Черный снег. Выстрел в будущее - Александр Конторович

Прямоугольная металлическая коробка. На верхнем торце вижу колесики цифрового замка. Интересная штучка! В свое время, еще на учебе, нам такую штуку показывали. Это немецкий контейнер для хранения документации. Насколько я помню, сломать его чрезвычайно тяжело, стенки у него толстые, чуть не по два миллиметра. Или даже больше. Во всяком случае, сидеть на нем можно свободно, этого он не боится и никак не деформируется. Кстати говоря, воды он тоже не боится. Штука довольно редкая. Подбрасываю контейнер на руках. Ого! А он не пустой!

— Знаете, что это? — за моей спиной спрашивает майор.

— Знаю. Это немецкий ящик для перевозки секретной документации.

Только вот если мне не изменяет память, то выпускать их немцы начали году примерно в сорок четвертом. Понятное дело, что в сорок пятом да еще и в Германии такой ящик выглядел бы совершенно обыденно. Но вот в данный момент…

— А как он открывается, вы знаете?

— Знаю. Надо набрать колесиками пароль, и тогда верхняя часть сдвинется назад относительно нижней. После этого ее можно приподнять.

— И что? Тогда можно будет посмотреть, что там внутри?

— Это вряд ли. Каждое отделение закрывается собственным замком, и чтобы его открыть, нужен свой ключ.

— Вот такой? — Майор показывает мне парочку ключей на кольце.

Беру в руки ключи и внимательно их разглядываю. Нержавеющая сталь. Это уж точно не советского производства, у нас таких в то время не делали. Работа тонкая, почти ювелирная, бородка очень сложной формы.

— Очень даже может быть. Во всяком случае, похоже здорово. А кода вы не знаете?

— А вы?

— И я не знаю.

— Сломать этот ящик как-то можно?

— Запросто. Только вот толку с этого не будет.

— Это еще почему?

— В одном из отделений, причем я не знаю, в каком именно, может располагаться тротиловая шашка весом грамм в сто. Сами понимаете, что после этого от ящика останется.

Особист удивленно на меня смотрит.

— А что же вы его тогда в руках так-то подкидывали? А ну как рванул бы?

— Это вряд ли… Тут система предохранения с умом сделана. Теоретически им можно даже в футбол играть — не должен рвануть.

Майор хмыкает:

— Ну, вот уж от этого я воздержусь.

— Да и я как-то не поклонник футбола.

— А что ж тогда уважаете?

Я чуть было не бухнул ему: «Хоккей!» — да вовремя сообразил, что про такую игру тут, наверное, никто и не слыхивал.

— Бокс люблю. Это как-то жизненно. И посмотреть приятно, да и самому попробовать не помешает.

Осадчий присаживается рядом со мной и рассматривает ящик.

— Интересная фиговина. Мы подозревали, что это какая-то штука для перевозки документов. Но как ее открыть, никто не знал.

— Хорошо, что не попробовали. А то есть шанс, что мы бы с вами сейчас не разговаривали. Это все, товарищ майор, больше ничего нет?

— Ну, я полагаю, что вас в первую очередь именно этот предмет и интересовал?

— Ну, ничего другого у него и не должно было быть.

Вообще говоря, утверждение достаточно спорное. Я исходил из того, что во втором отделении ничего, кроме обнаруженного контейнера, просто не поместилось бы. А вдруг этот хитро выделанный американец запихал какой-нибудь пакет себе в штаны? Но судя по реакции майора, сказал я все правильно.

— Ну, в общем-то, да. Это все, что мы при нем нашли. Хотя… Есть еще один документ. Предписание об оказании его владельцу всемерной помощи.

— Естественно. А что же вы хотели, чтобы он совсем без документов был?

— Так вы знаете, кто его подписал?

— Конкретно этот — не знаю. Но вообще документы подобного рода подписывает не ниже чем замнаркома. Во всяком случае, те, которые я видел, были исполнены именно таким образом.

— И много уже приходилось видеть таких бумаг?

— Товарищ майор…

Особист смущенно кашляет:

— Ну да, ну да. Извините. Не подумал сгоряча.

Ага, щас! Не подумал он! Не надо мне горбатого лепить.

— Ладно, — встает майор. — Пойдемте-ка наверх. Надо посидеть да подумать, как нам дальше действовать. Бойцов ваших из лагеря вызвать. Вы правы, место обнаружения тела надо проверить еще раз.

Мы выходим из комнаты, и Осадчий снова закрывает дверь. Проходим к нему в комнату. Там уже ждет старый знакомый — лейтенант. Майор садится на стул и кивает мне на откинутую койку.

— Значит, так, товарищ Котов. Объяснения ваши в целом меня устраивают. Как вы должны понимать, свою охрану у документов я уже выставил. Так оно впредь и останется. Вы вместе с вашими бойцами образуете разведывательную группу, которая будет подчиняться непосредственно мне. Не обижайтесь, но до подтверждения ваших полномочий иного решения я принять не могу. Вопросы есть?

— Нет, товарищ майор. Никаких вопросов у меня нет.

— Ваших бойцов мы сегодня вызовем сюда. Базироваться будете здесь, в бункере. Осмотр места проведем завтра утром.

— А что касается связи с нашими? Когда вы планируете выход? А то ведь можем и не успеть.

— На этот счет будет прямое указание. К нам должен прийти связной.

Телефонный звонок.

— У аппарата гауптман Хорст.

— У аппарата гауптман Кранц. Здравствуйте, Генрих. Как ваши дела?

— Все в порядке. Мы заняли указанные позиции.

— Отлично. Ваша работа начинается с 16.00 завтрашнего дня. И ни минутой раньше. Начиная с указанного времени мимо вас в сторону монастыря не должен пройти ни один человек.

— Ни один?

— Да, гауптман. Ни один, кем бы он ни был. Монастырь и лагерь окруженцев должны быть полностью изолированы от внешнего мира.

— Но мы же не перекрываем дорогу от монастыря к основной массе окруженцев!

— И не надо. По этой дороге они могут ходить в любую сторону сколько им вздумается.

— Я вас понял, герр гауптман. Все будет исполнено вовремя.

— Разрешите войти, товарищ майор?

Осадчий поднял голову:

— А, это вы, лейтенант… заходите. Что нового?

— Получено сообщение от связного из центра.

— Давайте! — Майор резко приподнялся с места. Взяв из рук лейтенанта пакет, разорвал его по верхнему краю. — Так… что тут у нас? Ага… Лейтенант, через полчаса соберите в штабной комнате всех командиров. Если капитан еще не отбыл в батальон, задержите его — и тоже на совещание. Если уже ушел, то позвоните в батальон и вызовите его ко мне.