Самый длинный век - Сергей Калашников

Последняя мысль перед сном была о том, что барсуки обычно бодрствуют по ночам, а днём отсыпаются. Но уж с этим я ничего поделать не могу – не скажет мне парень, почему он поступает неправильно. Ишь, посапывает. Немудрено. Налопался нынче от души – корзинка моя полегчала.

* * *

Утром, когда я проснулся, животина продолжала дрыхнуть. Я же занялся делами хозяйственными. Позавтракал – я ведь не всё вчера скормил барсуку – и развёл костёр.

Как? Легко. Маленький кремень, осколок гранита с плоской гранью – и вот Вам сколько угодно искр. Достаточно помахать в воздухе жгутиком, скрученным из крапивной кудели, как затеплится огонёк. Только нужно не забыть потом его погасить как следует, а то, зараза такая, весь истлеет. Потом я растирал камушками зёрна, замешивал тесто и пёк хлеб на прогретом плоском камушке. Опыт – великое дело. Тонкие, как лаваш, лепёшки получались вполне пристойно. Съедобно во всяком случае. Барсук со мной согласился, слопав как удачные образцы, которыми я с ним поделился, так и неудачные, кои употребил без спросу. Я только немного успел заныкать на завтра… из числа удачных.

Потом мой "товарищ" отправился мышковать, а я – добывать "фураж" из его раскопов. Но всё оказалось не так просто. Барсука интересовали личинки под корой погибших деревьев, а я был не настолько голоден, чтобы отдать им должное. Поэтому изучал пожухлую траву, пытаясь отыскать зёрна в колосках. Увы, похоже оптимальные агротехнические сроки безвозвратно пропущены. Или я не в тех местах смотрел. Так что накопал корешков моркови. Они успели более-менее налиться, раздаться в толщину и набрали деревянности. Так что обрезав девять десятых ботвы, я связал изрядный пучок и отправился к кострищу. Тут их и испёк, обмазав глиной. Знаете, неплохо получилось. И мягче, и слаще, чем сырые, и даже сытно, если достаточно съесть. Барсук тоже одобрил мою стряпню – не мог он пропустить такой праздник желудка и на дымок пришёл, как к себе домой.

На следующий день он вообще не вставал, пока не запахло съестным. Я готовил рыбу, пойманную сачком в ручье. Тёмные спинки отлично видны сквозь прозрачную воду, а согнуть кольцом вершинку длинного прута – это несложно. Сам же "чулок" из сетки давненько хранится в моей сумке – места он занимает немного и весит сущие пустяки.

Оставалось правильно его расположить, а потом булькнуть камешком позади будущей добычи. Рыбёшки делали рывок вперёд и некоторые попадали туда, где ждала их моя снасть. А там уж не зевай. Дальше – та же глина, костёр и немного терпения. Хорошо, что не нужно заботиться об укрытии на ночь – внёс квартплату провизией, и до утра над головой надёжная крыша.

Заядлых рыбаков, вероятно, интересует размер добытых экземпляров? С ладошку. Чью? Так только моя нынче при мне. В общем – мальки. Ну и приврал я чуток по старой рыбацкой традиции. Были и помельче рыбёшки.

* * *

Дядя Быг ждал меня в условленное время, стоя у самой кромки обрыва и всматриваясь в заросли у его подножия. Естественно, я убедился в этом, прежде, чем выходить на открытое место. При виде меня, он сразу спустил вниз верёвку с готовой петлёй. Оставалось закрепиться в ней и, переступая ногами по стене подняться наверх.

Ни "здрасте" тебе, ни "как поживаешь?". Молчком дошли до лодки и поплыли. На сей раз я не стал дрыхнуть, а крутил головой по сторонам и вовсю ориентировался. По всему выходило, что оставляли меня на материковой земле, а не на острове. И, поскольку путь до стойбища Бредущих Бекасов занял остаток дня, а это практически напрямик, то сушей, в обход кривизны берега, пешком бы я шел несколько дней, даже зная верную дорогу.

На берегу рядом со стойбищем горел костёр, разгоняя сумрак наступающего вечера. Вокруг собрались все взрослые мужчины и женщины обоих племён, и нашего, и неандертальского, но покормить ребёнка никто даже и не подумал. Расположились кружком и внимательно слушают.

– Приходил ли к тебе хранитель? – такими словами вождь Острый Топор приступил к расспросам. Тётя Быга переводила нашим с ней соплеменникам.

– Конечно, – ответил я не моргнув глазом. – Степенный барсук явился ко мне сразу, как только лодка нашего старейшины отошла от берега.

Поясняю. В этот момент я не осознавал ещё всю серьёзность происходящего для сидящих вокруг людей. Считайте, прикалывался над темными предками. Как Вы понимаете, сам-то я ни в Бога ни в чёрта не верю, а тут, когда от произнесённых слов повеяло сакралом… или астралом… вечно я их путаю, эти паранормалы. Так вот, едва потянуло душком сверхъестественного, я "надел" каменное лицо и заржал во весь свой внутренний голос. Атеист я, атеизм свой на личном опыте выстрадавший, но без воинственных замашек. Не понимаю верующих, просто ссориться с ними не люблю. Это, как ребёнка обидеть, насмехаться над такими людьми.

– Ты смог говорить с Духом Хранителем не во сне? – не понял Топор.

– Да. Он угощался из моих рук, помогал добывать пищу и предоставил мне надёжное убежище.

По рядам слушателей прошёл изумлённый гул, и я принялся повествовать о своём поведении за время отсутствия в этом стойбище. Многие моменты приходилось уточнять, а некоторые – пересказывать. Меня об этом просили. Как и пристало, отмечу финальную часть этого "собеседования".

– Так что же поведал тебе Дух Хранитель?

– Словами он мне ничего не сказал. Наверное, думал, что я ещё не умею разговаривать. Он показывал, что нужно быть внимательным и осторожным, что к зиме следует приготовить тёплое жилище и припасти пропитание на время бескормицы.

После этих слов Быг резко просветлел взором и осанка у него сделалась победоносной. Похоже, он почуял во мне союзника перед лицами неандертальцев, привыкших налегке переходить с места на место в поисках обильной охоты.

* * *

– Что же, вождь, ты оказался прав, – подвёл черту Острый Топор, обращаясь к нашему старейшине. Степенный Барсук (при произнесении этого имени неандерталец вопросительно посмотрел на меня), – действительно, на равных общается с духами. Бегущие Бекасы! Признаёте ли Вы это?

Низкие голоса гырхов прозвучали согласно.

– Теперь ты можешь просить у Степенного Барсука имени для себя и своего племени, – заключил Топор.

На некоторое время повисла тишина.

Я перестал веселиться, поскольку понял, что прошел некое важное испытание и теперь на меня возложены обязанности шамана, что отныне мой удел – бить в бубен и произносить глубокомысленные изречения. Ничего, в общем, хорошего.

– Скажи, Говорящий с Духами Степенный Барсук, подойдёт ли мне имя "Быстрое Копьё?" – обратился ко мне наш вождь.

Я прикрыл глаза, чтобы, слёзы смеха не брызнули из них. Всё-таки какой же, по существу, мальчишка, этот облечённый немалой ответственностью человек. Вот и имя себе выбрал явно с замахом на репутацию великого охотника.

Тем временем наступившая тишина буквально звенела от напряжения. Два племени ждали моего слова.