хотелось. Вытянув сигарету в четыре затяжки, она раздавила о землю окурок и повернулась к переводчику.

– Сергей, значит, вы хотите у нас работать?.. Это хорошо обдуманное решение, окончательное и бесповоротное? Понятно… Дима, дайте ему планшет. Пишите: я, фамилия, имя, отчество, год рождения, адрес… в присутствии свидетеля… передайте планшет Киму, он должен написать сам… обязуюсь сохранять в тайне любую информацию, связанную с моей служебной деятельностью, а также все мои умозаключения по этому поводу. Я отдаю себе отчет в том, что в случае нарушения этого обязательства я буду подвергнут принудительной изоляции или любым другим процедурам, признанным необходимыми исполнительной коллегией Комиссии по инвазии при Организации Объединенных Наций… можно сокращенно: Ай-Си – английскими буквами… От себя добавлю, что коллегия такие вопросы автоматически возвращает на рассмотрение вашему непосредственному начальству и что процедуры могут быть… всякие. Вам это понятно? Подумайте… Ладно. Тогда – подпись. Я заверю. Вы поступаете в мое распоряжение и открывать рот в ближайшее время будете только по моему приказу…

Она отняла у него ручку, расписалась и вытащила чистый лист.

– Сейчас вы вернетесь на исходную. Ким, сколько мы прошли? Шесть километров? И где мы сейчас? Ясно… Так вот, Сергей, боже вас упаси уйти в сторону от вешек, особенно если покажется, что можно срезать путь. Потом не вернетесь… Мне нужны палатка, обогреватель, одеяла – мягкие, желательно пуховые, – простыни, еда, вода – хотя бы на сутки. Все это придется переть на себе, никаких помощников. Теперь внимание. Вот это, – она протянула записку в несколько строк, полная абракадабра, кроме кода связи, – должно как можно быстрее уйти в Санкт-Петербург. И только туда. Доведите до сведения господ милицейских начальников, что штабным шифровальщикам лишняя тренировка в данном случае будет очень и очень вредна. Что-нибудь повторить?.. Хорошо. Еще одно. Воткните вон там штук пять красных вешек, чтобы на обратном пути не промахнуться. Когда вы до них доберетесь, двигаться будете очень тихо. А дальше этого места, – она хлопнула по земле, – вообще ни ногой. Все ясно?