Личное дело.Три дня и вся жизнь - Владимир Крючков

А Вы, Борис Николаевич, продолжали наносить удар за ударом по Советскому Союзу. Сейчас Вы говорите, что били, дескать, не по Союзу, а по центру, борясь за права России. Странная логика! Во-первых, такие понятия, как «Союз» и «центр», взаимосвязаны. Что же это за Союз без центра? Во-вторых, само объявление приоритетности республиканских законов над союзными уже превращало Союз в бесправное образование, по сути дела, ставило на нем точку. Представьте себе подобную ситуацию в Российской Федерации. Что станет тогда с Россией? Кстати, такой процесс уже начался. Вы один из тех, кто активно подавал этому пример, прокладывая дорогу для того, что произошло и происходит сейчас. Вы очень старались! Когда Вам не хватало слов, Вы с помощью рук выразительно показывали, сколь мало полномочий будет предоставлено ненавистному центру и как много отойдет их России.

Почему Вы стремились во что бы то ни стало поскорее завершить разрушение Союза? Ответ и на этот вопрос есть, но эта тема для другого разговора — всему свое время…

Итак, стоит подробнее остановиться на том, кто же все-таки разрушил Союз? Понятно, что сейчас у меня под руками нет документальных материалов. Поэтому кое-что я буду воспроизводить по памяти, но основной упор сделаю на общедоступную информацию, которую можно почерпнуть из печати.

В упомянутом интервью Вы сказали, цитирую по газете «Известия» за 11 июня 1992 года: «События с 12 июня (имеется в виду 1991 год) до 19 августа шли таким образом, что основным был Союзный договор. Мы рассчитывали на то, что будет Союз. Мы только боролись за свою большую самостоятельность, старались меньше отдать функций руководству Союза — это была наша главная задача.

Путч 19–20 августа перевернул все. Он разрушил все… Но зато открылась другая возможность — стать независимым Российским государством с независимой внутренней и внешней политикой».

Интересно, Борис Николаевич, стать независимым от кого и от чего? В последнее время Вы периодически возвращаетесь к событиям августа прошлого года и к печальной судьбе Союза. Что скрывается за Вашим беспокойством — ясно и понятно. Ведь уже сейчас судить о том или ином деятеле начинают по его вкладу в развал Союза. Понятно почему? Распад Союза — это самая тяжелая трагедия, последствия которой все мы будем долго еще ощущать, вплоть до начала реального процесса его возрождения, во что я глубоко верю. Этой же надеждой, убежден, живет подавляющее большинство советских людей. Россия всегда была оплотом Союза, но сейчас мы, россияне, наконец поняли, что, оказывается, и Союз в равной мере был оплотом России. До возрождения Союза всякие слова о величии России, сколь бы красивыми и громкими они ни были, останутся лишь пустым звуком. Вряд ли у кого возникнет желание отвечать перед народом, перед историей за сломанную судьбу Советского Союза. Отсюда ясно, почему Вы в том же телеинтервью сочли нужным сказать следующее: «Когда меня обвиняют в том, что я — виновник распада Союза, не могу согласиться и взять вину на себя. Это надо предъявить путчистам. Да и, наверное, руководству бывшего Союза».

Давно уже обращает на себя внимание, что Вы не вспоминаете референдум 17 марта 1991 года. Вы не касаетесь содержания проекта Союзного договора, а ведь именно он был бы первым комом земли в могилу Советского Союза. С Союзом Вы намеревались кончать решительно, не откладывая это дело в долгий ящик. Еще не успели подписать Союзный договор, а Вы уже заявили, что никаких созывов Совета Федерации СССР, как союзной структуры, не будет. Да и сам проект Союзного договора — я имею в виду его последний, разрушительный для страны вариант — готовился, по сути дела, втайне не только от народа, но и от руководства парламента и государства. Это, кстати, хорошо видно из материалов следствия. Окончательный текст Союзного договора не обсуждался в комитетах и комиссиях Верховных Советов Союза и республик, а абсолютное большинство руководителей страны увидели его в первый раз 16 августа 1991 года в газете «Известия». 17 и 18 августа были выходными днями, а на 20-е число уже было назначено подписание этого документа. Необходимость предотвратить развал Союза для меня, например, была основным мотивом участия в ГКЧП. Времени действовать иначе нам отпущено не было.

Собственно говоря, вопрос о роли «путча» в судьбе Союза для многих уже перестал быть загадкой. Прийти к выводу на этот счет, прямо противоположному Вашему, не так уж и трудно. Стоит лишь немного поразмыслить, проанализировать ход событий, объективно оценить их существо, задуматься над целями каждого из действующих лиц. В стратегическом плане две фигуры сыграли определяющую роль в развале Союза — М. Горбачев и Б. Ельцин. Примечательны в этой связи выводы главного редактора «Независимой газеты» В. Третьякова (которого никак не причислишь к Вашим противникам), касающиеся последней точки в судьбе Союза.

«Да, — пишет он, — Ельцин был одним из трех участников формальной ликвидации СССР, участником государственного переворота, в результате которого Михаил Горбачев более удачно и куда более безболезненно, чем в августе 1991-го, был отстранен от власти (которой, впрочем, тогда уже почти не имел — кроме ядерной кнопки, разумеется).

Однако даже в конце прошлого года еще была возможность сохранить, по меньшей мере внешне, союзное образование. Но и этот шанс был упущен, когда по Союзу был нанесен смертельный удар с созданием в декабре 1991 года Содружества Независимых Государств».

В этой связи характерно еще одно высказывание В. Третьякова: «Нет никакого СНГ, и еще вопрос, возникнет ли оно (это Содружество) в будущем. Есть некая аморфная структура с неким аморфным названием, фиксирующая неподвластные ей процессы завершения распада СССР. Геннадий Бурбулис, если я не ошибаюсь, признавался, что концепция СНГ так и была задумана еще весной 1991 года».

Весьма примечательные слова! Читатель подумает над ними и наверняка найдет в них даже больше, чем сам автор этих слов.

Мы подошли к завершению небольшого экскурса в историю с Союзом, но стоит вновь вернуться к Вашему телеинтервью. Закончили Вы его следующим высказыванием: «И прошу Вас, как это ни трудно, вспомнить 12 июня прошлого года и улыбнуться. Вспомнить и 19–20 августа прошлого года, когда в, казалось бы, совершенно невероятных условиях удалось отстоять мир, демократию, не допустить, чтобы пришли те силы, которые бы превратили государство в страну рабов. И то, что удалось перехитрить тех, кто сегодня сидит в «Матросской тишине», что удалось отстоять Белый дом благодаря москвичам и поддержке всех россиян, остается залогом того, что наш народ целеустремлен — и в этом его истинный патриотизм».

Насчет превращения государства в страну рабов, уверен, что Вы и сами не верите в то, что сказали. Правда, если посмотреть на нынешнее исключительно тяжелое, беспомощное положение широких слоев населения, вконец обнищавших, живущих впроголодь, униженных, уставших от кровопролития, доведенных до отчаяния, то использованное Вами слово «рабы» для них, может быть, и подходит, как уготованная участь. Тем более что с другой стороны появился и набирает силу целый слой патрициев. У них недвижимость, усиливается их политическая власть, а в это время подавляющая часть людей, призываемая Вами к «терпению, смирению и очищению», нищает относительно и абсолютно. «Удалось отстоять Белый дом, — говорите Вы. От кого? Уж Вам-то известны все обстоятельства. Никакой угрозы нападения на Белый дом не было, и Вы, в частности, отлично знали об этом, получив на этот счет все необходимые заверения. Так к чему эти спекуляции? Утверждения о «штурме» Белого дома нужны, видимо, только для того, чтобы поддерживать миф о Вашем собственном героизме и мужестве других его главных «защитников». Вы с гордостью говорите, что «удалось перехитрить тех, кто сегодня сидит в «Матросской тишине». Тут с Вами, пожалуй, можно согласиться, только с одним уточнением: Вам удалось перехитрить не только «тех», но и кое-кого еще, а самое главное — народ.