Смерть Запада - Патрик Бьюкенен

В нынешней ситуации можно снять фильм о том, как слюнтяй Иисус Христос вожделеет Марию Магдалину, — и получится «Последнее искушение Христа». Но лишь намекните на связь между наследственностью и разумностью, как сделал Чарльз Мюррей в «Изгибе колокола», и вы узнаете, что значит заступать дорогу революции. Местный аптекарь будет продавать кондомы тринадцатилетним юнцам, но сигарет он им уже не продаст, ведь нельзя подвергать опасности детское здоровье и приучать детские души к мирским соблазнам. Книги, гласящие, что Бог мертв, или повествующие о гомосексуальных наклонностях святого Павла, или утверждающие, что целибат вреден для здоровья, или что папа Пий Двенадцатый был «личным папой Гитлера», встречаются критикой на «ура» и прославляются за «творческую смелость», «оригинальность» и «низвержение авторитетов». Но допустите лишь крохотную оговорку расистского толка, как сенатор Бэрд, или шуточку относительно гомосексуалистов, как преподобный Дик Арми, — и вам не избежать публичной порки.

В девятнадцатом столетии кощунство считалось преступлением в большинстве штатов. Сегодня кощунство, брань, вульгарность вполне допустимы, даже в прайм-тайм по телевизору, однако шутить на «этнические темы» возбраняется под страхом самых суровых наказаний. Мы можем «спасать хоть сотню Иоаннов Крестителей, — замечает дарвинист Дэвид Деннет, — но только в том случае, если нам не придется дезинформировать детей насчет устройства мироздания»32. Деннет предостерегает креационистов: «Вы вольны творить любую веру, любую религию, но придерживаться ее можете лишь до тех пор, пока она не станет общественной помехой… Те, кто не желает приспосабливаться, не желает быть терпимым, кто признает за истинные лишь древнейшие следы и чистейшую кровь, — таких людей, как ни жаль, придется обезоруживать и сажать под замок»33.

Таков воинственный дух современной ортодоксии.

Преступления ненависти

Как всякая религия, новый завет содержит собственный перечень преступлений. Самыми одиозными и злонамеренными из них являются «преступления ненависти», то есть криминальные деяния, спровоцированные ненавистью к цвету кожи, этнической принадлежности, происхождению либо сексуальной ориентации жертвы.

Очевидно, что убийства Джеймса Бэрда и Мэттью Шепарда были трусливыми поступками, заслуживающими самого сурового наказания. Но почему именно эти два случая — из пятнадцати тысяч убийств, совершаемых ежегодно, — вызвали такой общественный резонанс, были столь решительно и публично осуждены нашей элитой? Ведь убийцы в обоих случаях были, что называется, никем — наркоманы в случае с Бэрдом и обыкновенные головорезы в случае с Шепардом…

Да, убийство Бэрда, которого привязали к грузовику и волокли по дороге, пока он не скончался, выглядит особенно омерзительно, однако к «преступлениям ненависти» его относят не поэтому, а по той причине, что Бэрд был черным — и именно поэтому убийцы выбрали его в качестве жертвы. Шепарда били, пока он не потерял сознание, а затем приковали к забору и оставили замерзать — только за то, что он приставал к тем самым головорезам, которые и решили ограбить его и убить. Его смерть относится к числу «преступлений ненависти», поскольку он был гомосексуалистом, а его убийцы — белыми гетеросексуалами, оскорбившимися на недвусмысленные предложения со стороны мужчины. Погибни Шепард от рук какого-нибудь бывшего любовника, его убийство не причислили бы к «преступлениям ненависти», да и никто вообще не придал бы этому событию особого значения.

У всех у нас имеются свои отклонения. К примеру, что касается моих: выбери убийцы Мэттью Шепарда своей жертвой не двадцатиоднолетнего гомосексуалиста, а шестнадцатилетнюю девушку, это убийство я воспринял бы как крайнюю форму злодеяния. Тем не менее в обоих случаях убийцы понесли бы одинаковое наказание. А если бы убийцы Джеймса Бэрда тоже были черными или же Бэрд был белым, его смерть все равно осталась бы жестокой расправой, заслуживающей суровой кары.

Почему же именно эти два убийства привлекли внимание и президента, и прессы? Потому что они лучше всего укладываются в концепцию. В катехизисе революции убийство гомосексуалиста из-за его нетрадиционной ориентации и черного по причине цвета его кожи определяются как тягчайшие преступления, даже более тяжкие, нежели изнасилование и убийство ребенка. Откуда нам это известно?

Менее чем через год после убийства Шепарда двоих жителей Арканзаса обвинили в убийстве тринадцатилетнего Джесси Дирхайзинга. Вот фрагмент отчета, опубликованного агентством Ассошиэйтед Пресс:

«По утверждению полиции, Дэвид Карпентер-младший, тридцати восьми лет, и Джошуа Браун, двадцати двух лет, одурманили Джесси Диркхайзинга, завязали ему глаза, заткнули рот его собственным нижним бельем, а затем привязали его ремнями к матрацу, лицом вниз. После чего мальчика неоднократно насиловали, пока он не задохнулся от недостатка воздуха.

В квартире преступников полиция обнаружила написанную от руки инструкцию и схему того, как именно следует укладывать мальчиков на матрац. В прочих бумагах описывались нереализованные сексуальные фантазии относительно других детей…

В ночь смерти Джесси Браун насиловал мальчика, а Карпентер наблюдал за происходящим. Прервавшись, чтобы перекусить, Браун лишь тогда заметил, что мальчик уже не дышит»34.

Карпентер и Браун были любовниками; пока последний насиловал мальчика, первый мастурбировал. Как ни удивительно, об этом жестоком преступлении в прессе практически не упоминалось. Почему? «Да потому, что это обыкновенное сексуальное преступление, а никак не «преступление ненависти», а еще потому, что варварские действия парочки гомосексуалистов могли «исказить» тот образ «голубых», который поддерживает наша культурная элита. Ведь получилось, что потенциальные жертвы общества, то есть гомосексуалисты, сами оказались насильниками!» Обозреватель Брент Бозелл пишет:

«Если бы Джесси Диркхайзинга застрелили в арканзасской школе, это немедленно стало бы событием общенационального масштаба. Будь он гомосексуалистом, а его убийцы — гетеросексуалами, о преступлении кричали бы на всех углах. Но никакое либеральное средство массовой информации не посмеет первым поведать о преступлении, в котором преступники — гомосексуалисты»35.

Когда начался судна Брауном, «Вашингтон Таймс», едва ли не единственная из общенациональных газет, опубликовала отчет о слушаниях. «Несоответствие (между интересом журналистов к убийствам Шепарда и Диркхайзинга) разительное и вызывает ощущение нереальности происходящего», — писал Эндрю Салливан, сам гомосексуалист и обозреватель журнала «Нью Рипаблик»36. Шепарду было посвящено, по подсчетам Салливана, не менее трех тысяч статей и заметок в первый месяц после убийства этого человека; Джесси Диркхайзинг удостоился лишь сорока шести публикаций. Компания «Фокс Ньюс» единственная из телекомпаний сообщила о суде на Брауном и вынесении приговора. Прочие масс-медиа промолчали, лишний раз подтвердив, что давно превратились в верных прихвостней революции.

Вскоре после убийства Бэрда столь же жуткой смертью погиб шестилетний Джейк Робел. Его мать Кристи зашла на минутку в закусочную на улице городка Индепенденс, штат Миссури; Джейк остался сидеть, пристегнутый ремнем, на заднем сиденье «шевроле блейзер». Ключи Кристи оставила в замке зажигания. Некто Ким Дэвис, тридцати четырех лет, недавно из тюрьмы, выждал, пока женщина зашла в закусочную, а затем забрался на место водителя. Кристи Робел заметила это и кинулась выручать своего сынишку: она распахнула заднюю дверцу, и тут Дэвис буквально вытолкнул мальчика, по-прежнему пристегнутого ремнем безопасности. Кристи истошно закричала, но Дэвис, бросив взгляд в зеркало заднего вида, надавил на педаль газа и укатил прочь. Он тащил за собой мальчика целых пять миль, прежде чем его остановили полицейские. Почему это преступление не вызвало широкого резонанса в обществе? Потому что Джейк Робел был белым, а Ким Дэвис — черным. Вот если бы все оказалось наоборот… Преступления ненависти есть применяемый культурной элитой способ «расового представления» белых мужчин.