Любовь и гром - Джоанна Линдсей

— Алонсо выяснил, что значит «полукровка»? Голубые глаза Бабетты округлились, когда она припомнила эту часть доклада.

— О да! Но боюсь, вам не понравится.

— А я на это и не рассчитывала, — сухо заметила Ванесса. ; — Пошли.

Прежде чем открыть дверь в затемненную спальню, графиня легонько постучала. Солнце зашло совсем недавно, но небо за открытыми окнами было еще достаточно светлым, что позволило вошедшим увидеть: Джослин не спит. Герцогиня сидела и выжидающе смотрела на молоденькую горничную.

Жестом велев Бабетте зажечь свет. Ванесса сообщила:

— Я взяла на себя смелость заказать легкий ужин, который скоро доставят. Не знаю, как ты, а я совершенно не в настроении переодеваться к ужину.

Наморщив лоб, Джослин посмотрела на подругу.

— Это тебе нужно было лечь в постель, Ванесса, особенно после утренней жуткой головной боли. А со мной как раз нет ничего такого…

— ..чего нельзя было бы поправить, немного поев и отдохнув, — не допускающим возражений тоном докончила за нее Ванесса.

Джослин вздохнула. Когда у графини случался приступ материнской заботливости, спорить с ней было бесполезно. А именно в таком состоянии духа Ванесса и находилась с того момента, как Джослин поддалась этому глупому всплеску эмоций. Герцогиня перевела взгляд на Бабетту, снующую от лампы к лампе. В одной только этой комнате их было шесть.

Номер оказался вполне комфортабельным, не оправдав их худших ожиданий: им было сказано, что большинство городов на Западе маленькие и гостиницы в них без особых удобств. Томбстоун — первый город на Западе, с которым они познакомились, — приятно поразил их размерами и огромным выбором гостиниц. Конечно, «Гранд-Отель» не шел ни в какое сравнение с фешенебельными гостиницами восточного побережья, но все же был на приличном уровне. Герцогине удалось снять весь второй этаж, что было совершенно идеально с точки зрения безопасности.

— Достаточно, Бабетта, — нетерпеливо приказала Джослин. — Насколько проясняет ситуацию сообщение Алонсо?

Молоденькая француженка широко улыбнулась, довольная тем, что ее маленькая хитрость — протянуть время — удалась.

— Все не так уж плохо. Во всяком случае, по словам Алонсо, это всего лишь местные предрассудки. Здесь полукровка — все равно что индеец, а к индейцам относятся с презрением и отвращением.

— Презрением?

— Чтобы не показать страха, понимаете? Индейцев здесь еще очень боятся. Они до сих пор бродят по округе, нападают, убивают и…

— Какие-индейцы?

— Апачи. Мы ведь о них слышали еще в Мексике, да?

— Действительно, слышали, но я не припоминаю, чтобы кто-то утверждал, что они все еще настолько враждебны.

— Только Хоронимо. Алонсо говорит, это отщепенец с небольшим количеством сторонников. Он скрывается в Мексике. Но его шайка совершает налеты и по эту сторону границы тоже.

— Хорошо. Но Кольт Сандер не апач! Он наполовину шайенн, — возразила Джослин. — Что Алонсо удалось выяснить об индейцах-шайеннах?

— Здесь о них ничего не знают.

— Тогда почему мистер Сандер посчитал, что я должна его опасаться?

— Мне кажется, ты упустила самое главное, дорогая, — вмешалась Ванесса. — Предрассудки направлены не против какого-то определенного племени. Похоже, на этих западных территориях так относятся ко всем индейцам и полукровкам, независимо от того, к какому племени они принадлежат.

— Но это ужасно! — разгорячилась Джослин. — Не говоря о том, что просто несправедливо! В Кольте Сандере нет ничего, за что его можно презирать. Мне он показался очень воспитанным человеком… ну, почти. И он оказал нам неоценимую помощь. Боже мой, да он в течение часа дважды спас мне жизнь!

А еще он нетерпеливый, вспыльчивый, упрямый и упорно отказывается иметь с ней дело, но об этом говорить не стоит.

— Джослин, дорогая! Мы все бесконечно благодарны этому человеку за своевременную помощь. Очень благодарны. Но сегодня днем он совершенно ясно показал, как ко всему этому относится. Он даже не захотел с тобой разговаривать!

— И мне теперь понятно почему. Сегодня утром он вел себя так, словно я совершаю огромную ошибку, просто находясь рядом с ним. Но это так глупо!

— Однако он явно так не считает.

— Знаю. И он думает, что оберегает мою репутацию, избегая общения со мной в городе. Весьма любезно с его стороны, но вряд ли в этом есть необходимость. Я никогда не позволю поддаться влиянию чьих-то предрассудков! И меня совершенно не интересует общественное мнение. Если я захочу общаться с этим человеком, то так и сделаю. И никто мне запретить не сможет.

Увидев упрямо вздернувшийся подбородок Джослин, Ванесса изогнула золотистую бровь. Как-то однажды герцог сказал ей, что герцогиня очень мила, любезна и покладиста. С тех пор Ванесса неоднократно имела возможность убедиться, что это не совсем так.

— И какую же форму общения ты имеешь в виду? — осторожно поинтересовалась графиня, подозревая, что заранее знает ответ.

Джослин пожала плечами, хотя в ее зеленых глазах светилась решимость.

— Ах, сама не знаю! Возможно, это будет так, как мы с тобой говорили утром.

— Я боялась, что именно это ты и скажешь.

— Я открою, — крикнул Билли и скатился с кровати, где лежал, наблюдая за Кольтом, который, как обычно, торопливо сбривал редкие волосы на подбородке.

Но прежде чем успел коснуться дверной ручки, он услышал характерный звук взводимого курка и понял, что опять опростоволосился. Нельзя открывать кому попало дверь в городе, где ожидается заварушка, предварительно не выяснив, кто стучит. Или не подготовившись к любым неожиданностям, как только что сделал Кольт. К тому же Клентон еще в городе. Вряд ли, конечно, он станет искать Билли в отеле, но всякое возможно.

Билли подумал было, что Кольт снова спустит на него собак, как вчера вечером, когда он забыл запереть дверь, но сегодня утром братец явно пребывал в лучшем настроении.

— Валяй, — сказал он замершему в нерешительности Билли. — Только не стой на линии огня.

У слышав совет. Билли сглотнул, затем широко распахнул дверь на себя и остался стоять за ней. Когда он путешествовал один, то мало заботился о таких вещах и не поджидал опасности за каждым углом. Джесси не раз вдалбливала ему правила предосторожности, но во время своей поездки на Запад он благополучно выкинул их из головы. Удивительно, что он до сих пор цел.

Но на сей раз предосторожности оказались явно излишними. В коридоре стояли двое мужчин, ни один из которых не был Клейтоном. Они стояли совершенно неподвижно перед револьвером, который направил на них одетый лишь в брюки и высокие, до колен, мокасины Кольт. Билли несказанно изумился, когда Кольт отвернулся и быстро убрал оружие в висящую на умывальнике кобуру. Но уже в следующий момент юноша тоже узнал эти красные мундиры. Мужчины по-прежнему не произносили ни слова, хотя на них уже не смотрело дуло револьвера 45-го калибра. Но такая реакция была вполне объяснима. Конечно, направленный на них ствол удивил пришедших, но вид обнаженной спины Кольта просто лишил их дара речи.