Ведьмы и герои. Феминистский подход к юнгианской психотерапии семейных пар - Полли Янг-Айзендрат

Юнг родился в 1875 году и был на семнадцать лет старше Салливена. Он вырос в обедневшей пасторской семье в сельском кантоне Швейцарии. По-видимому, мать Юнга была для мальчика значительной родительской фигурой – она казалась ему загадочной и эффектной особой, совсем не похожей на обычную женщину. У Юнга была младшая сестра, которая не добилась в жизни заметных успехов. Всю свою недолгую жизнь она провела в тени знаменитого брата. Отец Юнга был скромным и замкнутым, но, по всей видимости, очень добрым человеком. Он стал для сына образцом эрудированного человека; он изучил классические языки и философию, несмотря на то, что у сельского пастора не было никакой возможности применять их на практике.

Таким образом, и Юнг, и Салливен родились в сельской местности, но росли обособленно от сельской общины. В детстве на них обоих в большей степени оказали влияние сильные личности их матерей, которых не удовлетворяла окружавшая их простая жизнь, чем одобрение их непосредственного окружения. Впитав в себя «языческий» дух швейцарской фермерской общины, Юнг получил глубинное ощущение родства с человечеством; Салливен же никогда не испытывал в детстве такого ощущения.

И Юнг, и Салливен мучительно переживали серьезные личностные изменения, которые стали ключевыми в их психологическом развитии. Для Салливена стал очень значимым подростковый кризис, случившийся с ним в девятнадцатилетнем возрасте (который сам Салливен описывал как шизофрению) и приведший к частичному возобновлению его детских проблем. Наверное, именно поэтому в своей концепции развития личности Салливен большое внимание уделял вопросу формирования дружеских отношений в младшем подростковом возрасте. Именно отношения с другом могли помочь развивающейся личности перейти от детско-родительских отношений к формированию доверительных отношений со своими сверстниками. По мнению Салливена, именно близость и «общность во взглядах» с другом в подростковом возрасте вносят основной вклад в психическое здоровье взрослого человека.

Юнг впервые испытал серьезное расстройство психики в возрасте тридцати шести лет, когда покинул своего учителя и наставника Фрейда, отношение которого к Юнгу в чем-то походило на отцовскую любовь, дефицит которой тот ощущал с детства. Значительную часть своей жизни Юнг посвятил исследованию изменений, происходящих с человеком в среднем возрасте и позже, а также процессу психической интеграции, происходящему у взрослой личности. Кризис идентичности у Салливена в подростковом возрасте (который выразился в появлении у него симптомов шизофрении) и кризис идентичности в среднем возрасте у Юнга сыграли особую роль в предпочтении каждым из ученых той или иной концепции развития личности.

Оба они были психиатрами. Юнг получил классическое университетское и медицинское образование в престижных учебных заведениях и в начале своей психиатрической практики был уже состоявшимся молодым ученым. Салливена отчислили из университета Корнелла (за академическую неуспеваемость и за «нанесение ущерба Почтовой Службе США»). Он получил образование на Среднем Западе, в менее престижных и не ориентированных на научную деятельность учебных заведениях. Салливен стал эрудированным ученым-самоучкой уже в зрелом возрасте и неохотно делился «секретами» своего раннего образования.

И Юнг, и Салливен были практикующими психиатрами; они начали свою карьеру в государственных клиниках, работая с пациентами, страдающими психозом. На мой взгляд, именно здесь можно усмотреть самое основное и самое важное различие между ними и Фрейдом: и Юнг, и Салливен научились в буквальном смысле «жить» с психотическими пациентами, т. е. признавать и понимать реальность их мира. Истинность введенного Юнгом понятия «раненого целителя» как самого эффективного психотерапевта Салливен испытал на практике; он был убежден в том, что понимает процесс шизофренического мышления, ибо познал его на собственном опыте. Когда Салливен работал в экспериментальном центре в клинике Шеппард-Пратт (г. Балтимор) с мальчиками-подростками, страдающими шизофренией, он настаивал на отстранении от лечения и ухода за пациентами наиболее обученного медицинского персонала. Он набирал ассистентов из числа людей, которые, по его ощущению, сами когда-то страдали шизофреническими расстройствами. Современный последователь Салливена Гарольд Серлз красноречиво высказывается о психотерапии шизофреников, подробно описывая смысл введенного Юнгом понятия родственного либидо, которое передается от терапевта пациенту:

Терапевт не только испытывает …ощущение подлинной вовлеченности в терапевтические отношения на уровне, который он осознает в данный момент… и которого никогда не ощущал прежде; он общается с пациентом в процессе терапевтической сессии так, словно это общение лично для него крайне важно, и постепенно перестает стесняться это признавать в тех случаях, когда такое признание необходимо пациенту. В какой-то степени терапевт чувствует, что пациент ему нужен, и даже признает, что на какое-то время тот его дополняет. Это значит, что у терапевта возникают к пациенту такие чувства, которые не могла ни признать, ни опровергнуть его «шизофреническая мать», ибо у нее для этого не хватало сил: потребность в том, чтобы пациент дополнил ее собственную личность[34].

И Юнг, и Салливен настаивали на выявлении и отделении подлинного сотрудничества в терапевтических отношениях от любых проективных и повторяющихся искажений в реакции клиента на терапевта, которые считались «переносом». При разработке своих терапевтических методов и концепций и Салливен, и Юнг прежде всего обращали внимание на то, что в человеческой личности и в терапевтическом процессе является «истинным» и «человеческим по самой своей сути», в отличие от «нарушений», «переносов» и «сопротивлений». Конечно, они выявляли нарушения в деятельности психики, давали им названия и применяли полученные знания на практике, однако изучение нарушений и скрытых сторон функционирования психики не было основным направлением в их деятельности.

В тот период, когда Юнг и Салливен продумывали системы интерпретации бессознательных, или символических, процессов мышления, на них оказали серьезное влияние современная биология (этология) и антропология. Оба ученых были уверены в том, что процессы бессознательного мышления нельзя выразить через рациональные высказывания и что их нельзя полностью объяснить воздействием скрытых побуждений или инфантильных импульсов. Иными словами, ученые попытались представить символическую коммуникацию и коммуникацию посредством жестов как особые формы человеческого самовыражения, совершенно отличные от рационального, облекаемого в словесную форму, мышления. При интерпретации бессознательных процессов мышления оба ученых стремились выйти за границы философского дуализма и картезианской дихотомии.

Признавая «нормальность» дезинтеграции человеческой личности, и Юнг, и Салливен исследовали дихотомию «психическое здоровье – психическое заболевание». Интерпретируя все проявления человеческой личности, Юнг и Салливен изучали дихотомические пары: любовь – ненависть, агрессия – подчинение, хорошо – плохо, правильно – неправильно и врач – пациент. В процессе работы Юнг пришел к выводу, что в результате развития личности должно преобладать не рациональное мышление, а продуктивное сочетание сознательного и бессознательного мышления. А Салливен был уверен в том, что система межличностных отношений включает в себя и конкурирующие, и мирно сосуществующие психические реальности, число которых невозможно сократить, поэтому их нужно тщательно учитывать в каждом случае взаимодействия людей.