Отъявленный хулиган - Светлана Сорока

– Полина Сергеевна! Полина Сергеевна, подождите! А как же я?! – растерянно закричал он ей вслед. Учительница, не оборачиваясь, безнадёжно махнула рукой (что с тебя взять!) и ушла. Пашка остался один в пустом коридоре и, прислонившись спиной к холодной стене, заплакал от потрясения и стыда.

Прошло две недели. Пашка не получил ни одного замечания. Полина Сергеевна посматривала на него с удивлением и радостью, а он на неё – с трепетом и смущением.

Пашка повзрослел.

Обычно Пашка Завьялов на уроках ничего не делал, а тут вдруг взял и дело себе нашёл. Принялся в одноклассников бумажками плеваться. На музыке он попал в Киселёва, на математике – в Белову и Климову, а на географии, воодушевившись, обстрелял весь третий ряд.

Окрылённый успехом, Завьялов прямо-таки Наполеоном себя почувствовал. Одно огорчало: Кутузовы были слабоваты, вернее, их вообще не было. Один Сидоров разозлился и, раскрутив ручку, плюнул в ответ, но не попал (мазила!). А остальные… «Неужели им так интересно, куда эта Волга впадает?! Ботаники! Тьфу на них!» – думал Пашка, подходя к кабинету природоведения.

На природоведении, однако, он быстро спрятал ручку в пенал, а бумажные дробинки рассыпал по карманам. На всякий случай. Наталья Сергеевна строгая. Мало ли чего. Она уже и тему на доске написала про какую-то эволюцию, и плакат повесила. Правда, смешной. На нём волосатые орангутанги зачем-то в ряд по росту выстроились.

«Совсем как Киселёв с Сидоровым на физкультуре! – неожиданно просиял Завьялов и аж на стуле подскочил от своей догадки. – Точно! А самый сгорбленный и мохнатый, слева – это Воронцов, а тот, что правее, – Волгин». Самого Пашки, конечно, здесь нет, его вообще на физкультуре в строй не пускают, потому что он форму не носит.

Ай да плакат! Завьялов вдруг не на шутку развеселился, и ему снова страсть как плюнуть захотелось и в Киселёва, и в Сидорова, а потом ещё в Волгина с Воронцовым за компанию. Наталья Сергеевна как раз в это время в журнале отсутствующих отмечала, ребята повторяли домашнее задание.

Пашка, украдкой оглядевшись по сторонам, быстро зарядил ручку бумажкой, плюнул и… по-пал-ся.

Класс захихикал и принялся переводить любопытные взгляды с Завьялова на Наталью Сергеевну… А она, помолчав немного, спокойно, даже чуть насмешливо поинтересовалась у притихшего Пашки:

– Что же ты перестал? Продолжай. Наверняка ведь ещё не всех обстрелял.

Класс опять засмеялся, Пашка покраснел, а Наталья Сергеевна быстро вытащила из-под раковины веник с совком и поставила возле его парты.

– Вот тебе орудия труда, не забудь подмести пол на перемене и ещё параграф дополнительный запиши… Даже из обезьяны, ребята, труд когда-то сделал человека.

– Ну да, – сразу же согласилась с ней рассудительная Катя Белова, – эволюция – великая сила: вдруг и из верблюда тоже получится.

Класс взорвался хохотом. Хохотали все: и Сидоров с Киселёвым, и Волгин с Воронцовым, и Наталья Сергеевна. Бедному Пашке казалось, что даже стены с потолком дрожат от смеха. Пунцовый, раздосадованный, он, втянув голову в плечи, нервно теребил ручку, бывшую некогда грозным оружием, и вдруг со злостью выкинул её в совок вместе с бумажками.

После звонка ребята шумной толпой вылетели на перемену, а Пашка остался убирать класс. Он с тоской и неохотой начал ровнять парты, в то время как там, за дверью, на свободе во всю шумели и резвились его товарищи.

«Наверное, в салки играют!» – с досадой подумал он, с грохотом придвигая к парте стул.

В это время из коридора донёсся громкий Катькин визг.

«Точно! Белову осалили. Везёт им! – Пашка нахмурился. – Эх, а мне ещё три ряда подметать. Весело, нечего сказать», – и, повертев в руках веник, он скрепя сердце принялся за дело.

– Фу! Всё! – наконец радостно закричал он и с облегчением отбросил веник в сторону.

– Куда?! – живо подняла голову склонившаяся над тетрадями Наталья Сергеевна. – А плакат? Сними плакат. И орудие труда на место поставь.

Завьялов вдруг не на шутку разозлился. Всё делай да делай! А отдыхать когда?! Насупился, согнулся и, волоча за собой надоевший веник, отправился к ненавистному плакату.

Стоя возле доски, он наконец-таки смог рассмотреть пещерных людей как следует. Лица и фигуры их уже не напоминали ему товарищей. И сгорбленный и мохнатый с левого края уже не походил на Воронцова. В нём Пашка увидел… СЕБЯ! Согнутая спина, злобное выражение лица, нахмуренный лоб и веник в руке, как палка-копалка. Увидел и испугался.

В кабинет истории он вошёл сосредоточенный и какой-то серьёзный. Молча сел за свою последнюю парту и вместе со всеми стал слушать о Наполеоне, Кутузове… и вдруг заинтересовался.

В классе было тихо, так тихо, что Мария Ивановна, учительница истории, даже удивилась и похвалила:

– Молодцы! Вы сегодня очень хорошо себя ведёте. Не так, как обычно. Что случилось?

– Эволюция у нас, Мария Ивановна, – тут же ответила Катя Белова и, обернувшись, по-доброму подмигнула Пашке.

Ксюша со Светой дружили с третьего класса. Одноклассники удивлённо шушукались за их спинами, не понимая, что может быть общего у красивой темноглазой Ксюши и несуразной Светки Линёвой, с бесцветными глазами и нелепо оттопыренной нижней губой.

– Линёва! – смеялись над ней мальчишки. – Закрой рот! Ворона залетит!

Ксюшка окидывала обидчика сердитым взглядом и уводила прочь расстроенную подругу.

– Не обращай внимания! – успокаивала она её, ласково поглаживая по плечу. – Ну их!.. А давай сегодня к Дружку сходим!

Грустные Светкины глаза радостно загорались.

– Давай!

После уроков девочки частенько наведывались к тёте Тане и дяде Серёже. В их уютном частном доме жил их общий любимец, пёс по кличке Дружок.

Подруги неторопливо шли по узкой просёлочной дороге. Ксюша в новой болоньевой куртке, Света в поношенном клетчатом пальто. Дружно шуршали сухими осенними листьями и беспечно болтали, предвкушая приятную встречу.

Ксюша хорошо помнила тот день, когда появился Дружок. Было это в третьем классе. Моросил противный октябрьский дождь. Они со Светкой случайно вместе вышли из дверей школы. Светкин старый зонт поломался и отказывался открываться, и Ксюше пришлось пустить одноклассницу под свой.

Дорога от школы пролегала через пустырь. Здесь среди глины, щебня и мусора после уроков собирались мальчишки. Они всегда о чём-то спорили, галдели, бросались друг в друга пустыми пластмассовыми бутылками… В тот день, не обращая внимания на дождь, они тоже месили вязкую глину и с дикими криками бросались камнями в большую мусорную кучу. К её неровному боку жалось что-то маленькое, тёмное.

«Щенок!» – сверкнула в голове Ксюши догадка. Она кинула взгляд на подругу. Нижняя, чуть оттопыренная губа Светки болезненно дёрнулась. И вдруг…