Реверанс с того света - Хачик Хутлубян

– Потом мы все сели в Вареликину тачку и поехали к ней…

Стас с Жориком расположились на заднем сиденье, усадив между собой клевавшего носом Андрея. Алиса села вперед, чтоб было сподручнее указывать путь Варелику. Добрались без приключений.

– На диван его положите, – распорядилась она, – и туфли снимите, пожалуйста.

– Чего еще снять?

– Дальше я сама. – Она проворно стянула с него брюки и шведку, накрыла по грудь простыней и обратилась к подельникам: – Значит, так. Двое должны остаться с ним, на всякий случай. Можете не беспокоиться, он «под допингом» прохрапит до утра. Один поедет со мной…

– Куда это? – спросил Варелик.

– К нему домой. Вы не переживайте, ребята, я с этим человеком встречалась, у нас любовь была. Мы даже собирались пожениться. Но он подло изменил мне с другой. Я должна взять у него одну свою вещицу. Не хочу, чтобы ею пользовались разные шлюшки, которых он приводит к себе. Мы приедем, я возьму ее и все. Мы друг друга никогда не видели.

Варелик почесал затылок.

– Бензин я тебе компенсирую отдельно, – пропела она ему так, что отказаться было трудно.

Алиса залезла в карман брюк Андрея, достала ключ от его квартиры и кивнула водителю:

– Поехали.

Когда добрались до нужного дома, она велела Варелику подождать в машине, а сама выскочила из салона и исчезла в подъезде.

Вернулась Алиса минут через тридцать. Очень довольная собой. В руках у нее был полиэтиленовый пакет.

– Это ноутбук. Мой. Поехали…

– Варелик с этой Алисой вернулись где-то через часок. Приехали с выпивкой, закусью. Она говорит нам: «Ребята, я проставляюсь. Давайте мойте руки и – за стол». Вообще такая заводная оказалась. На пианино нам играла, истории интересные рассказывала из артистической жизни. А когда мы все хорошенько наклюкались, сказала, что выпившими нас никуда не пустит. В общем, заночевали у нее. На полу нам постелила. А утром, когда проснулись, говорит: «Вчера все прошло, как по нотам, теперь надо завершить начатое так же хорошо». И когда этот тип очухался, я подкатил, чтобы дополнительно припугнуть. А он, падла, опять – хрясть мне по морде! Я, если бы пацаны не остановили, точно урыл бы его там же, на месте!

– Ладно. Что потом произошло?

– А что потом? Ну, помяли ему немного бока, чтоб не ерепенился, а Варелик, он из нас самый солидный, сказал, мол, если знаешь фамилию Порошина, что ли, забудь ее и мотай из города. Так Алиса научила.

– Все?

– Все. На хрен его послали, он и свалил. Алиса эта с нами расплатилась, и мы уехали.

– Алиса, Патрунова Оксана Анатольевна, одна в квартире осталась?

– Ну да.

– Стас, когда вы уходили, с ней все было в порядке? Жива и здорова?

– Ну да. Она нам еще оставшуюся закусь, бутылку водки с собой завернула. Мы когда подошли к Вареликиной машине, тип этот уже в автобусе сидел. Я заметил его рожу. А Варелик себя по башке стукнул, говорит, блин, ключи на кухне у нее забыл. И за ключами вернулся…

– Так, постарайся точно вспомнить, сколько времени пробыл у Патруновой Варелик?

– Минут десять. А может, больше. Мы, помню, даже пошутили, когда он спустился от нее, мол, что, отпускать не хотела краля? Он на баб падкий.

– Падкий, говоришь?..

– Не, ну, не маньяк, конечно, но любитель… А он шутку нашу вообще не воспринял, буркнул хмуро: «Хватит болтать, поехали отсюда».

– Буркнул?..

– Обиделся. Его ведь однажды чуть не посадили за попытку изнасилования, хотя ничего там не было. Баба одна решила состричь с него купоны. Немереные деньги заплатил ей. Еле откупился…

– Алло, Владимир? Это Примеров. Андрей. Вы звонили мне. Я сразу ответить не смог. Занят был.

– Я думаю, – выдержав паузу, произнес подполковник, – материал вам следует вернуть. Можете считать, что никакого разговора между нами не было.

– А что случилось?

– Это я хотел бы узнать у вас. Но, думаю, теперь необходимости в этом нет.

– Если вы имеете в виду опубликованное интервью, то это была не моя инициатива.

– Это не имеет значения. Важны не намерения, а результат. Видимо, я в вас ошибся.

– Если вам так угодно, я готов вернуть материал.

– Завтра. На прежнем месте. В 14.00. К вам подойдут.

– Кто, если не секрет?

– Мой человек.

– К чему такие конспирации? Может, я все передам через… Наталью Алексину?..

Многое отдал бы Андрей, чтобы посмотреть в эту минуту на Емельянова.

– Не знаю такую. Все. Вас будут ждать…

Через час после разговора с подполковником Андрей подкатил к подъезду Наташи, припарковался в стороне и набрал ее по мобильнику.

– Хочу заехать минут через тридцать. Ты дома?

– Да. Хорошо. – Голос ее показался не таким уверенным, как всегда.

Минут через пять-семь из подъезда вышел мужчина. Он прошел к джипу с «мерседесовским» значком, сел в него и уехал. «А говорил, что не знаешь такую, – имея в виду Наташу, усмехнулся Андрей. – Ты же подполковник, «честный офицер», что ж врешь-то, как ефрейтор салаге?» Выждав еще протокольных двадцать минут, он поднялся по ступенькам и надавил на кнопку.

– Привет, – невесело встретила гостя Наташа.

– Привет. Я к тебе с морем ассоциаций, – улыбнулся он. – Вот, – и протянул ей флешку. – Тебе нужны были ассоциации, читай – рисуй. Вот она, статья.

– Я думала, ты ее опубликуешь…

– А зачем?

– У тебя нет профессиональной гордости, Андрюша?

– Нет. Откуда ей взяться? Я ведь дурачок. Причем круглый, которого можно легко обвести вокруг пальца, накормив детскими байками о честном офицерике, радеющем за честь мундира, об одинокой красавице, страдающей от отсутствия «ассоциаций»… Вместе придумывали?..

– Не останавливайся, Андрюша, теперь ты можешь упомянуть моего родителя-генерала как источника своего просветления. Или я что-то путаю?

– Знаешь, ты действительно красивая и талантливая. Но при чем здесь я и твои семейные дела?

– Ты прав. Никто не обязан за меня решать мои проблемы. – Она отошла к окну. – Ни-кто. Уж, во всяком случае, ты, в принципе, хороший парень, способный на искренность… Какое кому дело, что чей-то отец довел практически до помешательства чью-то мать. Что их единственный ребенок рос, не зная родительской ласки вдали от них, под присмотром деспотичной бабки. – Наташа тряхнула волосами. – Почти каждую ночь я зарывалась лицом в подушку, чтобы бабка не слышала, как я плачу… Потом научилась плакать беззвучно… В отличие от других детей, я выросла без детства. Не было его у меня. Поверь, я говорю не из желания вызвать к себе сочувствие, просто это всегда со мной. И никуда от этого не деться… Поэтому… я не хочу замуж. Не хочу детей. Мне кажется, я их не смогу любить…