В сердце Скорпиона - Регина Грез

подушкой, метясь прямо в лицо, но он перехватил «снаряд» и подложил «его» себе под спину. А потом, как ни в чем не бывало, вальяжно развалился на диване и заложил руки за голову.

– Расскажи про свою Землю. Какие у вас дома, какие машины для воздушного передвижения, какое оружие…

Я немного помедлила, а потом забилась в свой уголок дивана и предложила:

– Давай поступим следующим образом, говорить будем по очереди, мне тоже хочется знать о Сиане больше.

Каро снова хмыкнул, не поймешь, то ли сердито, то ли насмешливо, но у нас в самом деле получилось что-то вроде диалога, хотя больше рассказывать пришлось именно мне. Вскоре я поняла одно – наши миры очень похожи, может, Лайти прав, и жизнь на Землю действительно занесли из соседней системы. Потом Каро вдруг заявил, что я похожа на гиданку, то есть на местную жительницу.

А я парировала, что в таком случае и он сам не далеко ушел, потому что у нас явно есть нечто общее во внешности, хотя бы цвет волос и тип лица. Каро почему-то не понравилось это сравнение, он надолго замолчал, а потом выдал, что мать его была гиданка, но ее изнасиловал сианец и от этой связи появился он сам.

Очень печальная история, потому что бывает всякое, некоторые женщины мирятся со своим положением, но мать Каро ненавидела сына и еще в детстве хотела задушить его подушкой. А Каро до сих пор это помнит, но, кажется, уже пожалел, что поставил меня в известность о некоторых фактах своей биографии.

Я ведь кое-что смекнула для себя и постараюсь использовать эти сведения, если начнет опять приставать. Только у полковника вдруг испортилось настроение, он велел мне идти отдыхать, благо недалеко до рассвета. Я прошмыгнула на кухню и убежала к себе наверх, рухнула на постель прямо в одежде и постаралась успокоиться. Даже не помню, как провалилась в сон.

Глава 10. «И все, что было – набело откроется потом…»

Лиза

Проснулась я ближе к обеду и с больной головой. Только разлепила тяжелые веки, как увидела рядом на подушке белоснежный цветок плюмерии. Что за сюрприз? Не замечала прежде за нашим роботом таких элегантных жестов.

– Макс! Эй, Максик, где ты?

У нашего робота великолепный слух и скоро в коридоре раздалось знакомое поскрипывание роликов, на которых тот передвигался по дому.

– Доброе утро, Лиза! Хорошо ли спала?

– Сложный вопрос! Откуда это?

– Цветок принес господин полковник, он не хотел тебя будить. Он уже ушел.

– Как ушел? Куда?!

– Господин Каро направился в лабораторию – встретиться с доктором и обсудить важные дела. Ты будешь еще отдыхать или спустишься ко второму завтраку?

Я села на кровати, пытаясь представить события сегодняшнего утра, которые, похоже, благополучно проспала.

– Макс, расскажи по порядку и очень подробно, когда Каро встал и что он делал потом. Ничего не упуская, понял меня?

– Я тебя понял, Лиза. Каро спал всего пару часов, потом купался в бассейне и делал физические упражнения в саду. Там же он сорвал цветок, чтобы подарить тебе. Очень красивый поступок. Каро принес цветок в твою комнату и вернулся вниз, я уже ждал его за накрытым столом. Каро утолил голод и ушел из дома. Это все, что ты хотела знать, Лиза?

Я прижала белые лепестки к лицу и втянула в себя тонкий кремовый аромат сердцевинки. Волшебный запах…

– Макс, а он долго был в моей комнате?

– Ты спрашиваешь о господине Каро?

– О ком же еще? Кто тут у нас еще поселился, по-твоему?!

– Более десяти минут.

– Ох…

Я торопливо вспоминала, в какой именно позе провела остаток ночи, кажется, лежала на животе, даже не прикрытая одеялом, ноги голые, футболка задралась… И Каро стоял у постели, разглядывая меня в таком виде, а потом бросил рядом этот цветок. Ну, почему же сразу «бросил», вполне мог аккуратно положить. А что, собственно, произошло? Подумаешь…

– Макс, я сейчас в душ, а потом спущусь завтракать или обедать. Ты у нас умница, Максик!

В странном воодушевлении я слетала с кровати и, подбежав к роботу, чмокнула его в гладкий, теплый, широкий «лоб», едва достающий до моего подбородка. Макси не очень высокий робот, ему и так сойдет. А мне вдруг захотелось обнять весь мир и непременно увидеть одного нагловатого военного со стальными глазами.

Я быстренько умылась, переоделась, попробовала бутерброды и суфле, заботливо приготовленные Максом, а потом какое-то время бесцельно слонялась по дому. Может, мне тоже нужно идти в лабораторию? Как поступить лучше для Лайти, нужно ли им сейчас мое присутствие там? Впрочем, он мог бы сам позвонить через робота и вызвать меня в любой момент. Я бы примчалась как пуля, Лайти отлично это знает. И пока молчит.

Но и сама связаться с домом Барчоса я не решалась. Долго гуляла по саду, обошла кругом стволик низкорослой плюмерии, усыпанной белыми цветами. Вокруг порхали пестрые дневные мотыльки, у Лайти целая коллекция таких малюток. Быстро соединив ладони, я поймала одну такую бабочку и с замиранием сердца чувствовала, как она трепещет в моих руках. Бедняжка, не стоит бояться, я тебя скоро отпущу…

Неужели Каро всерьез хочет приударить за мной? И Лайти отдаст меня ему «на съедение»? Конечно, отдаст, с него станется. Что ж, придется держать оборону сразу на всех фронтах. Только бы вернуться домой!

И я вернулась – да, на первый этаж своего временного жилища на Гиде. Чтобы унять все нарастающее беспокойство и занять голову, я прошла в кабинет Лайти и, пользуясь отсутствием хозяина, начала разбирать архивы, рисунки, слайды с бабочками, наброски статей и материалы с каких-то конференций. Надеюсь, он не против вторжения, ведь комната никогда не запирается.

Оп! А это что у нас? Разглядывая фото с микроскопа, я не верила своим глазам – редкий водяной клещ, обитающий только в аквариумах с определенным температурным режимом, причина массовой гибели ценных видов декоративных рыб. Мой куратор Воробьев блестяще защитил по нему диссертацию. Я отлично помнила его работу и громкое заявление о новом неизвестном прежде виде паукообразного. Открытие года! И крупный грант для факультета.

Странное совпадение! Обвожу взглядом кабинет, и вдруг возникает гнетущее ощущение склепа – на стенах под тонким стеклом десятки разноцветных бабочек, которые уже никогда не смогут летать. Они навеки заперты в причудливых сосудах, приклеены к панно, распяты на белоснежных манишках внутри аккуратных рамочек. У Лайти страсть к собиранию редкостной красоты вокруг себя. Вспомнились его признания:

«Я беру совсем немного, лишь единицы из многочисленных видов. Их