Чудовища и люди - Валерия Веденеева

Ложь, конечно. Арон очень сомневался, что он когда-нибудь пересечется с этим невезучим – хотя это как посмотреть – Керником.

– Ну раз так, сделаем, славный господин. Все сделаем, как надо, об этом не беспокойтесь, – и Атта Добряк придвинул к себе кошель с оговоренным серебром.

Арон покрутил между пальцев монету, которая в плату не входила. Она была его пропуском к мастеру Атта, вместе с нужными словами, сказанными нужным людям в нужном месте. Своими обрезанными краями эта монета походила на ту, которую держал Лорган, когда пришел к Арону на встречу. Но, помимо краев, в этой были особым образом просверлены четыре дыры, а на той стороне, где должен был красоваться профиль нынешнего императора, была изображена голова волка.

Старая монета, еще с тех времен, когда воровская гильдия внушала имперцам больший страх, чем Темные и Светлые маги, вместе взятые. Опознавательный знак, доставшийся Арону семь лет назад, когда он, не зная о своем Даре, выживал на улицах.

***

По какой-то причине Вечный колебался, вроде бы выбрав Керника в ученики, но так и не забрав с собой – куда там он собирался его забрать. Арон, сидя в темном углу таверны, слушал, как Керник жалуется своей отзывчивой и такой симпатичной слушательнице на несправедливость судьбы. У Керника был средний Дар, еле доползший до второго уровня, наивность, больше подходящая подростку, чем взрослому парню двадцати четырех лет от роду, и амбиции, никак не соответствующие его слабым талантам и уму. Будь Арон склонен к азартным играм, он, не колеблясь, поставил бы сто таланов против одного, что Кернику не суждено было пережить учебу Вечного. Арон не был уверен даже в своих шансах, что уж говорить о таком олухе.

***

Ждать долго не пришлось. Вообще ждать не пришлось. Вечный маг уже был там, куда полагалось прийти Кернику и куда вместо него пришел Арон.

Вечный сидел на плоском камне на безлюдном берегу реки и смотрел вдаль, повернувшись к дороге в четверть оборота. Эррэ его пульсировало вокруг тела плотным темным коконом, скрывая уровень Силы, – так делали почти все мастера.

– Явился, – сказал маг негромко и повернул голову в сторону Арона. На его лице не было ни удивления, ни гнева, ни любой иной эмоции. Внешность его не соответствовала ни одному из трех описаний соглядатаев, не соответствовала даже тому образу, которые возник из пьяной болтовни Керника. На берегу сидел кряжистый крепкий мужчина лет сорока, с лицом, коричневым от загара и изрезанным преждевременными морщина, с седыми висками и нитями седины в короткой бороде. Одетый просто, безоружный. Ничто в нем не выдавало самого сильного из ныне живущих магов. А еще в нем не было ничего безумного. Взгляд темных глаз был чист, спокоен.

Арон поклонился, приветствуя.

– Вы ожидали именно меня, мастер?

– Я ожидал того, чья жажда Силы победит страх смерти. Это ты?

Вечный смотрел ему в глаза. И можно было солгать, и сказать «да», но Арон не решился. Откуда-то возникла уверенность, что Вечный умеет видеть ложь.

– Нет, мастер. Я пришел не потому, что мечтал о большей Силе. Тьма дала мне достаточно.

– Тогда зачем ты пришел?

– Мой учитель мертв. За мою голову назначена цена и все мастера империи желают эту цену получить. Мой Дар вырос настолько, что ему тесно внутри эррэ. Я пришел, чтобы выжить.

– Значит, тебя привело отчаяние, – Вечный поднялся на ноги, подошел ближе, разглядывая Арона. – Отчаяние и злость. Это хорошо. Я возьмусь тебя учить и проведу мастерский экзамен, а в обмен ты должен закончить то, что не успел сделать я.

Арон сделал шаг назад. Эта фраза… Он вспомнил, от кого и где уже слышал эту фразу.

– Полгода назад на императорском празднике…

– Я выбрал тебя первым, – согласился Вечный. – Оказалось, я пришел слишком рано.

Призрак… Арон был уверен, что в столице он видел призрака. Но сейчас Вечный выглядел вполне живым человеком и нисколько не походил на того бестелесного юношу с древними глазами.

– Что именно я должен буду закончить?

– Я скажу тебе, когда придет время.

Значит, долг, который будет висеть над Ароном до тех пор, пока Вечный не потребует оплаты? Быть в долгу, но даже не знать, что именно ты должен?

– Мастер, каким было условие, которые вы ставили своим прежним ученикам? Тем, которые выжили и стали сильными магами?

Вечный посмотрел на него с недоумением, словно бы Арон и сам должен был догадаться:

– Они должны были закончить то, что не успел я.

– Но они это не закончили?

– Как бы они могли, если время еще не пришло? – недоумение Вечного усилилось, во взгляде, только что спокойном, появилась червоточина. – Не пришло время… Нет, не пришло… – голос мага стал потерянным, он огляделся по сторонам, будто не понимая, где он и что здесь делает. Потом тряхнул головой и продолжил нормальным тоном: – Так ты принимаешь мое условие?

Одно и то же условие всем сотням учеников, которые у Вечного были за последние века. И, раз время не пришло, никому из выживших не довелось это условие выполнить. Бесовски удобное условие – если только череда удачи не прервется на Ароне и выполнение не выпадет ему.

– Принимаю. 

Тревога пробилась через все слои чужой памяти, обвила его суть колючей сетью и вытянула наверх и наружу.

Пробуждение оказалось резким и болезненным. И даже после пробуждения боль не ушла. Она спряталась в его висках и в суставах рук, растеклась вдоль позвоночника и огненным шаром жгла из солнечного сплетения. Но боль можно было вытерпеть. Куда хуже было ощущение, будто его сейчас разорвет. Будто бы он ел, ел и ел — как едят после долгого голода – а потом запоздало опомнился.

Вспышкой мелькнуло предупреждение Прежнего, что двадцать лет чужой памяти уничтожат его разум. Оказалось, даже эти обрывки, взятые из одного года жизни Прежнего, были для него… слишком.

«Я никогда прежде не делился воспоминаниями,» – подал голос Прежний, то ли объясняя, то ли оправдываясь, и Арон ощутил, как его присутствие ослабевает.

 Раньше, до этих воспоминаний, Арон не знал, затаился ли Прежний в его мыслях и наблюдает за реальностью или ушел в глубины памяти. Но теперь что-то изменилось, и он понял, что способен это определять.

 Тревога с пробуждением ушла. Похоже, он действительно слишком близко подошел к краю, раз сам Дар вмешался в происходящее. А источником тревоги, выдернувшей его из воспоминаний, был именно Дар — Арон ощущал, как Сила внутри его эррэ перекатывается беспокойными волнами.

 Сев, Арон огляделся. Ночь еще длилась. Всего одна ночь, всего несколько часов, но в его сознании они сравнялись с годом жизни. Чужой жизни — напомнил он себе, но душа не верила, как не верило сердце, все еще болевшее из-за смерти Мины.