Поцеловать осиное гнездо - Джонатан Кэрролл

– Погоди! Твой отец мог выяснить, кто ее убил. У него наверняка были люди, которые могли разузнать.

– Он считал, что это дело рук ее парня. Эдварда Дюрана.

В этом был смысл. Дюран убил ее и угодил за решетку. Когда это случилось, Кадмус подослал в Синг-Синг своих шутников, которые пользовались Эдвардом как игрушкой из секс-шопа до тех пор, пока он не спятил и не повесился. Какая коварная и изящная месть!

Это звучало правдоподобно, но то, что несколько дней назад казалось таким простым, вдруг превратилось в сюрреалистичный хаос мотивов, любви и мести.

Дэвид проводил меня из здания под немилосердное калифорнийское солнце. Мы несколько минут поговорили, стоя у моей машины. Я заметил, что от жары он совсем не страдает. На солнце не щурится, рубашка не взмокла.

– Отсюда не близко до Крейнс-Вью. Ты бывал там в последнее время?

Дэвид покачал головой.

– Помню, как вы с Фрэнни Маккейбом расхаживали по школьным коридорам. Я так и не понял, завидовал я вам тогда или ненавидел всю вашу шайку. Нет, я не возвращался туда, но Маккейб постоянно звонит мне. Он странный сукин сын. Мне бы польстило его внимание, если б я не знал, что в действительности он до сих пор хочет добраться до моего отца.

Мы остановились в гостинице «Пенсильвания», но когда я вошел в номер, Вероники там не было. Это показалось мне неплохо, потому что всю дорогу мы были неразлучны, как сиамские близнецы. Было неплохо остаться ненадолго одному, обдумать встречу с Кадмусом и кое-что записать.

Все свои книги я пишу от руки. Есть что-то чопорное и правильное в неторопливом выписывании букв, когда рука движется медленно и плавно, а не пляшет по клавиатуре. Для меня в этой скорости что-то теряется. На экране компьютера работа кажется законченной, даже если знаешь, что это не так.

Я достал из портфеля красивый кожаный блокнот, который мне подарила Касс на день рождения. Затем вынул горчичного цвета «паркеровскую» авторучку «Custom 51» – ей не меньше сорока лет, и для этих целей я пользуюсь только ею. Я суеверен, и за годы эта ручка стала одним из основополагающих элементов той таинственной химии, что участвует в написании книги. Набрав чернил, я открыл блокнот на первой странице.

В этом изящном, лишенном характерных черт номере с мурлыкающим кондиционером я и начал историю смерти Паулины Островой. Я начал ее с моего пса Джека-Молодца.

Он всегда серьезно смотрел и как будто слушал, что ты говоришь. Он был умен и чаще всего понятлив, но иногда упрям, даже когда ты гонялся за ним со шваброй или просто на него замахивался. Кости он грыз только на коврике, спал только в уголке моей постели и утаскивал со стола любой кусочек, оказавшийся на краю, если мог до него дотянуться.

Каждое утро он вставал у входной двери в определенный час, ожидая, когда его выпустят. Все мы знали, что, идя на завтрак, нужно заглянуть в прихожую – не ждет ли он у двери. За все пятнадцать лет жизни вряд ли шея его хоть раз ощутила ошейник или рывок поводка. Джек сам мог о себе позаботиться, спасибо, и не нуждался, чтобы кто-то его вел. Никто из нас не следил за ним на прогулке, но у него были такие постоянные привычки и любимые места, что я не сомневался: он тысячи раз бегает по одному и тому же маршруту и обнюхивает одни и те же деревья.

Я начал книгу с того, что наша входная дверь открывается и Джек выходит в новый день городка Крейнс-Вью. Мое перо выпустило его на улицу, и вот он уже неторопливо бежит по маршруту своей обычной утренней прогулки.

Я писал целый час, потом встал и начал беспокойно расхаживать по комнате. Потом включил телевизор, пробежался по каналам и выключил. Выглянув в окно, я вспомнил, как в семь часов надписывал книги в магазине «Книжная похлебка», и задумался, вернется ли Вероника вовремя. Потом снова принялся за работу.

Джек трусил по городу. Магазины только открывались. К «Гранд-Юниону» на Эшфорд-авеню подъезжали машины. Перед пожарной частью курили трое подростков, рассматривая проезжающие машины. Виктор Буччи. Аллан Террикон. Бобби Ла-Спина. По словам Маккейба, Ла-Спина погиб во Вьетнаме, Террикон в конце концов стал заведовать бензоколонкой своего папаши, Буччи уехал из города, и больше никто ничего о нем не слышал.

Почему все эти годы Фрэнни звонил Дэвиду? Даже если его отец, в самом деле, был виновен в убийстве Паулины, при чем тут Дэвид, а тем более теперь, когда его старик умер? И что еще известно Маккейбу? Какие еще загадки он утаил?

Перед домом Мартины Дарнелл нашу собаку сбила Паулина Острова. Я в то время сходил с ума по Мартине, но она не обращала на меня внимания. Единственный раз, когда мы разговаривали с ней больше десяти секунд, она описывала скрип тормозов под окном, удар и визг Джека.

В то утро я был дома один, и в дверь постучала Паулина.

– Привет!

Я так увлекся работой, что от голоса Вероники вздрогнул. Обернувшись, я увидел в футе от себя ее лицо.

– Эй!

– Я не слышал, как ты вошла.

– Вижу. Ну ты и горазд строчить! Что происходит? – Она принесла две сумки и теперь вывалила их на кровать. Из пакета вызывающе выскользнуло сине-черное белье. Одной рукой откинув волосы с лица, другой она стала обмахиваться. – Ты мне расскажешь, что ты сейчас писал?

– После разговора с Дэвидом Кадмусом я стал делать заметки и, пожалуй, мог бы уже приняться за книгу.

– Правда? – Широко раскрыв глаза, она прижала руки к груди. – Чудесно! Можно тебя обнять?

– Это было бы здорово.

Пока мы обнимались, зазвонил телефон. Мы не отпускали друг друга, но от настойчивого звонка казалось, что в комнате кто-то ждет. Пришлось взять трубку. Низкий-низкий женский голос попросил Веронику. Она взяла трубку и посмотрела на меня так, словно не представляла, кто бы это мог быть.

– Алло? Ой, привет, Зейн! Что? – Она замолчала, слушая, потом за долю секунды равнодушие на ее лице сменилось гневом. – Ну и что, что я здесь? Я должна отмечаться у тебя при каждом моем приезде в Лос-Анджелес? – Прижав трубку к уху, она начала притопывать ногой и качать головой. – Зейн... Зе... Не ищи меня. Что?

Это большой город. Вряд ли мы столкнемся. Нет, я не пойду к Мантилини. Что? Потому что нам не надо видеться! – Она бушевала в таком роде еще несколько минут, после чего с отчаянным лицом повесила трубку. – Это была Зейн. Мы с ней когда-то встречались. Она хотела со мной увидеться. – Вероника нахмурилась.

Я указал на телефон:

– Ты прямо не дала ей договорить.

– Жизнь слишком коротка. – Она тяжело вздохнула и пристально посмотрела на меня. – Тебя не беспокоит, что я спала с женщиной?

– Наоборот – подзадоривает. Как и разведение коз.

Раздача автографов прошла хорошо. Потом мы пообедали в ресторане рядом с магазином. Оба были в хорошем настроении и за едой болтали. Так разговаривают друг с другом только новые любовники – сочетание открытий, узнавания и влечения, которое возникает, когда хорошо знаешь одну грань личности и почти не представляешь себе другие.