Бах - Анна Ветлугина

Теперь ничего не могло помешать свадьбе, и жених принялся сочинять шуточный свадебный кводлибет — не мог же он оставить такое важное событие, как собственная свадьба, без творческого внимания. Премьера этого творения состоялась, видимо, на мальчишнике, и большинство «мальчишек» носило фамилию Бах, иначе они вряд ли справились бы с таким сложным музыкальным развлечением.

Текст кводлибета, разумеется, говорил о нелегкой доле жениха и об ожидающих его ужасах семейной жизни. Все повествование автор или авторы[10] закрутили вокруг близких по звучанию немецких слов: Бах (Bach) — ручей и (Backen) — выпечка. Вполне вероятно, таким образом почтили память родоначальника Бахов — пекаря Фейта. Другая версия: квашня (кадушка, корыто для выпечки) встречалась в дохристианских свадебных обрядах народов Европы. Ей отводилась роль испытательницы невинности невесты и благословительницы будущего безбедного существования молодоженов.

«Мне не нужны мачты или паруса, — говорится в кводлибете, — квашня (Backtrog) подойдет не хуже большого корабля. Но если вы захотите использовать Backtrog в качестве лодки, а не военного корабля, то вымокнете». «…Я, разумеется, не могу жаловаться… но глуп тот, кто предпочитает пить пиво, а не тонкие вина и бултыхаться Backtrog, а не плыть на корабле». Много там и другой веселой чепухи, контекст ее давно утрачен, вроде «кислого выражения на лице Саломеи», которую «жених щекочет вилкой». Возможно, имелась в виду одна из родственниц. Но есть и вполне понятные современному читателю фразы, например: «В моем портмоне живет рак, который съедает все мои деньги» или: «Большая женщина состоит из множества сплетен».

Музыка имеет легкий веселый характер. В определенный момент в ней начинают встречаться как бы «фальшивые» созвучия и «неправильное» ведение голосов. Эта особенность заставляла многих исследователей, анализировавших Quodlibet, сомневаться в авторстве Баха. Ведь великий композитор не переносил небрежности голосоведения и прочих музыкальных «приблизительностей», которые нет-нет да и встретишь даже у известных музыкантов. Но после детального исследования венгерского музыковеда Яноша Хаммершлага появилось объяснение «оплошности» мастера, сделавшего из нарочитой небрежности выразительное средство, передающее сюрреалистическую картину: несчастного жениха, плывущего в квашне по бурному ручью.

Разумеется, кульминацией всех этих полифонических путешествий и запутанных сюжетов стала свадьба. Венчались кузены в церкви деревни Донрхайм близ Арнштадта — слишком многое связывало их с этим городом. Совершил обряд знакомый пастор Штаубер, друживший со многими представителями клана Бахов, а особенно с Региной Ведерман, теткой невесты. Ровно через два месяца пастор женится на тетушке Регине, получив от Баха великолепный свадебный подарок — «венчальную» кантату. Но пока что очередь Себастьяна и Марии Барбары.

Сохранившаяся запись в приходской книге гласит: «17 октября 1707 года достопочтенный господин Иоганн Себастьян Бах, холостой, органист церкви Св. Власия в Мюльхаузене, законный сын умершего в Эйзенахе достойного уважения известного муниципального органиста и музыканта Амвросия Баха, и достойная девица Мария Барбара Бах, законная младшая дочь блаженной памяти геренского муниципального органиста Иоганна Михаэля Баха, весьма достойного всяческого почитания и ставшего известным своим искусством, вступили в брак с согласия нашего милостивого повелителя, объявив об этом должным образом в Арнштадте».

Чувствовал ли себя счастливым молодой муж? Вполне, судя по буйству фантазии в кводлибете. Даже если он не писал текст сам, участие в такой грандиозной шуточной бессмыслице говорит о большом запасе веселья. Веселья, которому пока нечем омрачиться. Разве что известием о смерти Букстехуде… Но разве может умереть мастер подобного уровня? Сотни переписчиков копируют его творения, и сам Себастьян в их числе. А фройляйн Букстехуде теперь фрау Шиффердеккер. Сама того не желая, она дала хороший урок молодому композитору. Строить карьеру через брак — не его путь. Его душа не вынесет фальши точно так же, как слух не выносит пения нерадивых хористов. Он может жениться лишь по любви.

И вот, как награда за честный выбор, приходит признание его композиторского таланта. По-настоящему вовсе не так, как в Арнштадте, где Баха считали юношей, подающим надежды, но нуждающимся в воспитании. В Мюльхаузене меньше чем за год исполняются пять его кантат, причем одна из них написана по заказу магистрата. Она звучит 4 февраля 1708 года на выборах, получив название «Выборной». Благодарный магистрат даже печатает ноты. Первая официально изданная кантата Баха! Кто знал, что она окажется единственной…

Но любезности мюльхаузенского начальства на этом не заканчиваются. 21 февраля 1708 года магистрат дает Баху почетное и ответственное поручение — руководить ремонтом органа церкви Святого Власия. Органные мастера беспрекословно слушаются молодого композитора, городское правительство готово выделить на реконструкцию столько денег, сколько он попросит. Себастьян настаивает на установке новых регистров. Он выступает не только как музыкант-ценитель, но и как инженер, прекрасно знающий техническую сторону вопроса.

Вот выдержки из его письменных указаний органным мастерам:

1. Нужно возместить нехватку нагнетаемого воздуха тремя новыми хорошими мехами, каковых хватило бы на оберверк, рюкпозитив и брустверк.

2. Имеющиеся в наличии четыре старых меха нужно — с более сильным нагнетанием воздуха — приспособить к новому 32-футовому унтерзатцу и остальным басовым регистрам.

3. Все старые басовые виндлады нужно изъять и заменить новыми — с таким воздухопроводом, чтобы можно было употреблять один [какой-нибудь] регистр, а затем — не меняя [давления] воздуха — все регистры одновременно, что до сих пор было неосуществимо, но представляется в высшей степени необходимым.

Все баховские замечания и предложения преследуют одну-единственную цель — сделать звучание органа как можно более впечатляющим, но при этом — благородным. Композитор настаивает на обязательном наличии «деревянного унтерзатца» — регистра, придающего инструменту «необходимую торжественность и монументальность». Беспокоится об «импозантности» органных тромбонов. Еще бы! Не импозантный тромбон может создать комический эффект, а это недопустимо на богослужении. Нравится ему и глоккеншпиль — колокольчиковый регистр. Такой был в любекской Мариенкирхе. Местные прихожане как раз желают чего-нибудь сказочного для украшения рождественских богослужений. Но все же колокольчики — баловство, не основной регистр. Поэтому Бах советует магистрату не оплачивать глоккеншпиль и устанавливать колокольчики только «по приобретении оных господами прихожанами за свой счет».

Но и без глоккеншпиля расходы предстоят запредельные. Однако магистрат соглашается, демонстрируя редкое для чиновников понимание нужд музыканта. Кажется, Баху сказочно повезло с местом работы… но не проходит и полугода, как он посылает своему начальству обращение с просьбой об освобождении его от должности органиста.