Плата за роль Джульетты - Анна Дубчак

Интересно, а что было бы, если бы Крайнова узнала меня и поняла, что с меня можно что-то взять?

— Чудесная женщина, — опередила я вопрос Анфисы, поджидавшей меня на улице.

Накрапывал дождь. Похолодало, но мне было жарко от волнения.

— А я что говорила? Крайнова — человек!

— Я даже имени ее не знаю.

— Ирина Сергеевна. У тебя все в порядке?

— Да, слава богу. Ну что, поедем домой?

Когда же меня покинет это ощущение нереальности происходящего?

Домой! Какой же чудовищный кульбит должен был произойти в моей судьбе, чтобы я какую-то избушку на курьих ножках теперь называла своим домом. А рядом со мной шагала малознакомая мне девушка, которую я могла уже считать своей подругой, поскольку она была редким человеком, успевшим за короткий срок доказать мне свои доброжелательность и заботу.

Анфиса сказала, что ей надо купить продуктов на рынке. Мы зашли с ней под купол довольно большого строения, где были выстроены рядами примитивные прилавки, заваленные снедью и промышленными товарами. Покупателей было не так уж и много, о чем я и сказала Анфисе, подошедшей к лавке с мясными продуктами.

— Сейчас так: товара много, а покупателей мало. Это нашим из Синего Болота хорошо, они плетут кружева и хорошо зарабатывают. А здесь мало кто занимается этим, много безработных, люди зарабатывают себе на жизнь тем, что выращивают лук, который растет здесь на редкость хорошо, да картошку. Хорошо, если удастся продать урожай оптовикам из областного центра, а так в основном продают свой лук на трассе, ведрами. С самого утра везут мешками, сидят на обочине и ждут, когда остановится какая-нибудь машина и купят лук. Короче, нет у людей денег, поэтому продавцов сейчас больше, чем покупателей.

— А ты тоже плетешь кружева? — спросила я, понимая, что Анфиса уж слишком много времени тратит на меня. Словно ей некуда торопиться.

— Нет, я занимаюсь тем, что в конце каждого месяца собираю все заказы и отвожу в Москву, где встречаюсь с людьми, которые покупают у меня кружева и отвозят за границу и платят мне деньги. Раньше было опасно, я возила наличные, потом мне стали переводить деньги на карту, и я возвращалась домой, так сказать, налегке. Здесь, в Белом, мы с нашими людьми уже обналичиваем деньги, распределяем, все просто и удобно. Главное — безопасно.

Еще она рассказала мне, что занимается поисками новых покупателей, связывается по интернету с кинокомпаниями, продюсерскими центрами, театрами, отправляет им свои предложения. Ей удалось в прошлом году добиться заказа от двух актрис из Америки и Германии, которые пожелали, чтобы их сценические костюмы были украшены кружевами, выполненными мастерицами Синего Болота.

— Так что времени у меня — вагон! — подытожила она свой интересный рассказ, укладывая в сумку пакеты с колбасой, ветчиной и мясом. — Да и деньги есть, не жалуюсь. Правда, и работаю много.

В Синее Болото мы возвращались с «нашими» — Караваевыми. Багажник был полон каких-то мешков, пакетов. Как потом объяснила мне Анфиса, в Белом есть специализированный магазин, где продавали зерновые и витаминные смеси для домашней птицы и животных. Все это было для меня новое, до этого я имела самое смутное представление о сельской жизни.

Меня высадили возле «моего» дома, и я вдруг поняла, что не хочу оставаться одна, что у меня много нерешенных проблем и мне просто необходимо поговорить с Анфисой, в чем-то довериться ей.

— Ты разве не выйдешь со мной? — спросила я, с надеждой глядя на Анфису.

— Выйду, конечно, — просияла она и вышла. Мы поблагодарили Караваевых за поездку, и снова я удивилась тому, что с нас не взяли денег.

— Я подумала, что уже надоела тебе, — призналась мне Анфиса, когда мы вошли в дом. — Может, тебе хотелось побыть одной.

Может, в другой ситуации мне бы действительно хотелось остаться одной, но только не тогда, когда в голове у меня была полная неразбериха и мне просто необходимо было наметить план действий. Я не собиралась целыми днями пить чай да спать. К тому же я должна была вести себя таким образом, чтобы не давать повода для сплетен, касающихся моего положения в деревне, моей занятости. Я не была здесь гостем, я же сказала Анфисе, что поживу здесь. Мое поведение, поступки должны были соответствовать моей легенде. Если я сбежала от своего мужа-тирана из Подольска, значит, вряд ли у меня были деньги. Стало быть, мне надо было искать работу. Вот об этом я и собиралась поговорить вплотную с Анфисой.

— Я ждала, когда мы вернемся к этому разговору, — сказала мне Анфиса. — А ты, я погляжу, только чаем и питаешься.

Какая же она внимательная! Я действительно снова включила электрический чайник, чтобы заварить чай и угостить свою подругу.

— Если так и дальше пойдет, то заболеешь чайной болезнью, — серьезно сказала она. — Надо супчик себе варить, картошечку, салатики делать, я принесу тебе помидоры.

— Что это за чайная такая болезнь?

— Как, ты не знаешь? — она всплеснула руками. — У нас вон Маша Топорова тоже ленилась себе готовить, один чай пила, причем крепкий, спать перестала. Так к ней повадился приходить призрак ее умершего мужа. Постучит в дверь и начинает завывать так жалобно: «Маша, пусти меня переночевать!»

— Анфиса!

— Да я правду говорю!

— И что?

— Померла она, вот что. Приходил он к ней, приходил, сначала к ней просился, она все окна с вечера ставнями закрывала, двери запирала, а он все равно просился, ногтями скребся в дверь, утром на ставнях и дверях кровавые следы оставались. Ну а потом к себе позвал, и померла она…

Анфиса. Вот умеет она жути нагнать!

— Хорошо, сварю себе суп.

— У меня половина курицы есть, домашней. Принесу, и ты сваришь. Вон зеленая вся ходишь. Я понимаю, нервы. Но надо над собой работать. И окна помой. Глядишь, на душе твоей светлее станет.

— Анфиса, у меня есть друг детства, который мог бы помочь мне…

Я собиралась рассказать ей о Яне, попросить ее связаться с ним по электронной почте, но стоило подумать об этом, как мне стало дурно, голова закружилась. Ведь стоит ей только написать ему, как Ян сразу же ответит, ведь она будет писать как бы от моего имени. Он задастся вопросом, почему я сама не могу написать ему, встревожится, и что я ему отвечу? Вернее, что ответит ему Анфиса? Да и сама Анфиса спросит меня, почему я не могу воспользоваться ее компьютером и написать своему другу?

Интернет. Бомба замедленного действия. Последние пару дней, что я жила в Синем Болоте, я гнала от себя мысли о том, что осталось там, за моей спиной, в той жизни, что я бросила, сожгла. Теперь же мысли о последствиях моего поступка закружились в моей голове, как клочья пепла на ветру…

Интернет полнится комментариями по поводу появившегося видео с моим участием в главной роли. Это самое худшее, что я предположила. Другой вариант: убийство «маски» остановило (или приостановило) это событие. Если ролик ходит по инету, то моей карьере конец. Да и Борис проклянет меня. И все, кто меня знал, будут плеваться, услышав мое имя. И тогда то письмо, что я написала впопыхах, находясь в своем загородном доме, не будет уже иметь никакого значения. Вернее, оно лишний раз послужит доказательством того, что я тварь и что наша любовь — игра, фарс, грязная фальшивка.