Секреты, скрытые в шрамах - Эстрелла Роуз

— Даже не хочу и слышать об этом! — резко отрезает Эдвард, махнув рукой. — Я ничего не хочу знать об этой мерзавке, которая всем врет, воспользовалась мной и выбросила как ненужную собачку. И после такого я не стану унижаться перед ней и найду себе другую, более порядочную девушку.

— Ах, сынок, мне кажется, зря ты так поступаешь, — устало вздыхает Ребекка. — Ты точно будешь сильно жалеть обо всем, что сделал. И потом вспомнишь мои слова, когда придет это время.

— Мне жаль, что ты пока что не видишь, какая она лживая, — спокойно, но довольно хмуро отвечает Эдвард. — Но надеюсь, мне удастся доказать, что этой девушке и ее милому личику лучше не доверять. Она как испорченный фрукт: снаружи удивительно красивый и аппетитный, но внутри насквозь гнилой и противный.

— Наталия совсем не такая, какой ты хочешь ее выставить. Уверена, что однажды ее секрет будет раскрыт, и эта ситуация прояснится.

— Плевать. У меня своих дел по горло, и я не собираюсь тратить время на какую-то лживую дрянь, которая так легко способна обманывать людей.

— Еще раз напомню тебе, что ты и сам далеко не невинная овечка. У тебя также есть секреты, которые ты так упорно скрываешь. И они точно не связаны с Наталией.

— Э-э-э, а какие секреты я скрываю? — Эдвард резко переводит свои немного испуганные, широко распахнутые глаза на Ребекку, сжимая руки в кулаки и напрягая все мышцы своего тела. — О чем ты говоришь?

— Ты прекрасно знаешь, дорогой мой, — уверенно отвечает Ребекка. — Есть много того, что ты и сам хочешь скрыть.

— Мама, послушай, я…

— Эдвард, не надо держать меня за глупую, необразованную дуру, которую легко обмануть. Я прекрасно вижу, что ты ходишь взволнованный и потерянный с того дня, как ты был у меня в гостях вместе с Терренсом. И я уверена, что он знает, что с тобой происходит, но тогда прикрыл тебя. Уж поверь мне, своих детей я знаю как облупленных и чувствую, когда вы оба не до конца говорите правду. Твой брат неплохо притворяется, но я всегда умела раскусить его, а вот ты совершенно не умеешь притворяться. Ты сразу же бледнеешь и начинаешь нервничать, когда слышишь о своих проблемах.

Глаза Эдварда нервно начинают бегать из стороны в сторону, а он сам немного бледнеет и начинает переплетать пальцы и рассматривать свои руки.

— Послушай, мама… — тихо произносит Эдвард.

— Эдвард, я не хочу вмешиваться в твои дела, если они связаны с личным, — мягко говорит Ребекка, погладив Эдварда по руке. — Но если ты связался с какими-то опасными людьми и затеял рискованную игру, то однажды может пострадать кто-то невинный.

— Да, конечно, я все понимаю, — слегка склоняет голову Эдвард и прикусывает губу. — Но не беспокойся… Нет никаких причин бояться… Сейчас моя единственная забота — это моя дальнейшая жизнь. Мне нужно что-то делать для того, чтобы начать жить самостоятельно. Я не могу всю жизнь сидеть на чьей-то шее.

— Насчет жилья не беспокойся. Ты можешь оставаться в моем доме сколько пожелаешь. А работу ты обязательно найдешь. Может, поначалу тебе никто не предложит хорошую должность с отличной зарплатой, но потом, может, удача повернется к тебе лицом.

— Пока что и правда нет хороших предложений, но я не теряю надежду.

— Не теряй надежду и не сдавайся, — скромно улыбается Ребекка. — Помни, что упорство и трудолюбие рано или поздно обязательно приведет к хорошим результатам.

— Я знаю, мама, — улыбается в ответ Эдвард. — Знаю.

В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, после которой Ребекка быстро окидывает взглядом всю комнату.

— Ох, ладно, думаю, мне стоит дать тебе время освоиться и разобрать свои вещи, — задумчиво говорит Ребекка и переводит взгляд на сумку Эдварда, лежащую рядом с ним на кровати.

— Здесь совсем немного, ибо я так торопился уйти, что оставил очень многие вещи, — признается Эдвард, почесывая затылок и бросив взгляд на свою сумку. — Например, гитару… Миссис Ричардсон сказала, что она принадлежала ее покойному мужу. Но после его смерти она уже была не нужна, ибо эта женщина не умеет играть. Однако когда я узнал о ней, то попросил ее дать мне немного поиграть на ней. И в итоге миссис Ричардсон отдала мне гитару, сказав, что мне она будет нужнее.

— Однако ты вполне можешь поехать к ней домой и забрать все, что там оставил.

— Нет, мама, я больше не вернусь туда. Миссис Ричардсон сильно разочаровала меня. И я больше не хочу ее видеть.

— Эдвард…

— Ничего страшного… Они мне все равно не очень нужны, если честно… А гитара… Ну… Ладно… Как-нибудь без нее обойдусь… Хотя мне и будет не хватать тех прекрасных эмоций, что я чувствую во время игры на гитары…

Пока Эдвард бросает взгляд в сторону, Ребекка задумывается на пару секунд.

— Слушай, сынок, а я могу дать тебе шанс поиграть… — задумчиво говорит Ребекка. — У меня же есть старая гитара твоего отца!

— Гитара моего отца? — удивляется Эдвард, широко распахнув глаза. — Разве он играл на гитаре?

— Да, твой папа любил наигрывать всякие песни, — с легкой улыбкой на лице отвечает Ребекка. — Для него это была некая отдушина и способ расслабиться. И я должна признаться, что он играл просто великолепно.

— Ничего себе… Не знал, что отец играл на гитаре… Живя с ним в одном доме, я никогда не слышал, как он играет.

— Зато он часто играл, когда мы с Джейми жили вместе. Мне настолько нравилось его слушать, что я часто просила его играть. Кстати, его игра на гитаре здорово помогали мне во время обеих моих беременностей, когда меня тошнило в первые несколько месяцев. Я слушала твоего папу, расслаблялась и забыла о рвоте…

— А разве он не был занят работой, раз находил время заботиться о тебе?

— Твой отец всегда заботился обо мне, когда я была беременна Терренсом, и когда носила под сердцем тебя. Может, он и жутко уставал, но уж во время ожидания каждого из вас этот человек становился очень заботливым и не отказывался помогать мне.

— Если это правда, то я поверю, что у отца все-таки были теплые чувства.

— Конечно, были, милый мой. Это вы с Терренсом вбили себе в голову, что он — монстр. Но я-то знаю его большую часть своей жизни и не сомневаюсь, какой он на самом деле. Тяжелый человек — не спорю, но не такой плохой, как вам кажется.

— Может, ты и права… Но все же мне трудно представить отца в