Орден Последней Надежды. Книга 2. Святой воин - Андрей Родионов

— Нет! Перестань немедленно! — громко крикнула Жанна, притопнув ногой.

— Он напал на тебя, — фыркнул баварец, деловито вытаскивая кинжал с широким, словно у меча, лезвием. — А ну не дергайся, британская сволочь, — рыкнул он британцу, наступив тому на грудь. — Лучше помолись напоследок.

— Ты забыл, что дофин запретил трогать англичан?! — твердо заявила Жанна. — Мы боремся за правое дело, а он специально так себя ведет, чтобы заставить всех говорить, будто французы — звери и убийцы, банда душегубов!

— Режь, Пьер, не стесняйся — вмешался я. — Ты же баварец, а не француз, значит, тебе можно. Хочешь, за ноги его подержу, чтобы не дергался? Пусть все потом говорят, будто это баварцы — негодяи и мерзавцы! Глядишь, на вашем фоне мы покажемся невинными овечками. — Пьер ожег меня горящим взглядом, я немедленно состроил честное лицо и тут же азартно добавил: — Если желаешь, можем разделать его на месте, как кабана. Я бы забрал голову и желчный пузырь, все равно собирался покупать у палача, а тут такое счастье бесплатно привалило.

На высоком лбу баварца собрались нерешительные морщины, сузив глаза, он энергично прошептал нечто явно неприличное. В сомнении «брат» оглянулся на Жанну, та смотрела непреклонно, скрестив руки на груди. Англичанин, прижатый сапогом к земле, вновь оглушенно завозился в пыли. Пьер тяжело вздохнул и, подтолкнув его носком сапога, приказал:

— Убирайся, тварь. И скажи спасибо моей сестре за то, что остался жив. Увижу тебя еще раз, выпотрошу как кабана!

Стрелок поднялся и, пошатываясь, побрел куда-то в сторону. Я проводил его внимательным взглядом. Никто уже и не смотрел на британца, все с криками восторга лупили по плечам Николя Фуше, который как раз в эту минуту получал приз из рук Жанны. Самые преданные зрители вовсю лезли к нему обниматься и, ухватив за рукава куртки, тащили в разные стороны, с громкими криками теребили, требуя немедленно отпраздновать победу.

В таком столпотворении, когда вокруг мелькают чужие лица, надо в оба смотреть за Жанной, тут отвлекаться некогда. Только через полчаса, когда закончилась церемония награждения, я смог незаметно исчезнуть, но англичанин уже как сквозь землю провалился. Что ж, его счастье, поскольку я, как лицо почти что духовное, был твердо намерен освободить стрелка от неосмотрительно данного обета.

Я стоял ближе всех к поверженному лучнику, а потому отчетливо слышал, как британец шепотом клялся разделаться с французской ведьмой, призывая в свидетели всех святых, а такими словами здесь попусту не бросаются. Освободиться от подобных клятв можно только вместе с жизнью, отдав по чашке собственной крови за каждое произнесенное слово.

Как часто мы чувствуем, что просто необходимо срочно исполнить некое дело, и сколь редко слушаем мудрый голос собственного «я», а оно, бедное, истошным криком исходит, предупреждая! Как я потом жалел, что не убил его сразу! Что мне стоило оставить Жанну на попечение Пьера, проследовать за сэром Томасом де Эненом до первого тихого и укромного уголка, а затем поработать пять минут лопатой, прикапывая труп? Знать бы, где упасть... Тогда я долго еще пытался найти его среди рыцарей, оруженосцев и простых дворян, что собрались на трибунах или мухами облепили барьер, окружающий турнирное поле.

Почтенные отцы семейств, жены и девицы на выданье азартно кричали, звонко лупили друг друга по ладоням, заключая пари, и хрипло перекрикивались со знакомыми. Покраснев от натуги, разносчики охлажденного вина и продавцы восточных сладостей безуспешно пытались перекричать рев труб герольдов, ржание лошадей и звон сшибающихся мечей. На поле одновременно бились не менее сотни человек, общая схватка давно распалась на отдельные поединки. Доспехи и щиты гудели, как гигантские барабаны, принимая на себя пропущенные удары. То и дело оруженосцы выбегали на поле и, умело лавируя среди топчущихся жеребцов, утаскивали очередного бедолагу, выбитого из седла. Словом, в царящей кутерьме отыскать нужного человека можно было только случайно, столкнувшись нос к носу. Наконец я сдался, поняв, что стрелок ускользнул.

На третий и последний день турнира с раннего утра я засел в шатре Жанны, замерев справа от входа. Есть такой не до конца изученный феномен: входя в помещение, человек намного тщательнее осматривает левую его половину, уделяя правой недостаточное внимание. Может, именно слева во тьме доисторических пещер подстерегали наших предков давным-давно сгинувшие хищники?

Некоторые назовут это паранойей, но мне страшно не нравилось, что весь лагерь соберется поглазеть на финальные поединки и процедуру награждения. Понятно, стражник перед шатром отпугнет лагерных воришек, но спасует ли перед ним тот неизвестный, что вот уже две ночи осторожно примеривается к жилищу Девы? Несколько раз его будто невзначай спугивали люди, поставленные мной для охраны, но бесконечно так продолжаться не может. Пора нам познакомиться поближе.

Осторожно сменив позу, я внимательно прислушиваюсь. Монотонно гудят мухи, сквозь неплотно задернутый полог шатра бьют яркие солнечные лучи, пылинки беззаботно танцуют в непривычной тишине. Время от времени будто отдаленный прилив накатывает издалека — это бушуют болельщики на трибунах турнира. Стражник перед входом, похоже, совсем разомлел, — если поначалу он еще пытался что-то напевать, развлекая сам себя, то последние минут пятнадцать лишь негромко похрапывает.

Да где же наш гость, самое время ему появиться! Скоро турнир закончится, тогда в палатку ввалится добрая дюжина крепких мужчин. Каким бы могучим воином ни был злоумышленник, в схватке против нескольких рыцарей ему не устоять. Глупо надеяться на то, что можно будет скорчиться где-нибудь за столиком и, выскочив, как чертик из коробочки, безнаказанно поразить Жанну. Некоторые уже пробовали, тех хитрецов давно черви грызут, урча от удовольствия. Теперь будет нечто новое, но что? Отравленный шип в кровать, ядовитая змея в сапог, навостренный арбалет?

Со стола в самом центре просторного шатра монотонно стекает бесконечная дорожка из черных муравьев, эти всегда найдут чем поживиться. Если не ошибаюсь, тот вон большой медовый пряник, причину нынешнего ажиотажа, забыл Мюго, юный паж Жанны. Вот и стараются вездесущие муравьи побольше урвать для родного муравейника. Я улыбаюсь, уж лучше муравьи, чем тараканы. От нечего делать я слежу взглядом за одним особенно хозяйственным муравьем. Он явно ухватил кусок не по силам, но, отчаянно-упираясь, волочет провизию домой. Там его наверняка похвалят, обнимут и назовут лучшим добытчиком года.

В полуметре от места, где трудолюбивый муравей только что поднырнул под край шатра, бесшумно приподнимается ткань, юркой змеей внутрь просачивается человек. Его горящие глаза сканируют внутренности палатки, я перестаю дышать, даже не смотрю на незваного гостя. Я и сам умею чувствовать чужой взгляд, кто поручится, что явившийся убийца подготовлен хуже? Недооценивать противника — худший из грехов, а мне еще так рано на кладбище.

Успокоившись, незваный гость плавно скользит по палатке, не делая ни одного лишнего движения. Это задание у него явно не первое, давным-давно перестал суетиться без толку. Что же он задумал? Не приближаясь ни к столу, ни к кровати, убийца подходит к доспехам Девы, развешенным на специальной подставке.