Тревожных симптомов нет. День гнева - Илья Варшавский

– Только и всего?

– Это для начала, – наставительно сказал капитан, опуская его на пол. – Только для начала. А вообще тебе, Плошкин, много-много нарядов предстоит получить, но впоследствии, а сейчас иди действуй!

Получив на прощанье отеческий подзатыльник, Плошкин юркнул в кубрик.

«Фу, ну и денек!» Капитан вытер клетчатым платком потную шею и направился вниз, в машинный отсек.

Трое механиков колдовали около генератора гравитационного поля. По выражению их лиц Чигин понял, что и здесь ничего хорошего ждать не приходится. Пожевывая губами, он молча наблюдал, как они прозванивают изоляцию.

– Прохудились обмотки, – сказал стармех, заметив капитана, – придется менять в невесомости.

– Четыре часа, – сказал Чигин, – четыре часа невесомости по программе, успеете сменить.

– Не успеем, – сказал второй, – никак не успеем, дня на два работы.

Капитан было уже открыл рот, чтобы напомнить, что за двадцать суток вынужденного безделья на постоянной орбите все уже можно было сделать, но, передумав, махнул рукой и направился к лифту. Он хорошо знал бесцельность всяких споров с механиками. У них всегда найдется какое-нибудь оправдание.

– Подъемник не работает, – сказал старший.

– Почему?

Тот пожал плечами:

– Вы же знаете, что по второму вспомогательному реактору кончился срок инспекторского осмотра.

– А почему вы не пригласили инспектора?

– Приглашал, да он сказал, что ради такого старья не стоит тратить время. «Вас, – говорит, – давно уже на прикол пора ставить».

– На прикол! – возмущенно фыркнул капитан. – Не этому мальчишке решать, кого на прикол ставить! Вот вернемся из рейса, пойду в Главную инспекцию.

– У нас через месяц кончаются документы по двигателям, – добавил старший. – Тут уж без капитального ремонта никак не обойтись. В прошлом году…

– Ладно, не хуже вас знаю, что нужно!

Он уже был наверху, когда услышал соболезнующий голос старшего механика:

– Совсем расстроился наш индюк.

– Тоже давно на прикол пора, – заметил второй.

Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения.

Увы, доблестный потомок капитана парохода «Жулан» в официальных документах назывался заведующим самоходной учебной космической базой, весь штат которой, помимо него самого, состоял из одного помощника, врача, трех мотористов, самовольно возведенных в ранг механиков, и одного подсобного рабочего, попеременно именуемого то боцманом, то коком, в зависимости от того, убирал ли он в тот момент помещения или вскрывал консервные банки для кают-компании.

На этого двуликого Януса и обрушилась вся мощь капитанского гнева.

– Кабак! – заорал он, топнув ногой. – Форменный кабак! Поручни не чищены с прошлого рейса! В курсантском кубрике – свинарник! Немедленно взять наряд курсантов, и чтобы через два часа все сверкало, как на пароходе! Ясно?

Ошеломленный кок поставил на пол мешок с блинной мукой и немедленно превратился в бравого боцмана.

– Есть взять наряд курсантов!

Нет, что ни говори, а дисциплинку капитан Чигин поддерживать умел!

– Вот так, – добавил он уже спокойным тоном, – берите их, голубчик, в работу, чтобы ни одного дня безделья. Кстати, там есть такой курсант Плошкин. Сегодня я ему вкатил пять нарядов, как раз хватит на поручни.

* * *

– Водитель подкидыша спрашивает, нет ли поручений на Землю, – сказал старпом, – он собирается отчаливать.

– Пусть отправляется. Впрочем… – Капитан почесал затылок. – Задержите его еще на час.

– Зачем?

– Так, – неопределенно буркнул Чигин, – может, понадобится. А сейчас попросите зайти ко мне доктора.

Через несколько минут в каюту капитана вошел врач. В руке у него была пачка перфокарт.

– Вы меня вызывали?

– Да, голубчик, как у вас дела?

– Все в порядке. Медикаменты получены, санитарные карты проверены.

Чигин бросил неодобрительный взгляд на перфокарты. Он мало доверял всей этой машинной диагностике.

– Гм… Вот что я вас попрошу: осмотрите-ка вы их сами. Чтоб не было как в прошлый раз: у одного болит животик, у другого коклюш, третьему прыщик под мышкой мешает работать. Мне тут пассажиры не нужны. Осмотрите и при малейшем подозрении – обратно на Землю.

– Да, но…

– Вот именно, осмотрите, – веско сказал Чигин, – такое распоряжение.

– Хорошо. – Врач пожал плечами и вышел.

Капитан кряхтя расшнуровал ботинки. Да, черт побери! В конце концов, вы можете сколько угодно тренировать свое тело, закалять волю, но все равно кто-то невидимый внутри вас с мерзкой дотошностью ведет счет каждому прожитому дню, и к семидесяти годам нет-нет да и напомнит, сколько лет, часов и минут числится на вашем балансе. Вот как обстоят дела, судари мои, и нечего вам обижаться на старика, если он для пользы дела и смажет иногда легонько по затылку какого-нибудь сопливого лентяя или разнесет нерадивого боцмана. Порядок должен быть на корабле, без порядка это не корабль, а детский сад – вот что такое корабль без дисциплины, если вы хотите знать. Ведь раньше, на парусном флоте… Чигин протянул руку, взял с полки потрепанный томик в коленкоровом переплете и перенесся в таинственный мир портовых таверн, кладов, морских штормов и абордажных боев с пиратами – неотразимый чарующий мир, по которому так тосковала уставшая от серых космических будней душа капитана.

Тем временем водитель подкидыша, прождав условленный час и распив со старпомом традиционный графинчик разбавленного спирта, отправился в обратный путь, пожелав представителю командования «Альдебарана» счастливого рейса.

* * *

Было три часа сорок пять минут земного времени, когда старпом возвратил капитана Чигина из царства фантастики и приключений к печальной действительности.

– Пятнадцать минут до отлета, мастер.

Капитан вздохнул, захлопнул книгу и направился в рубку.

«Свистать всех наверх!» – мысленно произнес он, нажимая на кнопку аврального сигнала.

Через несколько минут на пульте вспыхнула зеленая лампа: машинный отсек сообщал о готовности двигателей к запуску.

«По местам стоять, с якоря сниматься!» Чигин ввел данные для полета в счетную машину и, подождав сигнала киберштурмана о решении задачи, взял микрофон:

– Космос-три, космос-три, я «Альдебаран», прошу выйти на связь, как меня слышите? Прием!

Тишина, только треск разрядов в динамике. На экране видеофона никого нет.

– Космос-три, космос-три, я «Альдебаран», прием!

Опять безрезультатно.