Свидание под мантией - Дарья Донцова

Полина с укоризной посмотрела на старшую внучку, та скорчила ей рожу.

– Ирочка, – ласково запела бабушка, – тебе надо умыться, рану обработать.

– Не-ет, – капризничала Королева.

– Необходимо ссадины йодом залить, – вполне разумно объяснила старуха.

– Будет больно-о, – простонала Ирина.

– А мы с Лерочкой подуем, – воскликнула Полина. – Верно, детка? Скажи маме!

– Конечно, – пообещала та, – ветер под носом. Фу, фу, фу.

– Бо-ою-юсь! – зарыдала Ира.

Полина взяла ее под руки и повела в ванную.

– Ну, будь умницей! Лерочка, помоги. Сначала грязь смоем.

Ксюша скривилась.

– Приползи я в родной дом с оторванной ногой, домочадцы даже не чихнут. Что скажет Ирка, увидев в прихожей дочь без ноги? Стопудово заявит: «Круто! Теперь надо оторвать вторую – и никаких проблем с обувью, здорово сэкономим на Ксюхе!»

В кармане ее джинсов зазвонил мобильный, она схватила трубку и кинулась на лестницу, я выскочила за ней.

– Алло! – произнесла Ксения, включая громкую связь.

– Твоя мать домой вернулась? – раздался знакомый баритон.

– Леон! – подпрыгнула Ксю.

– Мать пришла? – повторил мужчина. – И как она выглядит? Неотразима? Да?

– Так это твоих рук дело! – ахнула Ксения.

– Сказал уже один раз, люди полагают, что сами платят за свои ошибки, я же придерживаюсь другого мнения: ты сделала неправильный выбор, а по губам получила твоя мама. И это только начало! Разбитое лицо заживет, хуже под машину угодить. Знаешь, как человека давить надо? Не до смерти! Чтобы потом еще сорок лет в кровати гнил, а ты на него смотрела и думала: «Ну почему я не поехала тогда в «Монпалас»? Трудно разве было?» Не волнуйся, тебя не тронут, я же обещал! И слово сдержу! Но в отношении матери и сестры никаких гарантий не дам!

– Мерзавец! – еле слышно сказала Ксения. – Что ты хочешь?

– Езжай в «Монпалас».

– Сейчас?

– Конечно.

– А что я дома скажу?

– Ты это всерьез? – развеселился Леон.

– Нет, в шутку, – буркнула Ксюша, – у меня нет ключей от апартаментов.

– Люди, пережившие стресс, часто страдают амнезией, не волнуйся, провалы в памяти пройдут, – ехидно сказал Леон. – Я видел, как ты сунула связку в карман куртки. Хватит бла-бла, возвращайся.

– Что делать будем? – спросила я, когда мы спустились в метро. – Мы не можем расстаться. Как объяснить Леону мое постоянное присутствие? То, что я живу у тебя, он никогда не узнает. Но в «Монпаласе» установлена аппаратура. Думаю, там есть «слепые» зоны, но вычислить их трудно, не могу же я постоянно находиться на одном пятачке.

– Если я не поеду в «Монпалас», урод нападет на мать или Лерку, а если ты не отправляешься со мной, то не видать мне денег, – с отчаянием воскликнула Ксюша. – За что мне это?

– Самое бесперспективное – это рыдать в момент неприятности, – вздохнула я, – от слез лучше не станет, из-за истерики последний ум потеряешь. Леон меня один раз видел, велел спрей для Закоркиной взять, но по имени не назвал. Значит, меня он не знает… Придумала!

– Правда? – с надеждой спросила Ксюша.

Я вытянула ноги.

– Сейчас декабрь, на мне угги, их носят все, так?

– Ну? – не поняла Ксения.

Я продолжала.

– Простой черный пуховик, джинсы «Уникло», они копеечные, но гениально сидят, поэтому я их покупаю.

– У меня такие же, – кивнула Ксюша, – только серые. У нас в вузе их почти все носят.

– И у тебя угги, – подчеркнула я.

– Не настоящие, – вздохнула Ксения, – китайские.

Я приставила свою ногу к Ксюшиной.

– И кто увидит разницу? Под пуховиком у меня свитер, под ним белая футболка. В ушах маленькие сережки, колец, часов с бриллиантами я не ношу. Вот сумка дорогая, я привезла ее из Франции, но она от бренда, который известен только в Европе, в России продается лишь в одном бутике. И я еще ни разу не встречала мужчину, который разбирается в дамских сумочках, может с лету назвать цену. Ну разве что парень из фэшн-бизнеса или Александр Васильев, ведущий телепрограммы «Модный приговор». Но Леон, думаю, не таков. Когда он спросит, кто я такая, смело отвечай: «Подрядилась заработать. Слежу весь день за теткой, которая лечилась от алкоголизма, недавно вышла из клиники. Она немного на голову больная, муж боится ее одну оставить, а ему пришлось в командировку улетать. Мужик не богатый, ему настоящая сиделка не по карману». А я буду изображать в «Монпаласе» идиотку. Одежда у меня проще некуда, сойду за не очень обеспеченную даму. Вчера, когда я беседовала с Леоном, была очень удивлена и отреагировала на его слова глупо, вместо холодильника открыла шкаф, говорила: э… э… э… Растерялась просто. Но мерзавец подумает после твоих слов: «Вот почему тетка так себя вела, она дура».

Ксюша бросилась мне на шею.

– Гениально!

Я смутилась.

– Хорошо бы он в это поверил.

Ксюша прижала руки к груди.

– Мы его обманем.

– Надеюсь, – вздохнула я, – а потом, поняв, что Леон затеял…

– Открутим ему голову, – выпалила Ксения.

– Подумаем, как с ним бороться, – договорила я. – Надо продержаться всего шесть дней, пока мы сиамские близнецы. Потом я обрету свободу и смогу обратиться к близким друзьям, они как раз вернутся в Москву. Сейчас просто терпим Леона, сцепив зубы, и пытаемся сообразить, что он от тебя хочет.

Ксения с изумлением взглянула на меня.

– Ты не бросишь меня после того, как эксперимент закончится?

– Хочу разобраться с Леоном, – сердито сказала я, – мерзкий тип. И я собираюсь выяснить, почему умер Степа Рубцов. Отчего он скончался в квартире, когда там была ты.

В подъезд «Монпаласа» я вошла с глупой улыбкой.

– Вы к кому? – лениво спросил охранник.

Ксю показала парню связку:

– Я сняла здесь квартиру.

– Проходите, – вскочил на ноги секьюрити.

– Мерси, – царственно кивнула Ксю, и мы вошли в лифт.

Чем выше поднималась кабина, тем бледнее делалась моя спутница. Войдя в прихожую, она с порога заорала:

– Есть тут кто живой?

Ответом послужила пронзительная тишина. Я разделась и, глупо хихикая, побрела по комнатам. Повсюду царил идеальный порядок, кто-то славно поработал, уничтожил все следы пребывания Степана Рубцова.

И тут у Ксюши ожил телефон, звук в трубке был поставлен на максимальную громкость, я находилась около Ксении, которая специально слегка отодвинула сотовый от уха. Голос Леона был мне слышен, несмотря на выключенную громкую связь.