Порубежная война - Роберт Святополк-Мирский

Посоветовавшись в своем узком кругу, главные устроители — Елена, Иван, да братья Курицыны решили, что отказ в этой ситуации означал бы обиду, ссору и разрыв отношений, и постановили пригласить Софью с обеими старшими дочерьми, заранее условившись о нейтральной и невинной теме обсуждения, дабы, не дать никакого повода Софье — женщине весьма образованной и умной (это знали все) — для малейших подозрений, как с точки зрения нравственности обсуждаемых тем, так и в смысле их полного соответствия православному духу, потому что, беседуя свободно наедине, они часто бывали куда более смелыми, подвергая порой сомнению и обсуждениям даже основополагающие идеи христианства вообще и православия в частности.

Поначалу разговор не клеился и все вели себя слегка напряженно, но вскоре общую обстановку разрядил любимый шут Великой княгини Савва, которого она тоже привела с собой.

Савва столь уморительно перевоплотился в каждого, изобразив скуку, уныние и скованность на лицах и в поведении присутствующих, что девушки прыснули и захихикали, мужчины сначала сдержанно смеялись, а затем начали открыто хохотать и, таким образом, благодаря усилиям Саввы, лед стеснения был сломан.

Беседа постепенно начинала входить в спокойное, размеренное и естественное русло, а Савва, с чувством удовлетворения от хорошо выполненного дела, увидев свою дальнейшую ненужность, забрался в уголок и там, на груде клубков ниток, доставленных недавно для работы над пеленой, свернувшись калачиком, уснул, как это было в его обычае…

— Незримая судьба, или как говорят в иных странах — фатум — это то, что всегда занимает ум человека, — говорил Федор Курицын, расхаживая по комнате и поглаживая бороду, — но, действительно ли судьба правит нами? Что же тогда такое Господь Всевышний? Кто предопределяет жизнь и смерть каждого из нас — сам Господь или некий таинственный рок, который ему не подчинен?

— Ну, дорогой братец, тут ты что-то загнул! — возразил Иван Волк. — Господу все подчинено, стало быть — судьба тоже.

— Я вспомнил сейчас о судьбе князя русов Олафа, коего наша летопись именует Олегом. На меня в детстве, произвел огромное впечатление рассказ о его судьбе, который я прочел в одной древней летописи. — сказал задумчиво Иван Иванович.

— Ты имеешь в виду предание о предсказании волхвами его смерти посредством коня? — спросила Елена, не отрываясь от шитья.

— Да, именно это, ведь вы только подумайте: они объявили ему, что жребий показал, будто князю суждено принять смерть от своего любимого коня. Тогда князь решил, как бы перехитрить судьбу, и тут же передал этого коня слугам, велев хорошенько за ним ухаживать, а сам сказал, что он больше близко к нему не подойдет. И что же? Оказалось, что Олег совершил еще много славных походов, покорил Царьград, состарился и уже глубоким старцем вдруг вспомнил о предсказании.

— Да-да-да… — покивал головой Федор Курицын, — это замечательная история!

— Значит, волхвы ошиблись? — тоненьким голоском спросила княжна Олена и тут же покраснела, устыдившись своей смелости.

— Увы, дорогая сестра, — продолжал Иван Иванович, — самое интересное в этой истории происходит в конце. Князь Олег вспомнил вдруг на старости лет о своем коне и спросил у слуг, какова его судьба, на что те ответили, что конь уже много лет тому назад издох. Олег очень огорчился, подумав о том, как много раз этот конь помогал ему в битвах и даже спасал жизнь, а он так бессмысленно отказался от своего лучшего друга, потому что в те времена, — Иван Иванович тонко усмехнулся, — мужчины еще не были так привязаны к женщинам как нынче — меч и конь — были первой и главной их любовью. Одним словом, Олег так огорчился, что даже заплакал, спросил у слуг, куда они дели труп его славного коня, и они сказали ему. Он отправился туда и нашел давно побелевшие от снегов и дождей косточки своего любимца, сел возле них и стал со слезами раскаиваться в том, что предал своего дорогого друга, который мог еще послужить ему очень долго. Вот тут-то предсказание волхвов и свершилось: из черепа коня выползла ядовитая змея и ужалила князя в ногу, после чего тот быстро скончался. Таким образом, эта история хочет убедить нас в том, что у каждого человека есть предназначенная ему судьба, и он не может от нее уклониться.

— Я, кажется, догадываюсь, к чему клонит государь, — снова улыбнулся своей тонкой улыбкой Иван Волк, — продолжай, продолжай это очень интересно.

Поскольку Иван Иванович был уже коронован своим отцом на Великое московское княжение, придворные именовали его так же, как и Великого князя Ивана Васильевича — государем.

— Так что, любезные сестрицы, — сказал Иван Иванович, обращаясь уже не только к Олене, но и к Феодосии, которая слушала эти разговоры, не проронив ни слова и крепко сжав губы, — волхвы оказались правы! Они верно предсказали князю смерть от коня! Но заметьте — они не сказали ему, когда она ждет его.

— А что если бы Олег не послушался этих старцев, а тут же сел на коня и двинулся по своим ратным делам, — хитро спросил Волк Курицын.

— Я думаю, на первой же версте он упал бы с коня и свернул себе шею! — воскликнул Иван Иванович.

— Ага, — улыбнулся Федор Курицын, — ты хочешь сказать, государь, что судьба неизбежна, но у человека есть определенный выбор в пределах этой неизбежности?

— Да именно так! Князь Олег мог погибнуть в расцвете молодости, по причине своего любимого коня, а скончался в глубокой старости, хотя и по той же причине. Можно сказать, что он сэкономил целую жизнь, — рассмеялся своим почти беззвучным смехом Иван Иванович.

— На все воля Господня, — вкрадчиво сказала Великая княгиня Софья, — однако Господь в премудрости и доброте своей дает человеку некоторую возможность выбора. Конечно, волхвы были язычники, но если предположить, что Господь всемилостивейший решил их устами предупредить чадо свое об опасности, исходящей от коня, то мы в этом случае можем говорить о силе веры. Если бы Олег был человеком слабой веры, он презрительно отринул бы предсказание, и жизнь его пресеклась бы. Но сила веры позволила ему прожить еще много лет, хотя судьба, предначертанная Господом ему, как и каждому из нас, свершилась.

— Очень глубокая и разумная мысль, государыня, — склонился в любезном поклоне Федор Курицын.

— Не хотелось бы кощунствовать, — задумчиво сказал Волк Курицын, — но я хочу обратить внимание, что на самом деле мы совершенно не представляем себе волю Всевышнего, не знаем какова она, и если идти дальше — есть ли она вообще…. Мы лишь можем предполагать, что, ослушавшись волхвов и сев на коня, князь тут же принял бы смерть, но точно этого мы не знаем. А, может быть, Господь имел в виду как раз именно ту саму смерть от змеи в черепе и тогда Олег, не расставаясь со своим любимым конем, прожил бы точно такую же жизнь…

Великая княгиня Софья пристально посмотрела на Ивана-Волка.

— Неисповедимы пути Господни! И нам действительно не дано проникнуть в Его замыслы, — холодно сказала она.

Казалось бы, ничего не произошло, не было даже спора или острой дискуссии, но вдруг воцарилась какая-то напряженная пауза, а Иван Волк Курицын ощутил странный, внезапный холодок в душе, будто, проходя мимо, едва коснулась его своим невидимым одеянием сама смерть…