Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди

В это время несколько солдат по приказу своего командира наполнили мехи нефтью и разлили ее двумя длинными полосами вдоль дороги в лагерь. Потом командир взял у одного из своих людей горящую лампу и поднес пламя к концам полос. Тут же поднялись две стены огня и со скоростью мысли распространились вдоль дороги до лагерных ворот. Все только рты разинули. Странное вещество еще долго продолжало гореть, подняв две густые зловонные дымовые завесы и распространяя невыносимый жар.

Александру тут же захотелось принять ванну, чтобы избавиться от этого запаха, который проник даже в волосы. Пока Лептина его мыла, он завел разговор с Гефестионом, Птолемеем, Каллисфеном, своим новым массажистом Афинофаном, прибывшим из Афин, и его помощником, юношей по имени Стефан.

– Насколько я могу судить из увиденного, – сказал царь, – эту нефть можно использовать в качестве оружия. Представляете эффект, если ее швырнуть на врага!

– Я слышал, что нефть для этого не годится, – вмешался массажист, в юности посетивший несколько уроков философии. – Ведь она производит совершенно необычный огонь. Огонь, как всем известно, – это элемент эфирный, небесный, который, проходя через воздух, источает тепло и свет. А нефть появляется из земли и горит только в соприкосновении с совершенно сухой землей пустыни или же с влажной и жирной, как на юге Вавилонии. На субстанции промежуточной влажности, такой как человек, она никогда не загорится.

– Эта гипотеза представляется мне несколько поспешной, – возразил Каллисфен. – Умственные категории трудно приложимы к отдельно взятым физическим проявлениям, которые зависят от множества случайных составляющих, невыражаемых количественно, и, кроме того…

– Я уверен в том, что говорю, – перебил его Афинофан, в то время как Александр вылез из ванны и Лептина стала вытирать его льняным полотном, – и мой помощник Стефан, который, так же как и я, слушал уроки моего учителя софиста Гермиппа, поддерживает этот тезис.

– До такой степени, что я готов сам продемонстрировать этот опыт прямо здесь, у всех на глазах! – воскликнул юноша, возможно, просто для того, чтобы заслужить признательность Александра.

– Мне не кажется, что стоит пробовать, – сказал царь. – Лучше оставить подобный вопрос без ответа.

Но юноша настаивал, и его поддержал Афинофан, продолжавший длинно и нудно развивать философские теории. Сказано – сделано: слугу послали за нефтью, и молодой Стефан начал с большой осторожностью умащать себя ею, словно это было оливковое масло.

– А теперь, – объявил Афинофан, беря лампу, – я вам покажу, что на человеческом теле, то есть на субстанции промежуточной влажности, нефть не загорится.

С этими словами он поднес пламя к телу юноши.

Никто и глазом моргнуть не успел, как Стефан превратился в сплошной огненный шар страшной силы и жара. Несчастный отчаянно закричал. Все схватили ведра и прочие сосуды и стали поливать его водой из ванны, которая, к счастью, была под рукой, но погасить пламя оказалось нелегко.

Александр велел немедленно позвать Филиппа, чтобы тот позаботился о юноше, употребив свои мази от ожогов. Ценой больших усилий удалось спасти ему жизнь, но бедняга остался изуродован до конца своих дней и всегда страдал слабым здоровьем.

Каллисфен посоветовал больше не заниматься этим зловонным веществом, прежде чем его дядя Аристотель не изучит его основательно и не откроет, каковы на самом деле его свойства.

На следующий день все двинулись в путь.

По мере продвижения степь постепенно уступала место все более тучным и плодородным землям, орошаемым десятками каналов, связывавших берега Тигра и Евфрата. Местность усеивали многочисленные деревни, где крестьяне уже начинали готовить землю к следующему севу.

Когда войско останавливалось, местные правители приносили в дар местные яства – в частности, приятную на вкус и освежающую пальмовую сердцевину. Пальмовое же вино, наоборот, оставляло тяжесть в желудке, а главное – головную боль, но большого выбора не было: обычное вино, даже лучших сортов, в этом климате не сохранялось, а вода часто была не слишком хороша для питья. Зато эти края изобиловали превосходными, исключительно вкусными финиками и гранатами.

Встречались также обширные участки, затопленные водой. Крестьяне сами затапливали их, возводя на каналах запруды, и такая практика показалась Александру довольно странной. Каллисфен разузнал об этом подробнее и сообщил, что таким способом они вымывают из земли соль, которая образуется на поверхности из-за страшной жары. Так земля сохраняет свое плодородие.

– Они искусственно добиваются того, что Египет получает естественным путем от разливов Нила, – заметил Птолемей. – Наверное, это особенность жарких краев. Однако удивительно, что ни в Тигре, ни в Евфрате не водятся крокодилы. Наверное, эти животные могут жить только в водах Нила.

Неарх не согласился:

– Вовсе нет. Я слышал кое-что от одного человека из Массалии[41], который плавал за Геркулесовы столбы вдоль африканского побережья до устья одной реки – туземцы называли ее Хрет. Эта река была полна крокодилов.

– За Геркулесовы столбы… – вздохнул Александр. – Человеческая жизнь слишком коротка, чтобы увидеть весь мир!

И ему подумалось об Александре Эпирском и его неотомщенной смерти в землях Гесперии.

В последние дни пути их поход все больше превращался в парад, поскольку вдоль дороги толпами собирались жители, чтобы посмотреть на своего нового царя и поприветствовать его криками. Но все возможные чудеса и ожидания превзошло грандиозное зрелище, когда на горизонте, сверкая на солнце, поднялись стены, башни, пирамиды и сады самого знаменитого города в мире – Вавилона!

Глава 17

Город сам вышел навстречу молодому завоевателю, словно дивясь на сказочное явление. На десять стадиев вдоль дороги столпились тысячи юношей и девушек, которые бросали цветы перед конем Александра. Величественные ворота Иштар в сто футов высотой, украшенные эмалевыми изразцами с фигурами драконов и крылатых быков, с каждым шагом царя и его солдат, облаченных в лучшие доспехи, нависали как будто все более внушительно.

На башнях по обеим сторонам от ворот и на огромных стенах, таких толстых, что позволяли одновременно проехать двум квадригам, толпился народ, стремясь посмотреть на нового царя, который менее чем за два года три раза разбил персов и срыл до основания десятки хорошо укрепленных крепостей.

Жрецы и знать встретили Александра и сопроводили в святилище, дабы принести жертвы богу Мардуку, который обитал на вершине Эсагилы, грандиозного ступенчатого храма, возвышавшегося своей громадой посреди широкой священной площади. По ступеням, что вели с площадки на площадку, Александр вместе со своими полководцами на глазах у необъятной толпы поднялся до самого верха, где стояло золоченое ложе бога, его земная обитель.

С вершины этого сооружения царь смог обозреть впечатляющий вид величественной метрополии. Внизу простирался Вавилон со всеми своими чудесами и бесконечным поясом стен,