Пособник - Иэн Бэнкс

Значит, речь идет о проекте под кодовым названием «Арес» — бог войны, о проекте, к которому имеют отношение Ирак, какая-то очень секретная сделка и пять покойников, причем по меньшей мере трое из них были связаны с ядерной разведкой, а двое — с ядерным продуктом, причем в таком месте, где уже умудрились потерять столько оружейного плутония, что никакому маленькому диктатору, одержимому ядерными амбициями, не снилось в самых сладких его снах.

«Бритиш ньюклиар фьюэлз лимитед», Управление правительственной связи, Ядерная инспекция, Департамент торговли и промышленности и агент — торговый представитель, имеющий дело с конечными пользователями, как сказал о нем мистер Арчер, — в Багдаде.

Просто хер знает что!

Я заглядываю в отдел новостей, чтобы меня там увидели, и когда добираюсь до своего стола, звонит мой телефон; я хватаю трубку — это опять мистер Арчер. На этот раз я успеваю включить свой диктофон.

— Мистер Колли, сейчас я не могу говорить, но если дозвонюсь вечером в пятницу вам домой, то надеюсь сообщить кое-что еще.

— Что? — говорю я и ерошу волосы. Домой? Это что-то новенькое. — Ну хорошо, мой номер…

— У меня есть ваш номер. До свидания.

— …До свидания, — говорю я в оглохшую трубку.

— Все в порядке? — спрашивает Фрэнк, участливо выгнув брови.

— В полном, — отвечаю я и улыбаюсь — широко, но, боюсь, неубедительно. — В абсолютном.

Возвращаюсь в туалет, греша на съеденный днем чаудер, беру понюшку спида, а потом отправляюсь на Солсбери-Крэгс — сижу на скале, поглядываю на город, смолю косяк и думаю: «Так во что же мы вляпались, мистер Арчер?»

— Семьдесят девять семьдесят.

— Да… кто это?

— Энди, это ты?

— Да. Кто говорит? — Голос медленный, сонный.

— Что значит «Кто говорит?» Ты же сам мне позвонил. Это Камерон. Тот самый, который оставил сообщение на твоем автоответчике всего десять минут назад.

— Камерон…

— Энди! Ради всего святого! Это я — Камерон. Дружок твой лучший — детство свое голожопое еще не забыл? Ну, вспомнил? Да проснись ты!

Не могу поверить, что сонный голос Энди — не притворство. Ну да, уже полночь, но Энди никогда не заваливается спать раньше двух.

— …А, Камерон. Ну да, мне сразу показалось, что номер знакомый. Как дела?

— Порядок. А у тебя?

— Как всегда, ты же знаешь. Порядок. Полный.

— Ты обкурился, что ли?

— Ну, сам понимаешь.

— Слушай, если слишком поздно, то я перезвоню…

— Нет-нет, давай.

Я сижу в крохотной комнатке своей квартиры, телевизор включен, звук выключен, компьютер включен на дисплее таблица результатов «Деспота». Сейчас вечер пятницы, и по идее я бы должен где-нибудь развлекаться, но я жду звонка от мистера Арчера, а кроме того, боюсь, что найду себе какую-нибудь такую развлекуху, что мне захочется курить — вот еще одна причина, почему я остался дома смотреть телевизор и играть в игрушки, но потом начал думать об Аресе, пятерых покойничках и парне, который сидит в багдадской кутузке, и внезапно меня осенило: Камерон, ты явно ввязался в историю с материалами из стола Перла Фротуайта; тут я испугался, мне захотелось услышать человеческий голос, и я позвонил Энди, потому что должен ему телефонный звонок и почти не общался с ним после его короткого визита летом на уик-энд, но вместо Энди напоролся на его автоответчик в темном отеле всего в двух сотнях километров отсюда, хотя слышимость по-прежнему слабая, глуховатая. У меня такое ощущение, что я слышу, как его голос эхом отдается под сводами этого тихого, холодного места.

— Ну, что у тебя интересненького? — спрашиваю я.

— Ничего особенного. Ездил вот на рыбалку. Был в горах. Сам знаешь. А ты как?

— А как всегда. Валяю дурака. Пишу статью. Да, я бросил курить.

— Опять?

— Нет, теперь окончательно.

— Молодец. Все потрахиваешь эту замужнюю штучку?

— Боюсь, что так, — говорю я (и рад, что он не видит, какую гримасу я при этом корчу).

Неловко все это, ведь Энди знает и Ивонну, и Уильяма еще со Стерлинга, он корешился с Уильямом, и, хотя их пути вроде разошлись, мне не хочется, чтобы Энди знал про меня и Ивонну. Я всегда беспокоюсь, как бы он не догадался, что это она.

— Ага… Как, ты говорил, ее зовут?

— Не помню, чтобы я тебе это говорил, — со смехом отвечаю я и снова усаживаюсь на стул.

— Боишься, что я кому-нибудь скажу? — веселится он.

— Ну да. Живу тут в постоянном страхе, что это станет известно широкому кругу наших общих знакомых.

— Да брось ты. Пора тебе обзавестись собственной женщиной.

— Угу, — говорю я, изображая, словно обкурился и с трудом ворочаю языком. — Да, корешок, пора, понимаешь, найти себе типа телку.

— Ты никогда не прислушивался к моим советам.

— Не оставляй попыток. Может, когда-нибудь.

— А ты альтернативу, случаем, не пробуешь?

— Это еще что?

— Ну, сам знаешь, с мальчиками.

— Что-что? Господи помилуй, нет. Я хочу сказать… — Я смотрю на телефонную трубку у себя в руке. — Нет, — говорю я.

— Это я так, просто полюбопытствовал.

— С чего это вдруг? А ты? — спрашиваю я и тут же жалею, что сказал это таким тоном, будто осуждаю, а то и вообще ненавижу гомосексуалистов.

— Не, — говорит Энди. — Я нет… Я вроде того… Ну, сам знаешь, я вообще ко всему этому потерял интерес. — Он смеется, и мне снова представляется, что я слышу, как его голос эхом разносится по темному отелю. — Просто… ну, ты сам знаешь — от старых привычек трудно избавляться.

— Но все же от них избавляются, — говорю я ему. — Разве нет?

— Наверное. Бывает.

— Черт, — говорю я, подаюсь вперед и запускаю «Деспота» — мне необходимо что-то делать, обычно я в такой момент хватаюсь за сигарету. — Я скоро собираюсь в ваши края, тогда и к тебе загляну. Ты меня там не съешь, а, Гулд?

— Я только немного свихнулся от одиночества. Горный психоз, — он снова смеется, — а в остальном ничего. Так что приезжай, только дай мне знать заранее. Здорово будет увидеться. Жду с нетерпением. Давненько не общались.

— Тогда до скорого. — Я кликаю мышкой, чтобы обновить географию. — Как там дела с твоими долбаными хоромами?

— Что? А, с домом.

— Ну да, с домом.

— Нет, ничего. Все как прежде.

— Протечки-то залатал?

— Не… Ох.

— Что?