Метро 2033. Реактор-2. В круге втором - Валерий Желнов

– Это же… – Дмитрий замялся, не в силах вспомнить название. Что-то очень короткое, простое. Блин, на языке же вертится!

– Точно, «Соболь». Он самый. – Командир с гордостью похлопал железного коня по крылу. – Полноприводный, восстановленный, переделанный, укрепленный во всех смыслах. Карбюраторный еще.

Зорин пнул огромное колесо с глубоким протектором. Сами машины были подняты высоко на усиленных пружинами мостах. Да, такое чудо пройдет везде. А если не пройдет, то уже ничего не поможет.

– А почему «Соболь»? – все же спросил он.

– А тебе «Мерседес» подавай? – Пастор даже обиделся. – Что было, то и восстановили. И вообще, твой «Мерседес» встанет, и хрен ты чего с ним сделаешь. А тут – несколько деталей и набор гаечных ключей, и можешь ехать, куда хочешь. Так же?

Вопрос был адресован одному из братьев. Тот только кивнул, ковыряясь в своем рюкзаке.

– Вот, – сказал командир. – А ты – «Мерседес»!

Хотя Дима ничего и не говорил про «Мерседес», но на всякий случай кивнул. Ладно, им виднее. Какая, в самом деле, разница, на чем ехать. Главное – что не пешком.

– На всех трех поедем?

– Да, по два человека на машину. Ну, вон в той, дальней, трое поедут. Пришлось так распределить. Из-за обвесов машины стали слишком тяжелыми, плюс внутри припасы всякие, бензин. Народ, всем отдыхать! С рассветом выдвигаемся. По плану завтра вечером, самое позднее – послезавтра утром должны быть в Томске. Все все усекли? Вот и хорошо.

Зорин пошел к своему рюкзаку. По плану? Ну, ну, посмотрим. Как там говорится? Если хочешь рассмешить бога?… Что-то подсказывало ему, что все пойдет как раз не по плану. Впрочем, как всегда. Дмитрий растянулся прямо на бетонном полу, подложив под голову рюкзак. Постепенно все члены группы устроились по своим местам. Погасли фонари, и ангар погрузился во тьму.

Несмотря на то, что Зорин чувствовал неимоверную усталость и еще несколько часов назад готов был убить за возможность хотя бы присесть и отдохнуть, сон к нему не шел. Вокруг уже вовсю храпели привычные к таким условиям наемники, а Дмитрий все лежал с открытыми глазами, таращась в темноту. Тело гудело из-за пережитого за прошедший день. Внезапно захотелось помыться. Сразу вспомнился душ в штабе охраны правопорядка. Каким же он показался сейчас милым, уютным и домашним. А тогда? Дима усмехнулся. То струя недостаточно сильная, то вода недостаточно горячая. Каким же дураком он был! Верно говорят, что все познается в сравнении.

Зорин одернул себя. Все, хватит об этом думать! Размечтался! Он с усилием отогнал от себя мысли о душе, горячей воде и прочих благах цивилизации. Начнешь об этом размышлять – и вообще не уснешь. Исчешешься весь, тем более, что противный зуд уже начал ощущаться в самых интересных местах. А Дмитрий сомневался, что сможет снять с себя этот хитро выделанный костюм и почесаться вдоволь.

Чтобы отвлечься, он мысленно вернулся в то время, когда деревья были большими, небо – синим, а одежда – легкой и проветривающейся. Вспомнил просторную трехкомнатную квартиру на втором этаже того дома, в подвале которого впоследствии получил каморку. Почему-то все называли дом «сталинкой». Словно наяву, Зорин увидел широко распахнутые окна, яркий солнечный свет теплого сибирского лета и зеленые листья тополя, который своими ветками чуть ли не залезал в просторную гостиную. Потом перед глазами встал городской сад, такой большой, красивый, с кучей разных аттракционов. Летом они всей семьей ходили туда по выходным покататься на каруселях, а зимой – на лыжах. В любое время года он был прекрасен. Летом парк покрывался зеленью, а в озере по центру парка плавали утки. Осенью дорожки покрывались золотыми листьями, и ходить по ним становилось немного грустно. Но эта грусть обволакивала теплотой, и Дмитрий специально приходил туда один, чтобы испытать это странное, щемящее чувство. Зимой ветки деревьев покрывались шапками снега, а иногда, в особенно сильные морозы – мелким колючим инеем. Вечером, когда зажигали уличные фонари, он начинал сверкать, и весь сад словно одевался в алмазы, становясь похожим на царство Снежной Королевы. Весной парк расцветал вновь, и все повторялось. Почему-то детство у Димы ассоциировалось именно с городским садом. Вспомнил он и родителей. От этого у Зорина сдавило горло. Они были в числе тех, кто пытался эвакуироваться сразу после сообщения об атаке. Обратно в Томск они уже не вернулись. Дмитрий тогда участвовал во всеобщем разгуле, и ему было некогда разговаривать с предками. Он припомнил и скандал, грязный, неприличный, в тот день, когда он ушел из дому, и ему стало безумно стыдно. Они ведь даже не попрощались. Зорин не знал, где истлели тела его отца и матери, и спросить теперь было не у кого. За навалившимися в дальнейшем проблемами он не часто вспоминал их, но теперь, лежа в темноте в богом забытом ангаре, внезапно осознал всю горечь этой утраты. Как бы он хотел хоть на минуту увидеть родителей, чтобы просто попросить у них прощения за все, что сделал и не сделал. Конечно, они вряд ли держали на него обиду перед смертью, но от этого легче не становилось. Мысли Димы перескочили на другое – припомнились редкие рыбалки с отцом, дворовые друзья.

Кто-то резко толкнул его в плечо. Зорин дернулся и подскочил на месте.

– Хватит спать! – Рядом стоял Пастор, весело глядя на растерянного Дмитрия. – Пора выдвигаться, а он храпит на всю округу. И слюну вытри, а то вон, уже целая лужа натекла.

Дима резко провел рукавом по углу рта, оставляя на прорезиненной ткани тягучий, блестящий след. Ну вот, он еще, оказывается, и слюни во сне пускает!

Сборы не заняли много времени. Зорин просто поднял с пола рюкзак и закинул его на плечи.

– Молодец! – похвалил его командир. – Еще пару дней – и мы из тебя человека сделаем! По машинам!

Бойцы начали рассаживаться в автомобили. Дмитрий отметил, что Пастор посадил его рядом с собой. Не доверяет, что ли? Князь открыл тяжелые ворота, и машины одна за другой рванули по дороге, разбрызгивая в стороны стылую грязь. Зорин не мог сказать ничего плохого насчет проходимости их транспорта, но вот комфортом он не отличался. Обивка была полностью ободрана, выставляя напоказ протянутые по салону толстые стальные трубы и пластины – видимо, для укрепления кабины. Заднее сиденье также сняли за ненадобностью. Вместо него к полу была приварена труба, на которой на шарнире болтался крупнокалиберный пулемет. Присмотревшись, Дмитрий увидел, что труба может раздвигаться и становиться длиннее. На стойке с пулеметом был сооружен поворотный механизм, чтобы стрелять можно было во все стороны. На полу, прикрепленные ремнями, стояли коробки с пулеметными лентами. Зорин поднял глаза к потолку и увидел люк. При необходимости можно было высунуть пулемет наружу и, встав в полный рост, устроить кому-нибудь горячую встречу. Приборная панель отсутствовала, обнажая прикрепленные к полу педали, связки проводов и рулевую колонку. Толстенные пуленепробиваемые стекла были намертво впаяны в корпус. Вентиляции в этом механическом чудовище не предусматривалось, и уже спустя десять минут в салоне нечем было дышать.

– Душновато, – заметил Зорин.