Школа чернокнижников - Матильда Старр

Те замотали головами. Нет, мол, и в мыслях не было.

Клоуны. Просто злые клоуны.

Тогда он повернулся ко мне.

– Видишь, они не мешают, и я не мешаю. Идите!

Но стоило сделать шаг, как что-то толкнуло меня в бок. Я покачнулась, и книги упали на пол. Компания захохотала, пиная их друг другу.

От бессильной ярости потемнело в глазах. Я застыла на несколько мгновений, не находя слов, а потом почувствовала, как мои пальцы начало покалывать, и с их кончиков снова заструилась черная хмарь.

На миг в глазах Эльтида мелькнуло что-то похожее на страх, но тут же исчезло, сменившись непонятным предвкушением и злорадством.

– Не смей, – коснулся моего уха тихий шепот Филаи.

А затем запястье обожгло холодом.

Я вздрогнула, приходя в себя. Покалывание тут же исчезло, а темный дым развеялся. Медленно выдохнув, я обнаружила, что Филая вцепилась в мою руку, а стопка ее книг стоит на подоконнике.

Ну у нее и пальцы, чистый лед!

– Ты что, не понимаешь? – шептала она, – они же это нарочно! Сорвешься – и тебя отчислят.

Точно! Она права, а я…

Черт возьми, мне срочно надо научиться как-то это контролировать, иначе и правда скоро окажусь за монастырскими стенами.

Филая опустилась на корточки и стала собирать разбросанные книги. Я присоединилась к ней, не обращая внимания на хохот и колючие издевки, которыми компания сопровождала эти действия.

Но стоило мне сложить несколько книг одна на другую, как Эльтид приблизился, носком своей лакированной туфли толкнул стопку, и книги снова рассыпались.

Богатый избалованный тупица! Я же совсем не управляю своей силой! Тебе что, веселее будет лежать в фамильном склепе, зная, что меня отчислили?!

– Какая знакомая картина, – раздался вдруг насмешливый мужской голос. – Почтенный сир Эльтид воюет с девицами. Что меня в вас поражает, так это то, что вы всегда находите достойных соперников.

Я подняла голову и увидела темноволосого сероглазого парня, довольно высокого, уж точно выше враз притихшей компании. Он перехватил мой взгляд и улыбнулся, и улыбка его была приятной, открытой. Кто он? Для преподавателя слишком молод. Один из студентов? Скорее всего. Причем, судя по одежде, из богатых.

Эльтид переменился в лице, побледнел, сжав губы в тонкую линию.

– Ваше ли это дело, сир Рилан Огелен? – с вызовом сказал он. – Шли бы вы своей дорогой.

В его тоне явственно слышалась угроза. Дружки насторожились, сгруппировались возле своего предводителя. Они уже не выглядели довольными и расслабленными.

Но на сира Рилана их телодвижения не произвели совершенно никакого впечатления.

– Ваше ли это дело, сир Эльтид, указывать мне куда идти? – отозвался он.

Неожиданно опустился рядом с нами и стал собирать книги.

– Ну надо же, – присвистнул ехидно Эльтид, – благородный сир Рилан Огелен теперь возится с крысами!

Не поднимая головы, тот парировал:

– А другой благородный сир так боится, что кто-то из них займет его место, что готов растерять остатки благородства, если, конечно, оно у него когда-то было.

Я сжалась. Намек был более чем прозрачен и вполне тянул на оскорбление. Заносчивый Эльтид точно не простит такого, особенно в присутствии своих приспешников. Численное превосходство на его стороне, и сиру Рилану не поздоровится.

Но как ни странно, Эльтид молча развернулся и ушел. Свита поспешила за ним. И только когда они скрылись в том коридоре, откуда недавно вывалились, я смогла перевести дух.

– Спасибо! – сказала я нашему заступнику.

– Был рад оказаться полезным, – кивнул он.

Водрузил последнюю книгу на стопку, поднял ее с пола, вручил мне и тоже ушел.

– Кто это? – почему-то шепотом спросила я у Филаи.

– Сир Рилан Огелен, – коротко ответила она, забирая свои книги с подоконника. – Идем.

Но имя я уже и так знала, вот только мне оно ни о чем не говорило.

– Он тоже из родовитых? – с любопытством спросила я, шагая за ней.

Вообще-то могла и не спрашивать. Эльтид с дружками, хоть и злились на него, но разговаривали как с равным.

– Более чем, – хмыкнула Филая. – Его отец – кузен императора.

– Приятно знать, что не все родовитые такие, как Эльтид. Есть среди них и приличные люди.

«И причем очень даже симпатичные», – добавила я про себя. Вслух говорить не стала. Кто знает, как Филая к этому отнесется.

Она пожала плечами:

– Не слишком восхищайся его поступком. Ему это ничем не грозит. Эльтид и его компания не рискнут что-то ему сделать, а вот на нас отыграются.

– Извини…

Кажется из-за моей стычки с Эльтидом и у Филаи будут проблемы.

– За что? – удивилась она.

– Ну… Это ведь я разозлила Эльтида, а ты говоришь, что отыграются и на тебе тоже.

– Брось. Ты-то в чем виновата? Они мерзкие типы. Таким повод и не нужен. Сами найдут.

Я вздохнула. Она была права, кругом права.

А мне пора начать хоть немного разбираться в том, что происходит, пока я не навлекла на себя совсем уж серьезных неприятностей.

Форменное платье мне понравилось. Белоснежная рубашка, длинная темная юбка в пол и симпатичный пиджачок на пуговках. Строго и элегантно.

Я покрутилась перед зеркалом: сидело просто идеально. Даже подшивать не пришлось.

Я повесила форму в шкаф, с замиранием сердца представляя, как завтра отправлюсь на занятия. Несмотря на все сложности – те, что мне уже встретились, и те, которые наверняка еще будут, – учиться мне хотелось. Я не сомневалась, что стану самой прилежной студенткой. И раз уж мне выпал такой шанс, я его не упущу.

С этими мыслями я стала перебирать учебники.

«История магии»? Как раз то, что надо!

Я открыла увесистый том, удобно устроилась на кровати и стала читать.

О магических способностях людей стало известно давно. В стародавние времена в каждом селе обязательно был свой маг. Их называли колдуньями или колдунами. Они делали зелье из травок, болезни заговаривали, амулеты мастерили – на удачу, на силу мужскую, на урожай. Некоторые промышляли любовными приворотами да порчами, а некоторые эти привороты и порчи снимали.

Колдуны были людьми уважаемыми, особенно в сельской местности, и ссориться с ними считалось дурной приметой. Я улыбнулась. Еще бы! Поссоришься – к кому тогда идти, если хворь приключится? Колдун-то один на все село.

В городах колдунов было побольше, по десять, а то и по двадцать на город. А в столице – не меньше сотни. Их недолюбливали, побаивались, но в случае чего обращались именно к ним.