Королева пламени - Энтони Райан

Тот рассеянно кивнул ей, сощурившись, обвел взглядом ярусы — что-то прикидывал и рассчитывал.

— Не совсем, — ответил Ваэлин. — Я не знаю его настоящего имени, но мы привыкли называть его Союзником.

— Мне никогда не нравилось это прозвище, — тихо произнес Союзник. — Возможно, в грядущем вы измыслите для меня лучше. Поэтичнее. Видите ли, я решил стать богом.

Ваэлин хотел открыть рот, чтобы скомандовать Союзнику замолчать, — и не смог, застыл. Он попытался поднять руку с мечом — но та не послушалась. Он попробовал повернуться к Френтису, но шея не шевельнулась. Конечности совершенно онемели, в теле работали только мышцы, позволяющие дышать, да еще глаза. Королева так и застыла с выражением хмурой озадаченности на лице, лорд Илтис стоял позади нее, будто статуя. Застыли все люди вокруг, даже на ярусах и террасах. Все умолкло, лишь хрипела умирающая императрица да слышались спокойные шаги Союзника по песку. Тот подошел к Ваэлину, заглянул ему в глаза.

— Ты спрашивал о моем Даре. Вот он. Верней, один из них. Прошло так много лет с тех пор, как я применял его в этом мире сам, без помощи слуг. Теперь, благодаря тебе и твоему бессмертному другу, это проще. Видишь?

Он покрутил головой.

— Никакой крови. Думаю, это тело сможет вмещать меня еще долго. Возможно, до самой смерти этого мира, хотя я не пылаю желанием увидеть ее.

Он отошел, пристально всмотрелся в Лирну, затем в Риву.

— Такой великолепный образчик, — глядя на Риву, заметил он. — Жаль портить ее. Но чтобы моя собачка продолжала верно служить, ей потребуется награда.

Он подошел к императрице, единственной, кроме него, не переставшей шевелиться, хотя она уже только слегка подрагивала. Союзник опустился рядом с ней на колени, наклонился назад, чтобы веревки на спине коснулись стальных когтей павшей обезьяны. Он скривился от натуги, несколько раз приподнялся и опустился — и наконец веревки поддались.

— Ах, — выдохнул он, встал и отшвырнул веревку. — Вот так-то лучше.

Он размял руки, опустился на корточки рядом с императрицей, закусил губу, но затем заметил, что ее глаза все еще следят за ним, и одобрительно крякнул.

— Меня часто называли высокомерным. Могу признаться: я не слишком-то хорошо мирюсь с поражением. Но за долгие годы я отыскал смысл в унижении и извлек из него урок. Я проиграл, и за это Лионен замучил меня до смерти. Но погубило меня не намерение, а метод. Я попытался истребить всех Одаренных в мире своими руками, а это оказалось неподъемной задачей, пусть и с моим умением привлекать злые души. Но у меня было много времени обдумать новый подход.

Он нагнулся, поднял короткий меч, ногой перевернул императрицу на спину.

— Зачем добиваться невозможного, когда за меня постарается безмерная человеческая жадность? Раньше я отводил главную роль воларцам, измененным моей волей. Они так и не поняли, почему им всегда не хватало Одаренных, хотя они без устали плодили их. Я постоянно давал благословение все новой знати, заставлял империю расширяться, рыскать по миру в поисках свежей крови Одаренных, чтобы удовлетворить жажду вечной жизни. И все впустую — из-за тебя и твоих присных. Наверное, это происки волка. Впрочем, неважно.

Он воздел меч над головой, повернулся к террасам и пронзительно закричал:

— Внемлите! Во мне воскресли старые боги! В моих жилах течет великая мощь! Узрите же мое благословение!

Он ткнул кончиком меча в руку, сделал короткий, но глубокий надрез и опустил руку ко рту императрицы. Кровь закапала на губы. Поначалу женщина почти не реагировала, лишь чуть вздрагивала, но затем раскрыла рот, жадно поглощая кровь, выгнула спину. Когда императрица забилась в конвульсиях, Союзник отошел, отшвырнул меч, оторвал кусок рубахи и принялся перевязывать рану.

— Раз ты забрал мою империю, сделаем другую, — затянув зубами узел, сказал он.

Он снова подошел к Лирне. Идеальное лицо королевы застыло в маске совершенного спокойствия, лишь в дергающихся зрачках читался панический ужас.

— Она станет королевой-спасительницей, приплывшей из-за океана, чтобы избавить воларский народ от тиранической власти императрицы Эльверы, — изрек Союзник и ухмыльнулся Ваэлину. — А ты будешь ее великим и благородным генералом. Подумай об армиях, которые вы соберете вместе, о землях, которые завоюете. И во всякой захваченной земле вы отыщете мне всех Одаренных.

С лица Союзника слетели все остатки человечности, оно превратилось в перекошенную злобой мертвую маску.

— А ты принесешь их в жертву новому богу! Работа займет десятилетия, но я заставлю тебя породить сыновей с нашей игрушечной королевой, чтобы они продолжили твою работу. Со временем на этой земле исчезнут все Одаренные, и я смогу пойти дальше.

Он подошел к Ваэлину вплотную и зашептал:

— Серые камни были основанием нашего величия, собирателями памяти, способными передавать мысли на огромные расстояния. С ними мы создали век мира и мудрости. А затем мы отыскали черный камень и посчитали его новым благословением. О да, он раздавал великие Дары. Моей жене он дал власть исцелять, ее брату — власть прозревать время. Чудесные способности. А для меня черный камень припас проклятие. Ты представляешь, каково жить в совершенном мире, не затронутом жадностью, и обладать истинной мощью? Властью подчинить человека одним прикосновением, заставить убивать. Я не хотел этого Дара, я желал чего-то чище и больше. Но черный камень дает лишь единственный Дар, допускает лишь одно прикосновение. Выкопавшие его испытали на себе, что первое прикосновение наделяет Даром, а второе высасывает душу. Год за годом, десятилетие за десятилетием я сопротивлялся моему Дару. Я строил города, учил, распространял мудрость и ни разу не использовал свой Дар. А что в награду? Жена принесла себя в жертву, чтобы спасти племя дикарей, не способных записать своих имен. Она захотела спасти мир извращенных тварей, возомнивших себя стоящими над природой. И чем же я обязан этому миру? Что должен ему? И не настало ли время забрать свое?.. Я уже не помню имени того, кто первым прикоснулся к камню и получил могучий Дар, подобный моему и так же не используемый. Иногда он показывал его на добровольцах, держал их парализованными часами напролет. Безвредная забава. Но я увидел в ней преграду на пути силы, данной мне. Со временем мы сделались близкими друзьями. Годы изнурили его, он с тягостью стал думать о грядущей немощи. Не стоило большого труда подбить его на последний риск, второе прикосновение к камню. Ведь это избавило бы его от великой боли, превратило бы тело в пустую оболочку, а Дар остался бы в крови.

Он помолчал.

— Конечно, я не знал, вообще не представлял, что именно я выпускаю в мир. Видишь ли, мы дотянулись до чего-то чужого. Притрагиваясь к черному камню, мы касались другого мира, где царит то, что вы называете Тьмой: бесконечный черный хаос. Когда могучая душа коснулась камня, лопнула преграда между мирами, и чужое выплеснулось в наш мир, заразило его, словно чума, вцепилось в людей, просочилось в кровь и создало ловушку для пораженных душ. Вошедший в кровь Дар заставлял людей с каждым поколением порождать все больше Одаренных. Мы ведь и сотворили души, дали им возможность существовать после смерти тела. Мы создали ваше место за Порогом и то, что сохраняет там души. Теперь они питают меня, держат на цепи в извечной тюрьме. Я изо всех сил пытался воздержаться, но даже в том месте, где нет форм, чувств и ощущений помимо лютого холода, голод и животное желание питаться необоримы. Теперь там не останется душ, и я погибну от голода, если захочу сбросить эту плоть.