Однажды не в Америке. Краткое пособие по завоеванию мира подручными средствами - Владислав Моисеев

Барно и Шерзод тоже ощущали трансформацию бизнес-среды. На Мытищинской ярмарке их не беспокоили крышеватели — гарантом безопасности был Андрей Григорьев. Но Турсуновы чувствовали, что рынок набирает обороты, и, чтобы выйти на новый уровень, им нужно было перекраивать свою коммерческую структуру. А еще необходимы были совсем другие деньги. И совсем другие связи.

Шерзод и Барно все отчетливей осознавали: Россия — это, конечно, не Узбекистан, но расти слишком высоко без надежного покровителя здесь тоже небезопасно. Да и мало таких стран на свете, где талантливым выскочкам, достигшим большого успеха, дадут выжить в одиночку. Им нужен был кто-то вроде капитана Григорьева, но на новом витке развития. Им нужен был Большой Партнер.

В 2004 году в Москву помогать детям приехал Шухрат Маруфович. Его очень радовали успехи сына Шерзода и его супруги Барно, но он все больше волновался за их бизнес. Он считал, что одной благосклонности и протекции директора Мытищинской ярмарки недостаточно.

Опасения Шухрата Маруфовича были понятны. С одной стороны, бандиты из 90-х давно разошлись по тюрьмам, райским кущам, госструктурам и коммерческим фирмам. С другой стороны, в Москве процветало рейдерство, и Шухрат ака боялся, что быстро растущий бизнес сына может кого-нибудь заинтересовать и его просто отожмут. Более того, компанию нужно было выводить на новый уровень, перепрофилировать, а это очень недешевая затея, которую вряд ли можно было провернуть без партнера.

Турсуновы долго обсуждали этот вопрос и пришли к тому, что папа все-таки прав. Тогда Шухрат Маруфович подключил свои связи и через цепочку знакомств вышел на Большого Партнера.

До начала 90-х Большой Партнер жил и работал в Узбекистане, взаимодействовал с местными чиновниками и элитами, а после развала СССР переехал в Москву. Поначалу он занимался бизнесом сам, затем стал вице-президентом одного в меру крупного банка, потом переключился на подряды крупных госкорпораций, и с этого момента масштаб его деятельности стал расти в геометрической прогрессии.

Наладить коммуникацию с потенциальным Большим Партнером удалось. Но он честно признался, что царство «Евродизайна» для него мелковато, и если уж и подключаться к этой истории — то не меньше чем за 50 процентов. Турсуновых это устраивало, осталось подсчитать, сколько это будет в деньгах. Другие люди в аналогичной ситуации обычно брали цифру с потолка — все равно компаньоны из породы диспетчеров админресурса ничего не понимали в том, из чего складывается стоимость компаний. Но Шерзод подошел к делу с дотошностью Перельмана. Он на неделю зарылся в бумагах, изучал параметры аналогичных сделок на российском и мировом рынке, все взвешивал, прикидывал — и получил результат: 498 тысяч долларов. Через неделю он передал ворох бумаг с отчетом Большому Партнеру.

Большой Партнер оказался очень комфортным инвестором. Он занял предельно отстраненную позицию — дал денег и как будто о них забыл. Сейчас так ведут себя диспетчеры посевных инвестиций, которые раздают по 50 тысяч долларов всем подряд: выстрелит — хорошо, нет — ну и ладно. Инвестор полностью доверял Турсуновым. Он не особо им помогал, но и вмешивался в их дела крайне редко, да и то чаще всего когда они сами этого просили. Фактически он был всего лишь гарантом безопасности на случай, если кто-то захочет их обидеть.

После сделки в «Евродизайне» начался новый этап роста, компания очень скоро выполнила обещание, данное Барно руководителю «СтройСити», и стала крупнейшим оптовиком в своем сегменте. Турсуновы покупали все больше ламината, обоев и потолочных панелей и стремительно наращивали долю на рынке. И тогда Турсуновы приняли стратегическое решение: раз уж они стали такими крупными оптовиками — зачем им китайцы? Пора делать следующий шаг — налаживать собственное производство. Да, здесь, в России.

Они выкупили один цех Ярцевского ХБК в Смоленской области и начали строить завод по производству пластиковых потолочных панелей. Для отца Шерзода настал звездный час. Шухрат Маруфович, бывалый производственник, поехал курировать этот проект лично. Он поселился прямо на заводе и круглосуточно все контролировал, отдался этому делу со всей страстью, ночевал на территории предприятия в небольшом закутке, оборудованном под однокомнатную квартиру.

Разумеется, строительство такого объекта не осталось незамеченным на уровне местного социума. Смоленские крышеватели областного масштаба вскоре пришли к Шухрату Маруфовичу и потребовали ежемесячно платить дань за спокойствие и безопасность. Турсунов-старший к такому обращению не привык и отослал их туда, откуда они возникли. Шел 2005 год. В столице уже давно перевелись лысые братки с понятиями, а выжившие стали заниматься бандитизмом гораздо более элегантно, не марая обувь. Но Смоленск словно слегка застрял в эпохе дикого капитализма, и методы незаконного обогащения там оставались на том же уровне. Крышевателей не устроил ответ Шухрата Маруфовича, и они начали подавать сигналы. Все началось с мелких пакостей вроде перерезанных проводов, потом была сожженная машина Шухрата Маруфовича. Он максимально усилил охрану, поставил на каждом шагу камеры слежения, но ничего не помогало. Последней каплей стал вполне прозрачный намек:

— Мы ведь в курсе, что у тебя есть сын в Москве, внуки, невестка, — вкрадчиво сообщили крышеватели Шухрату Маруфовичу, и, конечно, это была их серьезная ошибка.

В тот же день дети Турсуновых экстренно улетели в Ташкент. А Шерзод и его отец позвонили Большому Партнеру. Ему эта история очень не понравилась, и уже на следующий день по направлению к Смоленску выехал автобус. В нем была боевая группа одного из силовых ведомств. Они засели в лесу неподалеку от строящегося завода и держали позицию несколько дней, поджидая местную братву, как партизаны Наполеона. Было принято решение ловить обидчиков на живца: главного инженера Ярцевского завода нарядили в бронежилет, увешали прослушкой и отправили общаться. Этим же днем вся смоленская банда была задержана. Ее потом долго мариновали по судам, предъявляли обвинения, но в итоге отпустили — у них тоже оказались кое-какие связи. Но теперь Турсуновых никто не трогал: они спокойно вели бизнес, прибегать к такой силовой поддержке не приходилось.

Строительство завода стало настоящим испытанием для Турсуновых. Шерзод и Шухрат Маруфович словно вернулись в прошлое, когда они круглые сутки проводили на «Ташавтоматике». Они постоянно достраивали и перестраивали свое детище. Их охватил лихорадочный дух социалистических строек и романтика производства ради производства. Вот только само детище не спешило приносить им хоть что-то, кроме расстройств и убытков.

«Евродизайн» зарабатывал, завод тратил. Еще со времен черных валютных рынков в Узбекистане доллары называли укропом, рубли — картошкой. Так вот, Шухрат Маруфович постоянно звонил и говорил, что нужен еще килограмм картошки — то есть миллион рублей, а потом еще три кило — три миллиона. Они вкладывали и вкладывали, свято веря, что у каждого крупного оптовика должно быть свое производство. Шерзод снова окунулся в промышленный шпионаж — прикидываясь потенциальным покупателем, он посещал все аналогичные заводы. Он сделал сотни фотографий, как все устроено у конкурентов, рассчитывал рентабельность и к удивлению своему видел, что у них те же самые проблемы. Наконец, Шерзоду стало ясно, что производство собственных пластиковых панелей — весьма сомнительная затея. Как ни крути, получалось, что китайские товары импортировать гораздо выгоднее, чем производить свои, даже с учетом дороги и растаможивания. В России сырье производил ограниченный круг предприятий по существенно более высоким ценам. В то время как в Китае таких заводов были тысячи и они дотировались государством.