Хлеб по водам - Ирвин Шоу

— Ага, ага, — пробормотал Ромеро. — Все это мы уже слышали. Я хочу знать: почему он зациклился именно на мне?

— Я назвал тебя многообещающим, — ответил Стрэнд.

— Никаких обещаний я никому не давал, — угрюмо заявил мальчик.

— Да не в том смысле, — сказал Стрэнд. После долгого и утомительного рабочего дня он с трудом сохранял терпение, разговаривая с этим маленьким смуглым оборванцем, подозрительно и мрачно взиравшим из-под копны спутанных волос. На Ромеро красовались бесформенные синие джинсы, грязные тапочки и линялая футболка, которая была явно ему велика и, вполне возможно, когда-то украдена из раздевалки. Парнишка стоял, небрежно привалившись к столу, и нетерпеливо теребил в пальцах незажженную сигарету. На футболке значился помер: «17». Ромеро ходил в ней на занятия каждый день, и в сознании Стрэнда число 17 стало ассоциироваться с убогой атмосферой школы. — Я имел в виду, что из всех моих учеников, у кого нет возможности самостоятельно поступить в колледж, ты проявил наиболее оригинальный склад мышления.

— Шутите, что ли, профессор? — ухмыльнулся Ромеро. — На самом деле вы небось сказали совсем иначе. Что у вас в классе имеется парень, наличие которого доказывает, что не все пуэрториканцы дебилы. Спорим, что так?

— Я не собираюсь с тобой спорить, — отрезал Стрэнд, уже сожалея, что заговорил с Хейзеном о мальчишке. — И оставь, пожалуйста, в покое свои пуэрториканские проблемы. Моего друга интересуют проблемы образования, у него много полезных связей. Он считает, что наиболее способным ученикам следует дать шанс…

— И все же я не понимаю, профессор, — продолжал гнуть свое Ромеро.

— Прекрати называть меня так. Никакой я не профессор.

— О'кей… мистер Стрэнд. Просто я хочу понять: ему-то что за выгода? Какой-то тип, которого я совсем не знаю.

— Дело не в выгоде, — ответил Стрэнд. — Ну, разве что он получит моральное удовлетворение, узнав, что ты успеваешь и можешь рассчитывать в будущем на хорошую карьеру.

— А что я должен для этого сделать? Подписать контракт или отдать ему половину денег, которые заработаю за десять лет? — Ромеро достал из кармана облупленную зажигалку «Зиппо», передумал и снова сунул ее в карман.

Стрэнд удрученно покачал головой. Парень явно не ограничивался чтением книг по истории и естественным наукам. Не брезговал и колонками новостей и сплетен из жизни Голливуда и шоу-бизнеса.

— Скажи, Ромеро, — спросил он, — ты когда-нибудь слышал о таком понятии, как благотворительность?

— Благотворительность! — Мальчик недоверчиво усмехнулся. — Да уж, конечно. Моя старуха сидит на пособии.

— Пособия здесь ни при чем. И я не собираюсь торчать тут весь день и вести с тобой бессмысленные споры. Если хочешь посвятить год или два настоящей учебе, усердной, без дураков, то тебе предоставляется прекрасный шанс. А впоследствии вполне можешь рассчитывать на стипендию в колледже. Лично я считаю, ты справишься. Если, конечно, мое мнение тебя интересует. Предлагаю пойти домой и обсудить все это с матерью и отцом.

— С отцом! — Паренек снова рассмеялся, на смуглом лице блеснули белоснежные крупные зубы. — Да мой папаша давным-давно смылся! Последний раз мы виделись, когда мне было лет девять.

— Ну, тогда с матерью.

— Она мне все равно не поверит. Еще и отлупит, чтоб не сочинял разные истории…

— Тогда спроси совета сам у себя, Ромеро, — сердито произнес Стрэнд. И встал. — Если решишь, что хочешь добиться чего-то в жизни, придешь и скажешь мне. Ну а если предпочитаешь оставаться лодырем и задницей, тогда забудем об этом разговоре. — Он собрал со стола бумаги и сунул в портфель. — У меня еще работы по горло. Мне пора. Уверен, у тебя тоже полно сегодня разных важных дел, — с иронией заметил он, — так что не смею больше задерживать.

Ромеро глазел на Стрэнда, нагло ухмыляясь, словно хотел вывести его из себя.

— Давай, давай! — громко проговорил Стрэнд и тут же устыдился своей грубости.

— Как скажете, профессор, — ответил Ромеро и направился к двери. Затем вдруг остановился и обернулся. — Я вполне способен позаботиться о себе сам, ясно?! — злобно крикнул он. — И никому не позволено совать нос в дела Ромеро!..

Стрэнд подошел к двери и с грохотом захлопнул ее. Потом вернулся к столу, сел и спрятал лицо в ладонях.

Выходя из школы, Стрэнд столкнулся с Джудит Квинлен, преподавательницей английского. Он слышал, как некоторые ученики называют ее мисс Квинин,[11]хотя и не в лицо.

— Добрый день, Джудит, — поздоровался Стрэнд, спускаясь по ступеням. Мисс Квинлен была невысокого роста, и пока они вместе шли к автобусной остановке, она, не поспевая за его длинным размашистым шагом, покорно трусила сзади. У нее была миниатюрная, приятно округленная фигурка и печальное бледное личико. Косметикой она не пользовалась. Излюбленным цветом, по крайней мере в стенах школы, был тускло-коричневый. Преподавательницей она считалась хорошей и вообще нравилась Стрэнду. Время от времени они вместе ходили на ленч или выпивали по чашечке кофе. Стрэнд никак не мог определить ее возраст. По его мнению, где-то между тридцатью и сорока.

— О, Аллен, — сказала мисс Квинлен и чисто автоматически прибавила шагу, — как приятно вас видеть. — Она взглянула на него снизу и искоса. — Вы выглядите так, словно вас весь день перемалывали жерновами.

— Вот уж не думал, что будет заметно. А впрочем, день ничем не отличался от остальных. — Стрэнд замедлил шаг. — Тридцать ударов бичом.

Она засмеялась. Смех у нее был приятный, низкий, горловой и непринужденный. Вообще-то хорошенькой ее трудно было назвать, но у нее были большие выразительные светло-серые глаза, и она немного щурилась, словно силясь понять, что именно он хочет сказать.

— Понимаю, — кивнула женщина. — А я как раз собиралась выпить кофе. Не желаете присоединиться?

— Вообще-то предпочел бы бутылку виски, — улыбнулся Стрэнд. — Но и кофе сойдет.

На углу маячил толстяк в бейсбольной кепочке.

— Слышал, он продает героин ребятишкам, — заметил Стрэнд.

— А я слышала, что он продает им билеты нелегальной лотереи, — откликнулась Джудит.

— Может, и то и другое. Или просто пристает к малолеткам.

— У меня в классе есть малолетки, которых не вредно было бы придушить. — Она улыбнулась и снова подняла глаза на Стрэнда. — Знаете, если честно, вы выглядите так, словно дошли до точки. Вам когда-нибудь приходило в голову, что вы просто не созданы быть учителем?

— А знаете, над этим стоит подумать, — пробормотал тот.

— Наверное, мне не следовало этого говорить.

— Почему нет? Недавно я сам задавал себе этот вопрос. — Он не стал уточнять, когда именно. — И совершенно запутался. Словно раздвоился. Вот вам и ответ.