Небом дан - Юлия Резник

– Спорим, кто следующий пойдет в душ, – вру, не моргнув глазом.

– Выиграла твоя мама.

– Но Ромка…

– Иди. Я его уложу. Что там надо? Почитать сказки?

Не дожидаясь от меня возражений, Савва выводит Ромку из ванной и плотно прикрывает дверь. У меня имеются некоторые сомнения на счет того, что он справится, поэтому я не позволяю себе понежиться под горячим душем. Торопливо моюсь, одеваюсь в помятый халатик и выхожу. В комнате, что Савва выделил Ромке под детскую, горит лишь ночник. Подхожу ближе. Ромка крепко спит.

– Отрубился, только голова коснулась подушки. До сказок дело не дошло.

– Спасибо.

– Пойдем, – встает, – нам поговорить нужно.

– Ты путаешь. По сценарию эти слова всегда отводятся женщине.

Савва выходит вперед, косится на меня из-за плеча:

– Женщина уже так себя накрутила, что пора брать инициативу в свои руки.

Сглатываю. Молча плетусь за Саввой по коридору. Дом у него совершенно необыкновенный. И пахнет здесь специфически. Хвоей, что предсказуемо – дом-то деревянный, корицей и луговыми травами. Ароматы трав у меня прочно ассоциируются с праздником пресвятой Троицы, когда мы, по православной традиции, устилали полы любистком и мятой.

– Куда ты меня ведешь?

– В кухню.

– Я едва на ногах стою.

По какой-то совершенно мне неведомой причине продолжать этот разговор мне страшно. К тому же я и впрямь очень устала. Возможно, нам стоило прояснить наши отношения завтра.

– И правда. Едва стоишь. – Савва проводит по моей щеке пальцами. – Тогда давай быстренько проясним основные моменты. И в люлю…

– Ладно. С чего начнем?

– Тебя, кажется, сильно волновали мои намерения. Так вот, смею заверить – они самые что ни есть серьезные. Если тебе от этого станет легче, можем пожениться хоть завтра.

– Завтра? – стою с отъехавшей к полу челюстью.

– Хм… Ты права. Завтра не выйдет. Выходной. Тогда как насчет понедельника?

– Ты шутишь? – сощуриваюсь я.

– Почему сразу шучу?

– Потому что! Желание затащить меня в постель – не очень хороший повод для женитьбы.

– Я бы мог с тобой поспорить, но не буду. К тому же это не главная причина.

– Да неужели? Что же еще могло заставить такого закоренелого холостяка, как ты, распрощаться со своей драгоценной свободой?

Савва разминает шею. Наклоняет голову к одному плечу, к другому, не сводя с меня задумчивых глаз.

– Ну, вот смотри. Я сейчас тебе признаюсь в неземной любви… Ты мне поверишь?

Сердце екает. Дыхание сбивается. Я гашу в себе порыв прокричать: конечно же, да! И отведя глаза, шепчу более уместное и разумное:

– Нет, конечно.

– Вот! Я так и думал. Поэтому какой смысл попусту сотрясать воздух, так? Давай отталкиваться от того, что мы глубоко симпатичны друг другу. К тому же у нас есть общий сын. И очень может быть – одно на двоих уголовное дело.

– Ты опять смеешься! – ахаю я.

– Если только чуть-чуть.

– Нас все-таки преследуют?

– Да нет же. Это я так… Пошутил. Но сама посуди, у нас не так-то и мало поводов держаться вместе. Люди начинают и с меньшего.

Конечно, Савва прав, но…

– Если Роман так для тебя важен, – опускаю взгляд к собственным рукам, – почему ты позволил другому мужчине стать ему отцом?

– Это весьма обширная тема. Которую мы лучше обсудим потом. Когда придем в себя после дороги. Пойдем.

Спорить нет сил. Я действительно очень устала. Послушно плетусь вслед за Саввой. Он толкает дверь в комнату, которая, как я думала, окажется гостевой. Но очень скоро становится понятно, что передо мной – главная спальня.

– Я думала, мы друг друга поняли.

– Ты думала правильно. Я не буду настаивать ни на чем таком, но я бы очень хотел, чтобы ты начала ко мне привыкать. Уступка за уступку. Все по-честному. Ну, что тебя смущает? Хочешь, мы свяжем мне руки?

– Конечно же, нет! Ладно, чувствую, с тобой проще согласиться, чем спорить.

– Видишь? А я что говорю? Ты уже все про меня поняла. Мы будем идеальной парой.

В кровать укладываюсь, посмеиваясь. Савва честно, как и в прошлую ночь, держит руки на расстоянии. А я, как и в прошлую ночь, вряд ли бы стала протестовать, реши он меня обнять. К счастью, мы оба настолько измучены, что быстро засыпаем. И нам не приходится испытывать на прочность собственную выдержку.

Утром просыпаюсь затемно. Кручусь-верчусь с боку на бок, но понимаю, что уже не усну. Умываюсь, привожу себя в порядок. Наведываюсь к Ромке. Тот, как и отец, спит, подмяв под себя одеяло. В сумерках я спускаюсь в кухню, исследую припасы в кладовой. Нахожу муку, яичный порошок. Молоко длительного хранения. И этого вполне достаточно, чтобы приготовить нам вполне приличный завтрак. Когда сонный Савва спускается, я уже дожариваю блинчики. Несколько секунд он просто оторопело на меня смотрит. Потом широко улыбается, подходит и, схватив блин прямо со сковородки, заталкивает его в рот. После чего с удовольствием набрасывается уже на мои губы. Я и забыла, как он целует… Неторопливо исследуя мой рот, словно готов потратить на это дело все утро. Остатки моей воли уходят на то, чтобы не заскулить ему в губы… умоляя о чем-то большем. Сердце грохочет в ушах. Ан нет… Это в дверь колотят!

– Савва, кто-то пришел, – шепчу ему в губы.

– Принесла ж нелегкая… – ругается он, отстраняется от меня и, вновь притянув за горловину, коротко, но жадно целует. Я прихожу в себя, когда Савва уже выходит из комнаты, улыбаясь, как дурочка, устремляюсь за ним. И слышу… слышу женский голос.

– Ты почему не предупредил, что вернулся?! Я бы хоть поесть приготовила. Соскучилась жутко. Ой… Здравствуйте. А вы кто?

Савва

Оборачиваюсь, затылком чувствуя, что Ника пошла за мной. Стоит за спиной. В глазах горечь, но в то же время и облегчение… Что, девочка, думаешь, я теперь позволю тебе спрыгнуть? Ага. Как бы не так.

– Да я, собственно, занят был. Привет, Лен. А это моя Ника.

– Твоя Ника? – повышает голос, да.

– Угу. Наш сын еще спит наверху, так что ты бы чуть прикрутила громкость.

– Ваш сын… – повторяет снова.

– Про него я тебе говорил тоже, – давлю тяжелым взглядом исподлобья.

– Да, – Лена усмехается. Приглаживает пальцами пышную шапку кудрявых волос. – Ты только забыл рассказать, что планируешь привезти их сюда.

– Не буду вам мешать, – лепечет Ника.

– Стоять! – рычу я, перехватив ее за тонкую руку. – Ты не мешаешь.