Месть Спящей красавицы - Галина Владимировна Романова

– Я хочу, чтобы ты пошла к этой бабе и предложила ей наши условия.

– Какие?! – Свету вдруг начало мелко трясти, будто кто стул под ней раскачивал. – Какие условия, Стасик?! Кому?

– Ей! Сидоровой Оксане Степановне! – понизил он голос до грубого шепота. – Заместителю главы района! Либо она платит нам каждый месяц, либо…

– Либо что? – у нее свело нижнюю челюсть. И слова выходили вялые, растянутые на гласных. – Ты соображаешь, что говоришь?! Чтобы Сидорова платила нам с тобой зарплату! За что?

– За молчание! – Он вытащил бумажник с ее, между прочим, деньгами и принялся отсчитывать, намереваясь заплатить по счету. – И не нам она должна платить. А тебе, Светик! Я не свечусь. Это главное условие нашего с тобой соглашения.

– Не будет никакого соглашения, – промямлила она неубедительно и почти нараспев, проклятая челюсть вместе с языком не желали слушаться. – Я просто…

– Просто расскажешь все мужу?

Стасик встал и потянул легкий пиджак со спинки стула. Тоже наверняка на ее деньги купленный, подумала Света с ненавистью. У него никогда не было таких стильных вещей.

– Расскажу! – кивнула она.

– Ну-ну, валяй! – он гадко захихикал, наклоняясь к ее уху. – А потом выйдешь замуж, корова. За кого? Вопрос открытый. Уедешь к маме-алкашке. Она ведь тебя ждет! Как же! И детишек станешь учить. Вопрос – чему? Тому, как из универа вылетать на втором курсе за двойки? Ну-ну, валяй… Я могу и сам твоему мужу все рассказать. И даже дать послушать твои пьяные откровения.

И ушел, паскуда! Ушел, оставив ее в полном оцепенении. Света видела, как к их столику подошла официантка, о чем-то спросила. Она что-то рассеянно ответила. Потом поняла, что пора уходить, столик прибран, счет оплачен. Пора! Медленно встала и на негнущихся ногах пошаркала к выходу. Лиц людей она не видела. Тусклые размытые пятна. И солнечный свет странно померк, когда она вышла на улицу. Будто подлый Стасик, проглотив ее спокойную размеренную жизнь, прихватил еще и солнце.

Что он ей предложил, гадина?! Он предложил сменить его на посту шантажиста? Да! Он предложил Светлане явиться в кабинет уважаемой ныне дамы и сказать ей:

– А я знаю, что вы сделали той зимой десять лет назад! Вы намеренно испортили снегоход Говорова Александра! И в результате погибла бедная девочка Настя Игнатьева. И да, да, не смотрите на меня как на сумасшедшую, я могу это доказать! Потому что в тот самый момент, когда вы с отверткой что-то откручивали, что-то дырявили в его снегоходе, я стояла чуть сзади в укрытии и снимала все на свой мобильный телефон. И потом имела неосторожность запись эту сохранить на флешке! Так что, Оксана Степановна, если вы и дальше хотите оставаться уважаемой женщиной, занимать высокий пост и двигаться вверх по служебной лестнице, то вам лучше начать мне платить. В противном случае…

– В противном случае все узнают, что она убийца! – с улыбкой закончил за Свету Стасик.

Он, мерзавец, дождался-таки ее возле кафе и почти силой усадил в свою видавшую виды машину. И продиктовал ей заранее заготовленную речь, и заставил трижды повторить. И закончил:

– Света, у тебя нет другого выхода, понимаешь? Без своего Игнатьева ты никто. Ты ноль! И все твои заверения, что ты готова там… и так далее, все это блеф. Ты привыкла жить сыто, ничего не делая. И жить по-другому уже не сможешь. А вот наш с тобой план, он все меняет.

– Что меняет?

– Он может поменять твою жизнь в корне, Светик. Ты станешь независимой! У тебя появятся свои деньги. Ты станешь независимой!

– Или мертвой! – она всхлипнула, глянула на него затравленно. – Ни сегодня, ни завтра не пойду к ней. Послезавтра Сережа уезжает. У него начинается отпуск. Он катит с друзьями в горы. Вот тогда…

– Отлично! – Стасик протянул ей ладонь лодочкой. – Я пока запишу тебя к ней на прием. Говорят, к этой даме просто так не попадешь. Все, Светик, давай. И верь мне! У нас с тобой начинается самая светлая полоса в жизни. И самая обеспеченная!

Александр Говоров, стиснув зубы, смотрел на мелкого человечка, восседающего хозяйски в его рабочем кабинете. Ввалился он к нему полчаса назад. И стул казенный оседлал сразу. Стащил с головы кепку, швырнул ее на стол Саше, уставился на него, и с той минуты просто смотрел. Просто смотрел и не произносил ни слова.

И Саша молчал.

А что он мог сказать обнаглевшему Вове, помощнику Виктора Егоровича Ганьшина? Пошел вон отсюда? Невежливо. Вова порядка не нарушил. Он просто явился без приглашения, просто уселся и просто молчал. И смотрел со значением.

Саше было неуютно под его взглядом. И еще немного не по себе оттого, что он не выполнил условий соглашения. То есть он уехал из дома Сафроновых, хотя ему настоятельно рекомендовали оставаться там еще какое-то время.

Вова рекомендовал.

Саша ослушался. Уехал. Вышел на работу. И постарался забыть о семействе Сафроновых, Ганьшиных, о странных вещах, произошедших той ночью, когда он там маялся без сна… И когда наутро исчез сын Ганьшина – Егор.

Он обо всем постарался забыть, принявшись жить размеренной прежней жизнью. Марина Ивановна, которая ни о чем ни сном ни духом, была ему в том помощницей. Окружила заботой пуще прежнего. У него почти получилось. Он отвлекся. Тем более что в соседнем районе произошло нечто неприятное, и его начальник попросил помочь тамошним оперативникам. Саша помог, снискал похвалу, и…

И вот спустя несколько дней… Точнее, прошло две недели после ужина в доме Сафроновых, Вова явился к нему в кабинет, уселся напротив, смотрит и молчит.

Буду тоже молчать, решил Александр, и уставился в компьютер. Там не было ничего интересного. Интернет второй день не работал. И страничку с протоколом допроса местного жителя, взявшегося таскать кур у соседки, он знал почти наизусть. Но Вова-то об этом не знал. Пускай думает, что Говоров жутко занят.

– Ладно, ты выиграл, – произнес со смешком Вова через сорок минут после того, как его зад приземлился на казенный стул.

– В смысле? – Саша недоуменно наморщил лоб.

– В нашей молчанке ты выиграл, – он ядовито улыбнулся Говорову. – Но в остальном…

– Что?

Саша выключил компьютер, его уже тошнило от глупых показаний вора кур.

– В остальном ты проиграл.

– То есть? В чем конкретно?

Он подавил вздох. Сейчас его начнут упрекать в том, что он не выполнил условий соглашения. Что не отработал даже денег, потраченных на его одежду. Но Вова неожиданно удивил его, заявив:

– Ты проиграл как профессионал. Ты сдулся, Говоров!

Он промолчал, ожидая продолжения. На звание профессионала, между прочим, он не претендовал. И прекрасно понимал, зачем он был им нужен. Он был им нужен на случай конфуза. На случай прокола. На случай непредвиденных обстоятельств. Облажался бы он, не Ганьшин и не его люди. Облажался бы Говоров, который вообще сам по себе.