Государевы люди - Андрей Ильин

Где-то позади него, в комнатах, слышался нарастающий топот и крики проснувшейся челяди.

— Вам надо положить вещи туда, где брать, и тогда можно идти. Я отпускать вас! — предложил пойти на мировую Густав.

Грабители были не против уйти, но были не согласны уйти без добычи. Они ринулись на хозяина дома, думая легко смести его со своего пути. В руках у них замелькали дубинки.

Но Густав не испугался — он отступил на шаг и, запустив руки куда-то под ночную рубашку, вытащил два пистоля.

— Я будет стрелять!

Но грабители, сильно разогнавшись, остановиться уже не могли... Они подскочили к ювелиру, размахивая дубинами. Еще мгновение, и они должны были раскроить ему череп.

Но Густав выставил вперед руки и разом спустил курки.

Две ослепительные вспышки прорезали темноту комнаты, оглушительно, подобно грому, бабахнули, раскатываясь долгим эхом по пустым комнатам, слившись в один выстрел. Два первых забежавших вперед грабителя, споткнувшись на ходу, полетели куда-то в сторону, вереща от боли и роняя шкафы. Еще двое метнулись было назад, но Густав не собирался отпускать их. Он вновь выставил вперед руки, и тут же прогремели еще два выстрела.

Один из грабителей рухнул замертво, даже не ойкнув, другой, раненный в бок, зажимая рану руками, пробежал всю комнату и пол-лестницы, где уже обессиленный и истекший кровью был настигнут и забит до смерти подоспевшей челядью.

Густав собрал посуду, бережно расставив ее в шкафах, закрыл шкафы на ключ и пошел спать.

Угрызений совести он не испытывал, потому что воры проникли в его дом, который он защищал. Кроме того, он предлагал им мировую, но они не захотели его слушать...

Перед тем как уснуть, ювелир, как делал всегда, зарядил свои двухствольные пистоли, сунув их под подушку. Здесь, в России, он не верил ни в какие законы, верил только в себя и силу своего оружия. Если кто-то снова попытается посягнуть на принадлежащее ему имущество — он убьет их!

Но больше охотников до чужого добра не находилось.

Всем было довольно поглазеть на четырех выставленных на всеобщее обозрение мертвецов, которые так неудачно забрались в большой каменный дом на берегу Москвы-реки, чтобы обходить его стороной...

Русские пусть не сразу, не вдруг, но начинали усваивать, что частная собственность священна и неприкасаема! В том числе стараниями голландского ювелира Густава Фирлефанца, который оказался очень хорошим учителем...

Это была любовь с первого взгляда... на ее бриллианты. На колье в форме восьмиконечного многогранника с четырьмя крупными, по двенадцать каратов каждый, камнями по краям и одним, на шестнадцать каратов, в центре...

Это украшение с этими бриллиантами он уже, кажется, где-то видел... Да, верно — в закрытом, под грифом ДСП, каталоге Гохрана! А теперь на этой милой, поразительно тонкой и бесконечно длинной шее.

Честно говоря — шея его привлекала куда больше бриллиантов на ней, но!.. — ему в обязанности было вменено разбираться с бриллиантами, а не с шеями! Хотя здесь все так удачно совпало...

Он узнал драгоценности, которые видел в каталоге, и теперь ему необходимо было проверить свои подозрения, заполучив колье для проведения экспертизы. Как говорится — любой ценой. Хотя эта цена ценой не была, эта цена его вполне устраивала! Даже больше самого товара! За который он готов был платить, не торгуясь, втридорога и даже еще больше!

Отчего так?

Оттого, что хозяйка бриллиантов была молодой, очень симпатичной и обаятельной девушкой, которая сразу обратила на себя его внимание. Тем, что обратила на него внимание. Точнее — глаз с него не сводила!

А кто бы мог устоять перед высоким, ослепительно красивым, с безукоризненными манерами, отменным вкусом и во-от такими бицепсами, Председателем Попечительского совета Их Величеств, с которыми он близко приятельствовал, да еще обладателем вилл, миллионов и завораживающей приставки «фон»?

Вы бы смогли?

И никто бы не смог!

Особенно если вспомнить преподанные ему профессиональные навыки общения с женским полом, которые теперь были очень кстати.

— Вы... сегодня... очаровательно... выглядите!

Что в данном конкретном случае даже нельзя считать комплиментом, а просто констатацией факта.

— Вы бесподобны!..

Поэтому позвольте вам... вас... мне... Причем прямо здесь и теперь, не откладывая ни на секунду!

О чем вслух, конечно, не говорится, но — подразумевается! Если помнить о другой заповеди соблазнителя, гласящей, что тот, кто желает заполучить даму, должен ее желать! Безудержно! Так, чтобы кипеть, как чайник на плите, с паром и свистом из ушей и выпрыгиванием из всех штанов!

А он как раз так и желал! И даже больше!

Это только кажется, что великосветские ловеласы циничны и избалованы, покоряя женщин пачками, упаковками и вагонными поставками. На самом деле они одиноки, ранимы и влюбчивы. И где-то даже сторонятся женщин, опасаясь, что те могут их развенчать и снять с пьедестала. Они — как звезды, которые ярко светят всем, но не принадлежат никому...

Доступ к бриллиантам Мишель получил почти сразу же. Сразу после того, как получил доступ к телу избранницы, сломив ее, в общем-то, отсутствующее сопротивление. Дама сердца была совершенно не против, чтобы ее кавалер действовал чуть более решительно, знакомясь с самыми потаенными уголками ее тела. Но кавалер застрял в области шеи, лаская и целуя ее и млея от восторга.

Ах, какие утонченные линии, как живо, как тепло в отсвете свечей играют краски, как нежно и трепетно отзываются его легкие прикосновения... а какая огранка!.. Сразу видна рука мастера!

Истомившаяся ожиданием дама нашла и, нежно обхватив руку кавалера, потащила ее книзу. Но мужская рука мягко, но властно высвободилась и поползла обратно вверх, к шее, которую стала ласкать.

Он понимает ее лучше ее самой! — замерла в восторге, боясь вздохнуть, боясь вспугнуть новые для нее ощущения, дама. Он не хочет спешить, он не дает ей спешить, желая познавать ее постепенно, по миллиметру, как настоящий турман. Как же он прелестен! Он лучше дам знает, как нужно обращаться с дамами! Лучше ее самой знает, что ей надо!

— М-мм!..

И оправа тоже!.. Мелкие, тонко проработанные линии, сплетающиеся в сложный и одновременно лаконичный узор. Здесь работал резец, хотя кажется, что все это создала сама природа, так закончены, так совершенны все эти замысловатые изгибы!

— М-мм!..

Он тоже!.. Он отозвался, он уловил ее состояние! Он идет к вершине наслаждения вместе с ней! Он ведет ее, опытной и нежной рукой!..

— Мм-мм-ы!

Нет, так нельзя, надо оторваться, вернуться... Но оторваться невозможно! Всякое совершенство манит, притягивает к себе как магнит...