Беременна от нелюбимого - Арина Вильде

В ответ — тишина. Лишь громкое дыхание подруги выдает, что она все еще здесь.

— Ты… ты про Даню, что ли? — ее голос звучит сдавленно и пугливо.

— Именно! Какого черта, подруга, ты разболтала ему о моей беременности и о том, что я собралась делать? — завожусь я.

— Я… Мил, черт, прости меня. Я… я просто растерялась, понимаешь? Мы с ним случайно встретились, разговорились, он спросил, как у тебя дела, ну и я… — замолкает она на мгновенье.

— Что ты? Правду сразу же вывалила? — возмущаюсь я ее предательству.

— Нет, конечно, я просто сказала, что у тебя все не очень. А он вдруг начал допытываться что да как, такой весь странный сразу стал. Я ему говорю: мне пора. А он путь мне перегородил, за локоть ухватил, за угол оттащил, и в глазах такая злость. Я так испугалась, Мил, — тараторит Таня на одном дыхании, я же даже не удивляюсь такому поведению Дани. Плебей пещерный!

— А дальше что?

— Что-что… Ну, я со страху и выдала ему все как есть. Он знаешь какой был? Думала, убьет меня прямо там. Милка, страшно мне стало, растерялась, надо было соврать что-то, но ничего в голову не пришло. Прости меня, а?

— Ладно, проехали, — тяжело вздыхаю я. Обижаться на подругу долго не умею, к тому же кому, как не мне, знать, каким убедительным может быть Даня.

— Так а чего он хотел-то, Мил? Я ж тебе звонила, предупредить хотела, а у тебя телефон отключен — знаешь как я волновалась? Уже думала в полицию звонить, мало ли что там у этого Кравцова на уме. Он же тебя со школы ненавидит.

— Да нормально все, Тань. Просто… в общем, я не хотела тебе говорить, но скоро ты и так об этом узнала бы. В общем, я беременна от Даниила. И не спрашивай, как это произошло, даже вспоминать не хочу.

— Что? — пораженно вскрикивает подруга. — Как от Дани? Вы же друг друга терпеть не можете! Как такое произойти могло, Мил? — Кажется, ее накрывает истерика. Даже я спокойней отреагировала на свое «падение».

— Вот так и произошло, — пожимаю плечами я, словно она могла меня увидеть, и прикрываю глаза.

— Мне нужно это переварить. Это же… кошмар какой! Мил, так ты аборт сделала?

— Нет. Даня подловил меня прямо у клиники. Он замуж меня зовет, прикинь? Я просто в шоке! Каким наглым был, таким и остался! Я, конечно, понимаю, он теперь при деньгах, красавчик, бабы, небось, на шею пачками вешаются, но я ведь не как они! Боже, как же я ненавижу этого напыщенного самовлюбленного индюка! — шиплю сквозь зубы и бью кулаком несчастного плюшевого зайца. — Тань, ты тут?

— А? Да. От шока отхожу. Вот это новости. А ты что? Надеюсь, послала его.

— Ну, почти.

— Так, Мила, соберись. Это же Кравцов. Ты не можешь выйти за него замуж. По большому счету ты и ребенка от него родить не можешь! Это же навсегда.

— Да знаю я, — понижаю голос до шепота, словно кто-то может нас услышать. — Но что уже поделать-то? Я все-таки решила оставить ребенка. Не могу я так, Тань. Пусть родится малыш. Даня сказал, что будет заботиться о нем, а я смогу продолжить свою карьеру. Уж не знаю, чего он так вцепился в ребёнка этого, на мужиков же дети страх обычно наводят, а этот, кажется, даже обрадовался такому раскладу. В общем, вот такие дела, подруга. Ох, лучше бы я и дальше убивалась из-за Матвея.

— Не знаю, Мил. Ты уверена в своем выборе? Кравцов неуравновешенный тип, мало ли что ему в голову взбредет завтра. Знаешь, как он напугал меня сегодня? Прям до дрожи. Я бы с ним не связывалась. И у тебя контракт, ты не забыла?

— О, черт! Тань, потом перезвоню, я же должна была написать письмо в агентство и объяснить, почему теперь не смогу работать. Сколько же проблем создал Кравцов. Все, до связи.

Я быстро сбрасываю вызов, а потом несколько часов сочиняю текст письма. Как же это несправедливо! Когда нажимаю «отправить», по щекам катятся горькие слёзы. Ну вот и все. Прощай, мечта, здравствуйте, пеленки.

Засыпаю на удивление быстро — наверное, сказался стресс и волнение сегодняшнего дня. О Дане стараюсь не думать. Пережила разрыв с любимым, переживу и это. Я же сильная, в конце концов.

Утром быстро принимаю душ, на скорую руку наношу макияж, хватаю ключи от своей машины и еду в клинику. В душе появляется волнение, а ещё очень странно осознавать в полной мере, что я беременна. Наверное, стоит рассказать родителям. Или пока что не стоит?

Грусть вызывает лишь то, что очень скоро мне придётся распрощаться с работой, без которой я жизни своей не представляю.

Я с трудом нахожу свободное место на парковке перед клиникой, проверяю, не размазалась ли помада на губах, и выхожу из салона автомобиля. Цокая каблуками сапожек, быстрым шагом иду в сторону входа. Уговариваю себя, что волноваться не о чем, на прошлом приеме мне ведь сказали, что с малышом все хорошо, а за это время ничего не могло измениться, ведь правда?

Я дергаю на себя дверь, в этот момент, как назло, в руке звонит мой мобильный. Агентство.

— Вот черт!

Я не смотрю перед собой и врезаюсь в кого-то прямо на входе. Хочу обойти фигуру мужчины, но он нависает надо мной, словно скала, и неожиданно выдёргивает из моих рук телефон. Скидывает вызов, и я возмущённо вскрикиваю. Поднимаю глаза на нахала и застываю от удивления.

Даня. Что он здесь делает?

Я моргаю несколько раз в надежде, что мне показалось, но нет. Кравцов стоит прямо напротив меня. Злой. Смотрит на меня холодно, поджимает губы и качает головой.

— А я все думал: в чем же подвох, что ты так быстро приняла мои условия? А оно вот, значит, как, Решетникова. Думала обвести вокруг пальца глупого Даню и вернуться сюда на следующий день, чтобы завершить начатое? — От его тона по спине проходит неприятный озноб. Он наступает на меня, пока я не впечатываюсь спиной в дверь. Смотрю на него с недоумением.

— Что ты здесь делаешь?

— Идём, Мила, и лучше помалкивай. Я сегодня не в настроении.

Даня хватает меня за локоть и с силой тянет за собой. Я шиплю и приказываю отпустить меня. Но он не слышит, прет вперёд, словно танк, не обращая внимания на мое сопротивление.

Даня тащит меня за собой — я ору. Даня молчит — я ору. Даня встряхивает меня хорошенько, когда я случайно поскальзываюсь на скользких ступеньках, потому что не смотрю под ноги, — я все еще выкрикиваю ругательства прямо ему в лицо. Как только не обзываю его. И твердолобым верблюдом, и упертым ослом, и демоном из ада. Даже мужиком с мозгом как у ракушки. Но он стоически молчит, лишь плотно стиснутая челюсть, желваки на лице и злой огонек в глазах выдают, что он на пределе и сдерживает себя из последних сил.

Я не понимаю, какой черт в него вселился и как вообще он здесь появился. Мы все дальше и дальше отдаляемся от здания клиники, рука уже нещадно болит от его железной хватки, а прохожие то и дело оборачиваются в нашу сторону, с интересом разглядывая развернувшееся представление.