Только с тобой - Кира Фарди

Ненависти к нему Оля не испытывала: мало ли, что тогда случилось! Сначала обида жгла огнём душу, но и она постепенно потеряла остроту. Горячие юношеские чувства поутихли, ушли куда-то вглубь души, остались в воспоминаниях, но не в сердце. Так она убеждала себя. Это только в кино и книгах существует любовь, одна единственная, та, которая на всю жизнь, до старости, до гроба. А в жизни… все, как в жизни. Боль, разочарование, страх оказаться в ловушке эмоций и пострадать. А ещё больший страх, что пострадают твои близкие: мама и Венька — лучшие люди на свете.

Даже сегодня. Только намёк на присутствие Ильи в приемном покое, а она испытывает сложные эмоции. С одной стороны, ей хочется сбежать подальше. Только-только все потихоньку наладилось: мама встала на ноги, Венька подрос, появились друзья и любимая работа. Оля получила, как глоток свежего воздуха, относительную свободу.

Неизвестно ещё, какие неприятности сулит ей новая встреча с Ильей. Не раз, сидя ночами за учебниками или качая не желавшего засыпать сына, она пыталась представить, как сложилась бы жизнь без Ильи. Нехорошие мысли терзали ее голову. Оле даже казалось, что если бы тогда он не сел рядом за парту, не вмешался в более чем странные отношения с Игорем Владимировичем, все могла закончиться благополучно.

А с другой стороны…

Почему так лихорадочно бьется сердце и учащается дыхание? Почему до зубовного скрежета, до боли в сжатых ладонях хочется хоть одним глазком взглянуть на него? Оля опять встряхнула головой: «Не думать, не вспоминать, не мечтать, не планировать».

— Назовите фамилию, — повторила Оля.

— Что? Фамилию? — рыбак поднял тяжёлые веки на медсестру, будто не понимая, кто она такая и что здесь делает. — Васильев.

Оля выдохнула и быстро застрочила ручкой по бумаге. Остальные вопросы оставила сменной медсестре. Она устроила парня на свободной кушетке, а сама прикорнула за рабочим столом. Утро разбудило трелью дверного звонка: приехала машина с продуктами для кухни, расположенной рядом с приемным покоем.

Девушка потянулась, умылась, привела в порядок рабочее место. Она зашла в перевязочную, чтобы приготовить материал для стерилизации, и, напевая, занималась своим делом, как вдруг сзади кто-то схватил ее за ягодицу. От неожиданности она выронила приготовленный стерилизатор. Тяжелая металлическая коробка, наполненная простынками для перевязочного стола, упала прямо на чью-то ногу в белой резиновой шлепке.

— Звонарёва, ты сдурела? — раздался сзади вопль доктора Анисимова.

Оля повернулась: Олег Борисович, прыгал на одной ноге, потом, прихрамывая, добрел до стула и сел. Он сдернул носок и стал рассматривать ушиб.

— А ещё у меня в руках был скальпель. В следующий раз, когда захотите проверить плотность моей ягодицы или, не дай бог, груди, воткну его во что-нибудь мягкое, — Оля выразительно показала глазами на выпуклость, горкой торчавшую в брюках операционного костюма. — Как вам такой исход дела?

— Ты что, дура? Я к тебе со всей душой, а ты…

Анисимов был известен в округе как неисправимый бабник. Не одна медсестра заливалась горючими слезами, поддавшись на его чары. Красивый, как Ален Делон, он смотрел на девушек потрясающими зелёными глазами, и они падали к его ногам срезанными колосками.

Операционные сёстры боролись за право ассистировать ему во время операции, которые Олег, насмотревшись зарубежных сериалов, превращал в настоящие представления. Перед началом процедуры кто-нибудь из работников вешал на стену плеер и включал классическую музыку. Сам Олег Борисович давал старт работе словами: «Отличный день, чтобы спасти чью-нибудь жизнь». Когда Оля намекнула ему, что эту же фразу говорил герой американского сериала «Анатомия Грейс», Анисимов отшутился:

— Это сценарист у меня фразу подслушал и использовал.

Оля не стала спорить: бесполезно. Никакие доводы, что сериал вышел на экраны раньше, чем Олег начал практиковать, на нарцисса районного масштаба не действовали.

Анисимов перебрал всех сотрудниц больницы, и теперь снизошёл до Оли. Однажды на корпоративной вечеринке он заметил ее красивые рыжие волосы, спрятанные обычно под низко надвинутой на лоб медицинской шапочкой, и стройную фигуру и пригласил на танец. Оля ему отказала, и с этой минуты не было дня, чтобы он не приставал к ней.

Оля пока терпела, но чувствовала, что скоро взорвется. Просто старалась обходить эту новую проблему стороной: брала дежурства в другие смены, чтобы не попасть в команду с Анисимовым.

А сегодня не повезло.

— Олег Борисович, идите домой, — миролюбиво предложила Оля. — Ваша смена закончилась, вот и топайте к жене и детям.

Анисимов женился удачно: на полноватой и не очень красивой дочери главы района. Папочка, активно помогавший электорату избавиться от средств к существованию, подарил на свадьбу молодым большой дом в виде замка, роскошный автомобиль лично Олегу и неусыпный контроль за их семейной жизнью. Так что повеселиться от души Олежек мог только на работе.

— А как же бонус?

— Какой бонус?

— Поцелуй, — увидев грозное лицо Ольги он поднял ладони, будто защищаясь, — в щечку, скромный поцелуйчик в щечку.

Он сделал шаг навстречу девушке и уже протянул руки, как вдруг полузакрытая дверь распахнулась настежь и злой голос произнёс:

— А ну, убери руки от неё, козел!

В проходе стоял рыбак, который привёз задохнувшихся приятелей в больницу. В суете ночи Оля даже не спросила, как его зовут.

— Ты чего, парень? — взъелся на него Олег Борисович. — Своё место забыл? Тебя как человека приняли, переодели, спать положили, а ты кусаться вздумал?

— Простите, но мне показалось, что девушка не хочет, чтобы ее целовали, — смутился молодой человек, — вот и вырвалось. Терпеть не могу насилия ни в каком виде. Ещё раз простите, если я понял вас неправильно.

Он посмотрел на Ольгу, тревожно наблюдавшую за мужчинами. Она привыкла справляться с такими проблемами сама. Трудности закаляют. Оля давно научилась давать отпор. Второй раз в жизни за неё заступается парень. Первый раз эта защита привела к трагедии. Девушка уже хотела вмешаться, но остановилась: ей было любопытно, как Олег станет выкручиваться. Но прожженного циника такие ситуации не смущали.

— Когда кажется, креститься надо, слышал такую поговорку? — высокомерно произнёс Анисимов, неторопливо надел носок и вышел из перевязочной, демонстративно прихрамывая.

Оля покачала головой: Олег Борисович не прощал унижения никому. Теперь надо ждать, какую гадость он придумает, чтобы отомстить ей. На что-то серьёзное вряд ли решится: побоится свекра, который может узнать, а по мелочи будет гадить. «Ну, почему мне на жизненном пути одни мудаки попадаются?» — вздохнула она и вернулась к работе.

— Я что-то не так понял? — растерялся рыбак.

— Нет, вы поняли правильно. Анисимов — отличный