Последний солдат президента - Дмитрий Черкасов

Создатели «Маятника» учли все. И кордоны систем ПРО и ПВО европейских стран, и перспективы развития истребительной авиации, и разрешающую способность разведывательных спутников, и даже тенденции, которые в результате привели к развалу Варшавского Договора.

Но был один непросчитываемый фактор. И он имел непосредственное отношение к человеческой психологии.

Фамилия у фактора была Калужский. Воинское звание – генерал-лейтенант. Двадцать пять лет генерал Калужский служил в Комитете Государственной Безопасности Советского Союза.

Карьера генерала за все время службы складывалась крайне удачно. Особыми талантами он не блистал, но начальство ценило его за исполнительность, строгое следование политической линии партии и отсутствие излишней инициативы. Слишком самостоятельных сотрудников не любят ни в одной спецслужбе мира.

К своему пятидесятилетию, совпавшему с развалом СССР, Калужский подошел в звании генерал-лейтенанта на должности заместителя начальника Первого Главного Управления КГБ, занимавшегося внешней разведкой. Когда ворвавшиеся во власть псевдодемократы принялись реорганизовывать систему государственной безопасности и дружить с Западом, сдавая ему то схему расположения «жучков» в здании американского посольства в Москве, то списки агентов в Германии, Калужский положил на стол новому начальнику рапорт об отставке. Момент был выбран очень удачно. Начальник, пришедший в КГБ из бывшей партийной номенклатуры среднего звена, претензий к исполнительному генералу не имел, и Калужский с почетом вышел на пенсию. В отличие от многих своих сослуживцев, посмевших спорить с «новыми демократами» и за это лишившихся званий, ведомственных квартир и денежного содержания.

Истинная причина отставки была не в том, что Калужский выслужил свой срок и устал от напряженной работы. Генерал элементарно испугался. Дружба с Западом могла привести его в подвал, где один из исполнителей приговоров военного суда без зазрения совести всадил бы ему в затылок две пули из пистолета Марголина. Ибо Калужский еще в начале восьмидесятых годов был завербован английской разведкой и проходил в рапортах МИ-6 под псевдонимом «Пилигрим». Генерал не знал, до каких пределов может зайти братание России с США и Великобританией, поэтому предпочел уйти со службы и быстро уехать на постоянное местожительство в штат Мэриленд.

В Америке Калужского приняли с распростертыми объятиями. Полгода он каждый Божий день беседовал с новыми друзьями из ЦРУ и ФБР, выдавая за определенную плату сведения об известных ему агентах КГБ, и спустя семь месяцев его «выдоили» до дна. Как казалось американцам.

Однако Калужский кое-что оставил про запас. И этим «кое-чем» была информация о системе «Маятник», к которой он за три месяца до окончания своей службы получил доступ. Документы он просмотрел чисто случайно, в результате извечного российского бардака, когда папки из архива в процессе переноски к месту уничтожения на трое суток свалили в углу его кабинета.

Наиболее интересные бумаги генерал-лейтенант скопировал.

Восемь лет «заначка» лежала без движения. И только в конце девяносто восьмого года в Вашингтоне появилась персона, которой Калужский смог предложить товар. Персона прибыла в составе официальной делегации Беларуси, и на фуршете, данном в ее адрес, бывший генерал КГБ наконец услышал слова о готовносги «определенных сил» к силовому смещению Президента Лукашенко. Естественно, напрямую никто ничего не сказал, но смысл был ясен.

Остальное для Калужского, поднаторевшего в реализации секретной информации, было делом техники…

Через двести семьдесят секунд после старта «Сирень» снизилась до высот.,! всего в тридцать метров, изменила курс на пять градусов вправо, опустила нос и в точном соответствии с новым полетным заданием врезалась в бетонное основание радарной антенны объекта ПВО Беларуси за номером 30/18.

Но ядерного взрыва не произошло. Вместо атомного заряда ракета несла на себе пустой головной обтекатель, заполненный застывшим пенопластом и снабженный снятым с боеголовки инерциальным блоком наведения.

Антенну разнесло вдребезги. В двенадцать тридцать доклад об инциденте на военном объекте лег на стол Президента Беларуси.

* * *

Валентин Курбалевич распахнул заднюю дверцу старенького фургончика.

– Йозеф, кончай наблюдать! Тут все равно никто не ездит.

Сухощавый литовец медленно повернул голову и уставился на Курбалевича водянистыми, ничего не выражающими глазами.

– Это не важно. Порядок для всех один.

– Вот заладил, – проворчал Валентин и отошел к кабине «москвича».

Йозеф Кролль опять повернулся к уходящей в глубь леса дороге.

Курбалевич присел на капот «каблучка» и развернул свежую «Народную долю», купленную вчера днем на выезде из Минска. Просмотрел заголовки статей, но ничего интересного для себя не нашел.

Все как всегда.

Режим, борьба правозащитников с тираном, зажим свободы слова, призывы к очередному пикету, редакционная колонка Серевича с пространными рассуждениями о целях оппозиции, выступление президента ассоциации белорусских журналистов Жанны Литвинович.

Информационная колонка. Борцы за свободу Ичкерии одержали крупную победу в Ботлихском районе Дагестана, албанское население Косова-Метохии с распростертыми объятиями встречает миротворцев НАТО, Вук Драшкович собрал в Белграде митинг численностью в двести тысяч человек, скандал с русской мафией в Америке, украинские националисты наконец добились от правительства исключения из школьной программы русского языка…

Валентин зевнул.

Лучше бы он купил не «Народную долю», а какое-нибудь российское издание. Там хоть есть криминальное обозрение.

Курбалевич прошел до покосившегося бетонного столба, на котором черной краской были выведены цифры «три-семь-три», немного постоял на обочине дороги и вернулся к «Москвичу».

– Долго еще ждать? Кролль размял руки.

– Нет. Начнем.

Валентин залез в кузов «каблучка» и уперся спиной в переднюю стенку, подхватив за выступающую на торце ручку длинный металлический ящик.

– Давай, – скомандовал Йозеф. Курбалевич напрягся. Кролль потянул за противоположный конец ящика, и полутораметровый контейнер наполовину вылез из фургона.

Валентин перехватил ручку поудобнее, кивнул литовцу, и они одновременно приподняли ящик вверх. Курбалевич резко выдвинул свой край наружу и разжал руки. Йозеф отступил на шаг назад.

Металлический контейнер грохнулся оземь.

– Тяжелый, – сплюнул Валентин. Кролль молча пожал плечами, достал трубку мобильного телефона и набрал минский номер.

– Илья?.. Мы закончили… Тридцать минут…

* * *

В четырнадцать часов на пульте дежурного по Генеральному Штабу Министерства обороны Беларуси замигала лампочка экстренного вызова по линии закрытой автоматической связи.