Между психотерапевтом и клиентом. Новые взаимоотношения - Майкл Кан

меня спровоцировали достаточно искусно, я могу проявить себя кокетничающим, или раздраженным, или безразличным. Тем не менее, я способен достаточно тонко на эти чувства отреагировать.

Таким образом, это еще одна причина для психотерапевтов уделять самое пристальное внимание тому, что мы делаем сами. Это позволяет нам быть начеку и осознавать наши антитерапевтические установки и действия независимо от того, исходят ли они прежде всего из собственных бессознательных потребностей или из тех, которыми клиент заставляет нас отвечать его бессознательным нуждам. Подробнее этой темы мы коснемся в 6-й главе.

Резюме

Мы рассмотрели два вида трансферентных интерпретаций Гилла. Первый нацелен на помощь клиентам в расширении осознания их чувств к терапевту, а второй помогает в понимании степени влияния их прежних установок на собственную интерпретацию событий терапии. Гилл учит, что первые стадии терапии должны быть посвящены прежде всего помощи клиенту в расширении осознания; только позже основное внимание следует перенести на работу по обнаружению переноса. Гилл предлагает нам ценное резюме своей терапии:

Если терапевт действует на основе предположения, что психологически обусловленная психопатология является вопросом межличностных отношений; если он далее утверждает, что для целей психотерапии наиболее точно доказуемым образцом межличностного взаимодействия является паттерн, разыгрываемый между пациентом и им самим, и если, к тому же, он убежден, что объяснение этого паттерна взаимодействия даст результат в форме долговременного и устойчивого благотворного влияния на стереотипы взаимодействия пациента, то он [терапевт] придет к выводу, что разъяснение… переживания пациентом взаимоотношений должно быть его первостепенной задачей. Для достижения этой цели он будет внимателен к замаскированным замечаниям клиента о переживании отношений с терапевтом «здесь»-и-«сейчас»; он будет высказывать такие замечания, постоянно помня, что может и ошибиться; прежде всего он будет искать ту роль, которую пациент приписывает ему в этом переживании, и будет пытаться сделать это точно в духе понимания правдоподобности переживаний пациента, даже если эти переживания и приписываемая ему роль не согласуются с тем, что он субъективно считает присущим себе.

Только после того, как переживания пациента исследованы с этой точки зрения, он поднимет вопрос о возможности других интерпретаций происходящего взаимодействия с целью выяснения влияния переноса пациента на его переживания… (то есть, переживания пациентом отношений с терапевтом), другими словами, насколько сильно они связаны с его прошлым. Но он всегда будет помнить о соблазне с обеих сторон — его и пациента — убежать к исследованию прошлого от возможно более напряженной проверки настоящего, и поэтому терапевт будет склоняться перенести внимание скорее на настоящее, нежели на прошлое[56].

Предпосылка Гилла заключается том, что одного воспоминания недостаточно. Одно лишь восстановление истории жизни клиента и причин его проблем само по себе еще не является терапевтическим. Оно должно сопровождаться возможностью для клиента заново пережить старые побуждения в присутствии нового объекта этих побуждений, то есть терапевта. Для того чтобы это ре-переживание стало значимым, оно должно поддерживаться и поощряться терапевтом. В личной истории клиента побуждения подобного рода сталкивались с множеством реакций само-обслуживания (self-serfing responses). Встреча с незащищенной поддержкой и одобрением оказывается уникальным переживанием для клиента, это и есть тот самый опыт, который Гилл рассматривает как существенный.

Возможность ре-переживания обеспечивается клиенту в высшей степени предоставлением приоритета работе с переносом. Гилл, конечно же, не имеет ничего против помощи клиентам в анализе событий их текущей жизни. Он не стал бы критиковать терапевта, например, за помощь клиентке в углублении понимания ее отношений на работе или в семье. Не противится он и тому, чтобы помочь клиенту понять воздействие детских переживаний во взрослой жизни, например, насколько его ранняя история влияет на профессиональные и семейные отношения. Гилл считает, что все это присутствует в хорошо проведенной терапии. Но он убежден, что наиболее эффективные терапевтические перемены осуществляются работой в переносе, то есть путем постоянного расширения осознания клиентом взаимоотношений.

Причины этого ясны. Первая, по мнению Гилла, заключается в том, что в клинических отношениях возможно терапевтическое ре-переживание; поэтому именно здесь можно найти мощнейшее терапевтическое средство. Вторая, полагает он, в том, что разговоры об отношениях и событиях детства, несмотря на их полезность, вызывают опасность для клиента и терапевта быть соблазненными интеллектуальным формулированием, а подобное скорее очаровывает, нежели оказывает помощь. Таким образом, Гилл, насколько это возможно, работал над интерпретацией сопротивления переносу. На ранних стадиях терапии он больше всего уделял внимание тому, чтобы помочь клиенту соприкоснуться со своими чувствами и отношением к терапевту, так же, как и с чувствами и отношением, которые, по мнению клиента, терапевт испытывает к нему. По мере продвижения терапии основное внимание постепенно смещается на то, чтобы помочь клиенту понять: эти чувства и отношения не определяются всецело одной лишь ситуацией, но отчасти обусловлены прошлыми нуждами и ожиданиями.

Согласно Гиллу, не существует нейтральной терапевтической ситуации, а терапевт не может служить «чистым экраном». Попытки манипулировать ситуацией в целях ее «нейтрализации» могут привести к тому, что клиент будет представлять терапевта в образе холодной и неотзывчивой личности. Гилл поддерживает терапевтов, утверждающих, что терапия неизбежно является межличностной ситуацией, и убежденных в возможности определенных спонтанных проявлений со стороны терапевтов. Это требует от них осознания тех намеков, которые они подают, дабы суметь понять реакции клиента.

Клиенты редко искажают смысл чего-либо, напоминает терапевтам Гилл, а скорее всего лишь пытаются объяснить ограниченную информацию наиболее правдоподобными гипотезами, которые могут предложить. Наконец, Гилл считает, что стремящийся к успеху терапевт должен демонстрировать предельное уважение к клиенту, подлинный интерес к переживанию клиентом их отношений и постоянную незащищенность в реагировании на эти переживания. От того, в какой степени терапевт справляется с демонстрацией перечисленных свойств и качеств, зависит возникновение ситуации, которую клиент никогда раньше не переживал. И в той степени, в какой клинические отношения станут уникальными на этом пути, они сделаются терапевтическими.

5. Встреча психоанализа и гуманистической психологии: Хайнц Когут

Хайнц Когут (1913–1981) был выдающимся членом фрейдистского движения, он являлся президентом престижной Американской Психоаналитической Ассоциации. Его система обучения и рекомендации были безупречны. Однако на протяжении последних десяти лет его работа остается предметом самой острой, порою саркастической, но плодотворной полемики в психоанализе. Некоторые видят в нем разрушающего еретика, но есть и те, кто считает его мессией. Критики боятся, что значительная и все более растущая популярность Когута подрывает основы психоанализа. Они аргументируют это тем, что на протяжении десятилетий психоанализ в одиночестве ведет сражение с консервативной моралью, а тут вдруг появляется ренегат, который из самой сердцевины, из цитадели их стана