Арканум - Томас Уилер

– Кто сидит у вас в лечебнице «Беллью», детектив? – спросил Макдафф.

– Лавкрафт, сэр. Очень странный малый. Но в этом деле есть и другие фигуранты. Возможно, они подставили Лавкрафта. Видите ли, сэр, у этого парня в голове не все дома.

– Но у вас есть улики, – вмешался Кейлеб.

– К сожалению, ничего, что прямо указывало бы на его причастность к преступлению, сэр.

– А сатанинские трактаты? Богохульные писания? Оккультная литература? Я ошибаюсь, или все это действительно было найдено в квартире мистера Лавкрафта?

– Как я сказал, сэр, Лавкрафт странный малый.

– Странный? Разве это не свидетельствует о больном сознании, которое сублимировалось в кровавые преступления. – Кейлеб повернулся к шефу полиции Макдаффу: – Такого рода маньяки самые опасные, и мы должны приложить все усилия, чтобы их обезвредить. – Он в упор посмотрел на Маллина: – Такие типы, как Лавкрафт, являются раковой опухолью на теле общества. Этот негодяй сломал позвоночник старой женщине, заботившейся о сиротах. Неужели мы должны сидеть сложа руки?

– Почему, сэр? Я подозреваю, что здесь замешан кое-кто еще.

– Кто, Шонесси? – спросил Бартлеби. – У вас есть фамилия?

– Да, сэр. Некий Артур Конан Дойл.

Кейлеб нахмурился и покосился на Макдаффа. Капитан Бартлеби поковырял в ухе.

– Фамилия вроде знакомая…

– Пожилой человек, – пояснил Маллин. – Заявил, что он писатель. Появился в квартире Лавкрафта вечером, в день, когда его арестовали.

– Аон, случайно… не англичанин? – осведомился Кейлеб.

– Шотландец, сэр.

– Сэр Артур Конан Дойл? – уточнил Кейлеб.

– Кажется, именно так он и представился.

– Вы хотите сказать, что автор рассказов о Шерлоке Холмсе, национальное достояние Англии…

– Но он об этом ничего не сказал, сэр.

– Этот человек выглядел состоятельным?

– Полагаю, что да, – неохотно ответил Маллин.

– Давайте разбираться вместе, джентльмены. – Кейлеб сделал жест в сторону шефа полиции и капитана, которые сидели с бледными лицами. – Значит, что получается, детектив? Вы предполагаете, будто сэр Артур Конан Дойл, которому английский король пожаловал рыцарское звание, убил в центре Нью-Йорка старуху и молодую девушку?

Маллин заволновался.

– Я лишь сказал, сэр, что тут замешан не один мистер Лавкрафт. Я…

– Замечательная новость. Она произведет сенсацию. И не только в Нью-Йорке, но и во всем мире. Мы попадем на первые полосы газет. Я стану знаменитым, по-настоящему. – Кейлеб свирепо посмотрел на Маллина: – Как самый большой идиот начала двадцатого века! Вы решили представить меня дураком, детектив Маллин?

– Нет, сэр.

– Навредить мне? Унизить, опозорить?

– Это не имеет к вам никакого отношения, сэр. Честно. Я докладываю, что видел…

– Перестаньте нести чушь! Подобного бреда я никогда не слышал. Одно из двух, либо вы совершенно некомпетентны, либо бессовестный лгун. И заверяю вас, детектив, ни одна из этих ипостасей не может способствовать продвижению по службе. – Кейлеб повернулся к шефу полиции и погрозил пальцем: – Если кто-нибудь проговорится… хотя бы одно слово, обещаю вам, полетят головы.

Макдафф угрюмо кивнул.

– Капитан Бартлеби, – продолжил Кейлеб, – я вижу, мои похвалы в адрес полиции Четвертого района оказались преждевременными. – Он схватил со стула шляпу и обратился к Маллину: – Да, детектив, вам удалось выхватить поражение из пасти победы. Поздравляю. – Кейлеб прошел мимо него к вешалке. – Мы предъявим обвинение мистеру Лавкрафту, как положено по закону, и я ожидаю полной поддержки от каждого, находящегося в этой комнате. Я знаю, как на меня смотрят подчиненные. – Он натянул на плечи пиджак. – Думаете, я не чувствую за своей спиной смешки? Но не делайте ошибки. Не советую задевать меня за живое.

Кейлеб вышел, громко хлопнув дверью.

В кабинете шефа полиции воцарилась тишина.

– Бартлеби, – наконец начал Макдафф.

– Да, шеф.

– Оставьте меня ненадолго с детективом Маллином.

– Да, шеф.

Макдафф повернулся к Маллину, взял обеими руками сигару и стал медленно разминать, пока на стол не посыпалась труха.

Декстер шел своим обычным маршрутом. В руках одноствольный дробовик двенадцатого калибра. Длинное черное пальто набухло от дождя. На часах половина третьего ночи, а он до сих пор так и не нашел этих двух паршивцев, Эбигейл и Мэттью. Его обязанностью было присматривать за всеми старшими беспризорниками в Чатеме, но эти двое… Декстер уже устал от их похождений. И не только он. Полиция, общество спасения и вообще любой, кто их знал. В основном они промышляли мошенничеством, но не гнушались и воровства. Настоящие бродяги.

В последнее время появляться в этих местах ночью стало опасно. Особенно после того, что случилось с бедной Мартой. Каким же извращенным злодеем надо быть, чтобы так жестоко расправиться с доброй женщиной. Декстер попытался не думать о Марте, и тут же ее место заняла Одри. Не будет больше слышно ее веселых песен, озорных шуток. А как она чудесно снимала колики у малышей.

Но Декстер не мог себе позволить долго предаваться скорби. Нужно защитить остальных.

У борделя на Мотт-стрит стоял известный вор Чопс Коннелли и курил сигарету.

– Что, Декс, вышел на охоту?

– Видел Эбби и Мэттью? – спросил тот.

– Хотел бы! Эти маленькие поганцы должны мне пять долларов. Проиграли в кости и сбежали, не расплатившись. Послушай, Деке, им давно уже пора привязать к ногам кирпичи и сбросить с причала.

– Чего это ты такое болтаешь? – Декстер коснулся дулом подбородка Чопса.

– Эй, эй, полегче, Декс. Я же просто сказал. Твои ребята уже достали тут всех.

– Если с ними что-нибудь случится, я буду знать, кто виноват. Ты понял?

– Я непременно получу с них свои пять долларов, – буркнул Чопс и исчез в ночи.

Миновал час. Декстер обошел все танцевальные залы и притоны, но никто из постоянных посетителей их не видел. Впрочем, неудивительно. По его расчетам, Эбигейл и Мэттью должны были очень многим. Приблизительно пятьдесят долларов с мелочью.

Все уже спали, даже бандиты. Улицы стали похожи на зловещие темные ущелья. Тишина. Только время от времени ветер подхватывал и катил по тротуару пустую бутылку.

Злость Декстера сменилась беспокойством. Он ведь все равно относился к Эбигейл и Мэттью как к своим детям, опекал их. Теперь Декстер чувствовал себя чуть ли не виноватым.