Последняя черта - Семён Кожанов

— А чего ты сейчас обращаешься, если боишься мэрии?

— Так ты же сам сказал, что пойдешь с ними на мировую.

— А, ну да, точно. Так что у тебя там за сделка века?

— Прикинь, у меня хотят купить тысячу комплектов камуфляжа. Прикинул? Тысячу!

— Ну а я тебе зачем?

— Помнишь, ты мне «камуфляжки», сшитые у нас на зоне, привозил? Вот эти костюмы я и хочу продать.

— Ну так и продавай. Я же тебе еще полгода назад слил свой контакт в Керченской исправительной колонии. Они только рады будут такому крупному заказу. В чем проблема?

— Проблема в том, что без денег они не хотят давать мне «камуфляжки».

— А ты что думал, будет по-другому? Тысяча камуфляжных костюмов, даже самых дешевых, «стекляшек» городской расцветки — это же почти сто тысяч гривен. Ты хоть сам понимаешь, что никто не будет давать такую партию товара в отсрочку. А что клиент совсем не хочет давать предоплату? Кто, кстати, такой «жирный» у нас в городе, что хочет купить тысячу «камков»? И самое главное, зачем столько костюмов?

— Да как тебе сказать? Покупатели явно не местные, «хачики» какие-то — то ли арабы, то ли кавказцы. Ну и аванса они мне деньгами не дали. Машину подогнали, «Ниссан Икс-Трейл», двухлетка, состояние просто идеальное.

— Ничего себе аванс! Это за сколько же ты продал эти камуфляжи?

— По двести пятьдесят за комплект! — гордо ответил Векшин.

— Ну ты хапуга! Уважаю!

— А то! Ну что, поможешь?

— А ты Петровичу звонил?

— Звонил, но в исправительной колонии сейчас нет начальства, и поэтому он такие вопросы сам решить не может.

— Ладно, я поговорю с ним. Тысяча «камуфляжек», говоришь? На хрена им столько?

— Я не знаю, да мне и по фиг! Так ты поможешь?

— Если смогу, помогу. «Камки» должны быть все одной расцветки?

— Хотелось бы, чтобы все были расцветки — «городской камуфляж». И самое главное, чтобы костюмы были самые дешевые, не дороже ста гривен за комплект.

— Если сделку провернем, сколько мне? Я беру десять процентов от сделки.

— Ну десять, так десять. Только ты знаешь, мне бы так договорится, чтобы я деньги им отдавал постепенно. Вроде как кредит. За пару месяцев я им все отдам.

— Не понял, как это в кредит? — Я открыл рот от такой наглости. — Как, по-твоему, я объясню руководству колонии, что ты не отдашь им деньги в течение трех дней после получения товара?

— Ну Леха! Ты же умный, придумай что-нибудь! Я выручу от сделки сто пятьдесят тысяч гривен, а это примерно двадцать тысяч долларов. Ну а «Ниссан» как раз столько и стоит.

— Ну так продай его и все!

— Не хочу, он мне понравился. Я давно о таком мечтал.

— Ладно, попробую что-нибудь придумать, — немного подумав, произнес я. — Но тогда с тебя десять процентов от суммы всей сделки, то есть три тысячи долларов.

— Согласен, — радостно улыбнулся Векшин. — Только я тебе деньги отдам немного позже. Хорошо? А то у меня с наличкой совсем напряг.

— Мой процент ты мне отдашь сразу, как только я тебе привезу камуфляжные костюмы! — отрезал я.

— Блин! Леха, ну правда, нет денег, — всплеснул руками Векшин.

— Хорошо, если нет денег, возьму товаром из того, что есть в торговом зале.

— Без проблем! — радостно выкрикнул Леха. — Так даже лучше. Ты мне заранее скажи, что тебе надо, я соберу, упакую, и все лично проверю!

— Хорошо, как только переговорю с Петровичем, так сразу тебе сообщу… — И тут я только вспомнил, зачем приехал в охотничий магазин. — Тезка, а чего это у тебя денег нет? Что совсем торговля не прет?

— Да как тебе сказать? — явно смутившись, произнес Векшин. — Влез я тут поневоле в одну неудачную сделку. И самое главное, что и послать я их не могу, и заработка с этого почти нет. Короче, заказали мне переделать две СВДэшки. Ствол и механизмы остаются родные, а приклад и ложе ставлю сделанное по индивидуальному заказу. А по документам это будет уже не СВД, а карабин «Тигр». Но аванс мне не дали, так еще и четыре «Сайги» заказали, две нарезные под патрон 7,62x54 и две гладкоствольные под двенадцатый калибр. Вот и прикинь: купил шесть стволов за свои деньги, а два еще и переделать надо.

— Ну и кто это у нас в городе такой наглый, что не боится грозного семейства Векшиных? — спросил я, заранее зная ответ. — Мэр?

— Ну да. Точнее его единственный сын — Марат. Он, оказывается, у нас страстный охотник.

— На кого он собрался охотиться с СВДэшкой? На наших охотугодьях гладкоствол в самый раз. Зайцы, куропатки, утки и лисы — вот тебе и вся отстрелочная карточка.

— Ну значит, будет в Украину ездить на кабана и лося. И понимаешь, что самое обидное, он, видите ли, приедет не раньше чем через две недели. А без него никто не хочет платить за оружие, а то вдруг оно барину не подойдет. Да, и патронов я почти на тысячу долларов купил. Для СВД заказали, 7,62x54R повышенной кучности с двухэлементным сердечником, российского производства. Для гладкоствола заказали патроны аж из Америки, с разной начинкой, есть даже зажигательные.

— И что, много денег зависло?

— Прилично! Почти пятнадцать тысяч долларов.

— Да-а! Не хило! Ладно, не переживай, приедет твой покупатель, никуда он не денется. Хорошо, я побежал, как только Петрович даст ответ, я тебе сразу сообщу.

— Спасибо! Удачи! — крикнул мне вслед Векшин.

Визит к Векшину заставил меня нервно поежиться.

Еще бы! Тысяча комплектов армейского камуфляжа. Причем самого дешевого!

Наша, Керченская исправительная колония, сокращенно КИК № 621, выпускает некоторые виды товаров, среди них камуфляжные костюмы двух расцветок: городской камуфляж, серо-белого цвета, и лесной камуфляж, серо-зеленого цвета. Костюмы очень дрянного качества, их еще называют — «стекляшка», за очень тонкую ткань, из которой они сшиты. Зато стоимость такого костюма примерно двадцать долларов, а если брать оптом, так можно и за десять-двенадцать баксов сторговаться. Вот и подумайте, кому нужны плохие «камуфляжки» в таком количестве? Ответ очевиден: тому, кому надо одеть большое количество мужчин в однообразную одежду, причем не сильно заботясь о качестве этой одежды. А это значит, что в окрестностях Керчи есть незаконное воинское подразделение, примерно численностью в тысячу бойцов. Как вам такая перспектива? Лично мне стало страшно!

Найдя в списке телефона номер Петровича, я позвонил ему:

— Николай Петрович, это Алексей Коршунов. Узнали?

— Конечно, узнал. А я как раз о вас сегодня вспоминал.

— Надеюсь, вспоминали в позитивном смысле? А то что-то в последнее время столько негатива, что даже жить не хочется!

— Как я тебя понимаю! — с чувством произнес Петрович. — А ты чего, Леха, хотел-то? По делу или как?