Тяжелый свет Куртейна. Зеленый. Том 3 - Макс Фрай

* * *

Дом Стефана – то ещё место. Там всегда двадцать первое сентября две тысячи шестого года, точнее, Стефан живёт там только в этот день. Во все остальные дни это обыкновенный двухэтажный дом на улице Даукшос; в этом районе до сих пор сохранилось несколько совершенно деревенских с виду домов. Дом старый, но всё ещё крепкий; недавно там сменились хозяева и сделали капитальный ремонт. Но Стефана всё это не касается. Важно только, что двадцать первого сентября две тысячи шестого года, когда он впервые туда вошёл, в доме никого не было, так уж всё удачно совпало: квартиранты из мансарды уехали, новые пока не нашлись, а хозяйка кафе, которое в ту пору занимало весь первый этаж, заболела, и никто не смог её подменить. Так что в этот день Стефан в доме полный хозяин. А всё остальное время он там и не живёт.

На самом деле ничего подобного Стефан устраивать не планировал. Он вообще понятия не имел, что такое возможно – поселиться не просто в доме, а в одном из прошедших дней. Когда-то – собственно, понятно когда, двадцать первого сентября шестого – просто так туда завернул. Ему сад за низким забором понравился, захотелось немного там посидеть в зарослях алеющего девичьего винограда среди отцветающих мальв. А когда уселся в одно из старых садовых кресел, вдруг понял, что момент сейчас идеальный, один из лучших за всю его долгую жизнь – тёплый пасмурный сентябрьский день, старый запущенный сад, удобное кресло, никаких срочных дел. И почти невольно подумал: вот бы мне всегда так сидеть! Вечно, но при этом не постоянно, а с перерывами на остальную интересную жизнь.

Друзья уверены, Стефан тогда договорился с временем и как-то его уболтал. Но с временем договаривался не сам Стефан, а город. Он давно о чём-то таком мечтал. Наслушался баек Нёхиси о нелинейности времени, ничего толком не понял, но это как раз нормально, он же всё-таки человеческий город, людьми построен и населён, поэтому мыслит более-менее по-человечески, а людям про нелинейное время не положено понимать. Но отсутствие понимания не помешало городу захотеть себе такую игрушку. О непонятном, собственно, даже проще мечтать.

В общем, город давно хотел, чтобы в нём завелось нелинейное время. И Стефан, конечно, об этом знал, но понятия не имел, как такое можно устроить. Да и что потом с этим нелинейным временем делать, совершенно не представлял. И тут вдруг всё так удачно совпало: тёплый пасмурный день, восхитительный сад, самое удобное в мире кресло и желание – нет, не самому остаться в этом моменте навечно, а оставить его себе навсегда. И старый дом, который сразу же захотел стать домом Стефана, и девичий виноград, не желающий увядать, и город, приподнявшись на цыпочки от волнения, почти взаправду, так что асфальт в тот момент потрескался сразу на множестве улиц, в разных местах – все так сильно хотели одного и того же, что чудо взяло и случилось. Можно сказать, само.

Эту хитрость Стефан сам ещё молодым придумал, а гораздо позже узнал, что заново изобрёл один из фундаментальных принципов высшей магии – быть внимательным к желаниям мира, в котором находишься, и когда они совпадают с твоими, свою волю с волей мира объединять. Мало того, что дело сделаешь, так ещё и с миром подружишься. Мир запомнит, что ты – хороший помощник, и сам начнёт в ответ тебе помогать.

С тех пор всякий раз, когда Стефан приходит в дом на улице Даукшос – один, или с гостем, это как раз всё равно – оказывается, что он пришёл туда не сегодня, не послезавтра, а двадцать первого сентября две тысячи шестого года, когда ни в саду, ни в доме не было никого. Он ничего специально для этого не проделывает, не читает никаких заклинаний, даже в бубен не бьёт на пороге, просто так получается – неизменно, всегда.

Порой Стефан думает, что существование этого островка остановившегося времени в центре человеческого города наверняка нарушает вселенское равновесие, или что там у нас нынче вместо него. И сам понимает, что это безобразие когда-нибудь придётся прекратить; ну, это как раз не проблема, ломать не строить, отменить невозможное событие очень легко. Но «когда-нибудь» вовсе не означает «немедленно». И даже не «в ближайшее время». «Когда-нибудь» это когда угодно. Однажды. Потом.

А пока Стефан доволен своим жильём. И город им очень доволен. И старый дом, и земля, на которой он был построен, и незапертая калитка, ставшая вратами во времени, и кресло, где Стефан сидит вот уже двадцать минут, ожидая обетованного гостя. Но особо не беспокоится, знает, что гость придёт. Да уже пришёл, – вдруг понимает Стефан. – Просто пока присутствует невыразимо. Зато так ощутимо, что я, чего доброго, от счастья вот-вот зареву.

– Я от счастья вот-вот зареву, – вслух говорит Стефан. – Сам понимаю, зашибись уникальное зрелище, видео впору снимать и выкладывать на ютуб. Но если можно, ты всё-таки проявись, пожалуйста. Хоть каким-нибудь образом. Лучше таким, чтобы было удобно пить это вино. По идее, должно быть хорошее. Я в винах совершенно не разбираюсь, но обычно выбираю самое лучшее. Наугад. Такой уж у меня божий дар.

Ответом ему становится смех. Сперва кажется, что смеётся множество голосов, но потом весёлый хор сливается в единственный голос, то ли низкий женский, то ли высокий мужской. Сквозь смех этот голос бормочет: «Божий дар у него, понимаете! Божий дар!»

Стефан тоже смеётся – не столько собственной шутке, сколько просто так, за компанию. Ну и отчасти от облегчения, что встреча с не пойми чем неведомым, заявившимся на его территорию, начинается так хорошо.

– Ну наливай тогда, – говорит женщина, сидящая в кресле напротив. – Посмотрим, что у тебя за вино.

Смех умолк, и она появилась. Хорошая, значит, гостья – овеществлённый смех.

Даже, пожалуй, слишком хорошая. В её присутствии у стойкого и ко всему, по идее, привычного Стефана сейчас так сладко кружится голова, что он не может открыть бутылку. По крайней мере не сразу. Не с первой попытки, а только с четвёртой. Очень странное ощущение, словно вместо каждой руки у него морская волна.

– А нельзя этот невыносимый кайф слегка прикрутить? – осведомляется Стефан, разливая розе по бокалам. – В мире духов такое – нормально. Но здесь-то человеческий мир.

Женщина снова смеётся. Она сидит совсем рядом, но Стефан никак не может толком её разглядеть. Только волосы – тускло-зелёные, как пережившая зиму трава. И кожа довольно тёмная, тоже с травянистым отливом, явно под каким-то нездешним солнцем загорала она. А больше ничего увидеть не удаётся. То ли гостья такая зыбкая и мерцающая, то ли просто глаза слезятся от смеха, то ли это не слёзы, а морская вода, потому что Стефан по-прежнему счастливая лёгкая щепка, кружится и танцует в невидимых волнах, сам чёрт этой щепке не брат.

– Прикручивать нечего, – наконец говорит зелёная женщина. – Я же не морок какой-то на тебя навела. Наоборот, лишила последних иллюзий на собственный счёт. Ты – вот такой. И ощущаешь течение жизни именно так. Это естественное для тебя состояние, а не какой-то специальный особенный «кайф». Сама понимаю, что в человеческом мире оно может создать определённые затруднения, особенно с непривычки. Но ничего не поделаешь, привыкай.

– Я тебя знаю.