Зона Справедливости - Любовь Лукина

— Так по суду или своими руками?.. — не без ехидства осведомился Колодников, и немедленно был атакован с фланга плотной крашеной дамой (с четвертого, кажется, этажа).

— А почему вы не были на собрании? — крикнула она.

Алексей медленно (главное — все делать медленно, иначе опять скрутит) повернул голову.

— А почему вы не пошли в понятые?..

Та не поняла.

— Когда вчера из милиции… в дверь звонили… — так же размеренно продолжал Колодников. — Вы почему не открыли?..

Дама растерялась.

— Я спала… не слышала…

— Все… спали… — презрительно шевельнув краешком рта, выговорил Колодников. — Носа никто не высунул… Я один, понимаешь… как пионер… полночи с ментами кишки со стенок соскребал…

Дама чуть отшатнулась и, заметно побледнев, сглотнула.

— Вот-вот… — мстительно молвил Алексей. — Уже и позеленели…

Однако в следующий миг на него тоже накатило. Зажмурился, переждал дурноту, а когда вновь открыл глаза, ветеран был на месте, а вот дамы нигде не наблюдалось.

— Слаб народ… — с удовлетворением пробормотал Колодников, цитируя дословно давешнего мента.

— Слаб?.. — тут же взвился ветеран. — Да я на одной Курской дуге больше мертвых закопал, чем ты живых видел! Раньше бы, я не знаю… Своими бы силами порядок навели!.. Ну вот что от вас толку? — заорал он вдруг кому-то, оборачиваясь. — Лампасы нашили, индюками вырядились, а как до дела дойдет — и нет вас!..

Колодников посмотрел, на кого это он так, и увидел возвышаюшегося над толпой богатырского сложения мужчину с буденовскими усами. Одет был усач и впрямь живописно: синий френч, галифе с широкими красными лампасами, на портупее вместо кобуры — нагайка. Наряд завершали подполковничьи погоны и милицейская фуражка с двуглавым орлом.

Есаул, должно быть… Или кто у них там еще у казаков? Атаман? «И за борт ее бросает?..»

— А что мы можем? — побагровев, рявкнул усач. — У них вон автоматы у гадов!.. С нагайками, что ли, нам против них выходить?.. С шашками в пешем строю?..

— Да хоть бы и с шашками! — запальчиво отвечал ветеран. — У нас в полковой разведке и с кортиком против «шмайсера» выходили! Так-то вот!..

«Эк, загнул!.. — подивился про себя Колодников. — Недовоевал, видать…»

— Это порядочно?.. — горячился кто-то поодаль — судя по выговору, лицо кавказской национальности. — Это непорядочно!.. Продаешь квартиру — все про нее говори!.. Потолок течет — говори! Район бандитский — тоже говори… Друг от меня ночью уходил — побили!.. В больнице лежал, да?..

— А что ж на собрании молчали?..

Лицо кавказской национальности как-то сразу прижухло. Кстати, весьма упитанное лицо, с прекрасными газельими глазами.

— Зачем на собрании? Тебе говорю…

Алексея легонько хлопнули по плечу. Обернувшись, он увидел загадочное скорбное мурло электрика Борьки.

— Алексею Петровичу… — как бы по секрету поздоровался он, затем придвинулся поближе и понизил голос чуть ли не до шепота: — Значит, говоришь, в понятые угодил?.. Мне тоже вон среди ночи в дверь трезвонили… А я, прикинь, как нарочно — ну совсем никакой был!.. Перебрал вчера, с койки подняться — и то не смог…

«Врет, — решил Колодников, вглядываясь в относительно свежую и даже выбритую Борькину физиономию. Если чем-то на сей раз и веяло от электрика, то одной лишь одеколонной прохладой. — Явно пьяным прикинулся, жук, лишь бы в понятые не идти…»

— Да на какие шиши? — завопили неподалеку. — На какие шиши, я вас спрашиваю, нанимать эту охрану? Что значит «всем скинуться»? Вы знаете, сколько она сейчас стоит? Нет?.. Ну и нечего тут, понимаешь!..

— Приметил, нет? — доверительно шепнул Борька. — Старожилы-то — молчат. Одни новички глотку рвут…

Он присмотрелся к Алексею и всполошился.

— Э, ты чего бледный такой? Насмотрелся ночью?..

— Насмотрелся… — вздохнул Колодников.

— Пошли в бендежку, — решительно сказал Борька. — Ты что, шутишь?.. В такую страсть сунулся — и трезвый ходит! Здоровья, что ли, девать некуда? Так, знаешь, и загнуться недолго…

«А действительно… — подумалось Алексею. — Как же это я сам не сообразил?..»

— Значит, так… — продолжал электрик. — Я сейчас к твоей супруге подкачусь — насчет проводки там чего-нибудь… А ты давай у нее за спиной к подъезду…

— Еще чего! — вспылил Алексей. — Пусть только слово скажет!..

Борька хмыкнул, покосился уважительно, почесал в затылке.

— М-да?.. — с сомнением промычал он. — Тогда давай сразу туда… А я уже чуть попозже. А то моя вон тоже стоит, пасет… кошелка!..

Конечно, Борька завлек Колодникова в бендежку не столько из человеколюбия, сколько из желания выпытать подробности. Впрочем, устремления собеседников в данном случае полностью совпадали: Алексею и самому не терпелось излить перед кем-нибудь душу. Сложность, однако, заключалась в том, что ни про Димку, ни про поминовение усопшего Полтины при электрике говорить не следовало. Даже если Борька не стукач, он может проболтаться и невзначай… А там, глядишь, доползет слушок до милиции — и пошло поехало…

Поэтому рассказ получился сбивчивый и куцый. Вдобавок, выпившего натощак Колодникова сплошь и рядом заносило куда-то не туда. То он вдруг ударялся в философию, то принимался яростно спорить с кем-то в бендежке не присутствующим. Мудрый Борька его, тем не менее, не прерывал и слушал все подряд. Должно быть, взгляды Алексея на жизнь интересовали электрика нисколько не меньше, чем приключившееся в арке побоище.

— А?.. — рычал Колодников, ослабляя ворот свитера. Очки он сбросил еще после первой стопки и определил их на верстак рядом со слесарными тисками. — Стрелять ему! Не настрелялся в войну, понимаешь!.. А если по кровушке соскучился, то что ж ты, старый хрен, в понятые-то не пошел?..

— Да на словах мы все храбрые… — понимающе кивнул электрик, разливая по второй. Глаза его, однако, смотрели исподлобья внимательно и, пожалуй, тревожно.

— Вот ты говоришь, старух я не люблю! — в запальчивости продолжал Алексей. — Да если хочешь знать, страшнее злобной старухи, вообще ничего быть не может! Старик — еще куда ни шло, но старуха!.. Вон по телевизору одна недавно выступала! Я-то сам его не смотрю, жена смотрела, а я — так, краем глаза… Так вот: мы, говорит, творцы, носители культуры, а «каинов» (это которые скамейки ломают и на заборах пишут) будем уничтожать… Ты, что ли, карга, уничтожать будешь? Ты же, стерва старая, молодых на это дело пошлешь!.. Если, конечно, к власти прорвешься…

Тут Колодников прервал дозволенные речи, и принял протянутую стопку из грязновато-розовой пластмассы.

— Ты закусывай, — задушевно посоветовал ему Борька. — А то без закуски тоже, знаешь, здоровью вредить…