Криптолог - Элиас Халлер

дверью два голоса, Юхансона и Рубена, спорили на повышенных тонах. Их было слышно в коридоре.

– Всё в порядке? – спросил Деллуччи, входя в комнату.

– Этот сумасшедший ударил меня, – пожаловался Рубен.

Крупный мужчина, он держался за щеку и показывал на тщедушного противника, что, конечно, выглядело несколько глупо.

– Потому что он положил в мой шкафчик использованный женский тампон, – объяснил Леннард и встал рядом с Деллуччи, будто не сомневался, что тот примет его сторону.

– Это правда?

Деллуччи так разъярился, что Леннард вздрогнул, а Андреа Кривицки от страха выронила косметичку. Марио возмутило поведение его артистов. Ни в одном оперном театре он не видел ничего подобного.

– Чушь, – ответил Рубен. – Откуда у меня ключ от твоего шкафчика?

– Все знают, что ты завидуешь мне из-за партии Рупрехта.

Те из певцов, кто в этот момент не сидел, отошли в сторону или сделали вид, что заняты. Никто не хотел принимать сторону кого-либо из скандалистов. В конечном итоге все они были индивидуалисты и эгоисты, которым приходилось в одиночку бороться за место под солнцем. Взаимовыручка, чувство локтя – это точно не про них. Об этом говорил Деллуччи весь его многолетний опыт работы в театре.

Но он знал прошлое Рубена, который не только бросил семью, но и хорошо подставил бывшего директора, не выполнив обещание. Фактически нарушил контракт. Деллуччи был предупрежден о его интригах.

Разумеется, Рубен завидовал Леннарду. Но и у того не было особых оснований распускать хвост. Рубен был старше его на восемь лет и превосходил не только габаритами, но и качеством сценической речи, и пластикой. Наконец, голосом.

– Продолжайте репетировать и ведите себя как взрослые люди, – строго заметил Деллуччи.

– Лично у меня с этим никаких проблем, – отозвался Рубен, подхватывая черный бархатный плащ, необходимый ему для роли Фауста.

Когда несколько секунд спустя жизнь снова вошла в более-менее привычное русло, Юхансон увлек Деллуччи в сторону и встал на цыпочки, как будто хотел что-то шепнуть ему на ухо.

Деллуччи испугался было, что Леннард поцелует его на глазах у всей труппы, но вместо этого услышал:

– Я скучаю. Можно навестить тебя дома сегодня вечером?

Не успел Деллуччи сказать «нет», как за его спиной кто-то откашлялся. Это был его ассистент, незаметно пробравшийся в комнату.

– Мы можем переговорить? – спросил Ханс Лео, в очередной раз избавляя начальника от неприятных объяснений.

Директор коротко распрощался с Леннардом, не ответив на его вопрос. Разочарованный певец опрокинул пудреницу Рубена. Деллуччи проигнорировал эту выходку, как и злобную ухмылку пострадавшего, и вышел вместе с ассистентом в фойе.

– Люди массово возвращают билеты, – сообщил Лео голосом тайного осведомителя. – Похоже, этот сумасшедший действительно нагнал на всех страху.

– Что за чушь! То, что произошло, ужасно, но при чем здесь Земперопер?

– Между тем стало известно, что у Анналены Винцер и ее мужа были эксклюзивные билеты на премьеру. И что на момент убийства на ней было красно-черное платье, которое, как выяснилось впоследствии, ей не принадлежало.

– Dannazione![12] Черт бы их подрал! Только закончилась история с дирижером, и вот новые неприятности… Серьезная угроза нашему «Огненному ангелу». Откуда такие сведения?

– От некоторых хорошо осведомленных полицейских, скажем так. Не волнуйся, эту деталь я оставил без комментариев.

Деллуччи кое-что знал о предыдущих постановках «Огненного ангела» и о том, в каком платье выходила на сцену Рената. Рано или поздно это должно было привести следствие непосредственно под своды Земперопер.

– Поддерживай связь с полицией, – проинструктировал директор Лео. – Это тот комиссар…

– Господин Арне Штиллер.

– Именно. Что мы знаем о нем?

– Имеет репутацию гениального чудака. Помните миллениум-шантажиста?

– Это он требовал миллион долларов от города и угрожал взорвать Фрауэнкирхе? Лет двадцать тому назад…

– Штиллер расшифровал его код и предотвратил взрыв.

– Tutta attenzione![13] Да он сущий дьявол!

Деллуччи знал об этой истории только по рассказам коллег. Защитные мероприятия косвенным образом задели и Земперопер, существенно ограничив внешние деловые контакты. Деллуччи не хотел, чтобы и на этот раз зашло так далеко.

– Мне нравятся такие люди, как Штиллер, – сказал он. – Но они опасны. Тем более важно для нас сотрудничать с ним и направлять его действия в наших интересах. Он, конечно, совершал какие-нибудь ошибки в прошлом?

– Еще какие!

– Тем лучше. – Деллуччи даже не поинтересовался подробностями. – Значит, на него можно надавить.

Глава 25

Понедельник, 11:55

Вернувшись в отдел, Арне первым делом удивился, что дверь его кабинета нараспашку. Он встал на пороге. Беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы ухватить суть изменений. Письменный стол из светлого дерева, доска на стене и два ноутбука с огромным многофункциональным устройством, на кабеле которого все еще был приклеен ценник. В одном из двух новых офисных кресел сидела Инге Альхаммер.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Арне вместо приветствия.

– Работаю. – Она дернула плечами и склонилась над принтером. – Думала, ты больше не появишься. Еще пять минут – и я убрала бы твою фамилию с таблички.

Убрала бы! С нее станется. Арне взглянул на дверь. Там и в самом деле висела свежеотпечатанная табличка с двумя фамилиями и номером 413.

413! Сразу два несчастливых числа. О чертовой дюжине сказано и написано немало. Цифра 4 в Японии и других восточноазиатских странах символизирует смерть. Что сказали бы по этому поводу учителя ялта-син? К счастью, Арне не страдал тетрафобией, то есть боязнью «четверок», но эту очередную шутку шефа оценил и отложил в памяти.

413! Арне хмыкнул, поставил сумку, бросил пальто на спинку кресла и встал перед Инге во весь рост. Вот она, его новая помощница, сидит с кипой папок на коленях и смотрит так, будто ждет похвалы. Не важно за что. Но Арне пока не давал ей никаких поручений. Что же она здесь все-таки делает?

– Давай договоримся, что ты не будешь трогать мои вещи без разрешения, – сказал он.

– Твои вещи? – Инге удивленно подняла брови. – То есть эту бумагу ты принес из дома? И за эти ручки, стикеры и вешалки тоже заплачено из твоего кармана?

Комиссар оглядел письменный стол, лишь отдаленно напоминавший тот, который он оставил, покидая кабинет в последний раз. Очевидно, за время его отсутствия Инге позаботилась о необходимом оборудовании.

Тем не менее Арне смотрел на нее с упреком. Волосы Инге были белоснежные, а не серебристо-серые, какими Штиллер их помнил. А лицо… Боже мой, какой же костлявой она стала! Не женщина, а ксилофон. Если б Арне только умел, непременно отстучал бы «Семь винных бочонков» на ее ребрах.

Печень – единственное, что в ней не изменилось. В полицейских кругах о печени Инге ходило множество легенд. «Прочная, как тефлон», «бездонная,