500 великих загадок истории - Николай Николаев

А дело, вероятно, выглядело так. 7 ноября одолеваемая очередным приступом ревности Луиза появилась в доме Кобылина на Страстном бульваре в тот момент, когда там была Нарышкина. Произошла разборка, полная взаимных угроз и оскорблений. «Будешь ревновать – убью тебя кинжалом», – орал наш герой. И недолго думая, схватив тяжелый подсвечник, запустил им в висок ревнивице. А на всякий пожарный, как сейчас бы отметили в газетной хронике, сделал «контрольный» перерез горла. Затем он приказал слугам оттащить тело усопшей подальше от дома, что и было выполнено. Полы в доме вымыли, подсвечник водрузили на место. Старинный фамильный подсвечник с монограммой «С-К» в 1992 г. ушел на одном из аукционов за бешеные деньги.

По материалам К. Палермо

Алексей Петрович Ермолов, генерал «с обликом рассерженного льва», был человеком во многих отношениях необыкновенным. Подобно йогам, он умел управлять биением собственного сердца и как-то раз – шутки ради – вовсе остановил его. Шутка, впрочем, получилась неудачной: самому же генералу пришлось «оживлять» беднягу доктора, который, не нащупав у всероссийской знаменитости пульса, бухнулся в обморок…

На поле брани Ермолов был отчаянно смел, а в обращении с власть имущими независим и даже дерзок.

Солдаты уверовали, что Ермолов «заговорен» от пуль и потому так безрассудно храбр. И еще блуждали слухи, что генерал будто бы обладает способностью видеть будущее. Так, в ночь перед Бородинской битвой Алексей

Петрович предсказал своему другу, молодому генералу Кутайсову, что тот найдет свою смерть «от пушечного ядра». Предсказание сбылось.

Дмитрий Ерофеевич Остен-Сакен прослужил в армии больше полувека, прошел 15 военных кампаний, участвовал в 92 боевых делах, украсил себя полным набором всех мыслимых военных наград и… не получил за все время ни единой царапины!

Отставленный от службы, Ермолов поселился в Москве, в собственном доме на Пречистенке.

Что-то необыкновенное случилось в 1809 г. Генерал-майору Ермолову, тогда человеку совсем еще молодому, поручено было произвести некое служебное дознание в городке Жавтень Подольской губернии. Генеральская бричка долго тащилась по непролазной грязи, пока наконец Алексей Петрович не добрался до места. Запалив свечи, Ермолов разложил на столе привезенные бумаги, набил трубку и предался задумчивости… Вдруг повеяло будто бы сквозняком, пламя свечей согласно качнулось. Генерал поднял глаза. Посреди комнаты стоял некто – седовласый, «в мещанском сюртуке».

– Открой-ка чернильницу, – велел он Ермолову. – Чистая бумага перед тобою… Обмакни перо.

Сам не зная почему, генерал повиновался. «Мещанин» же, которого седые космы делали странно похожим на постаревшего льва, продиктовал первую фразу:

– Подлинная биография. Писал генерал от инфантерии Ермолов.

Седой диктовал, генеральское перо едва поспевало за ним. Долго ли, коротко ли все это длилось – Ермолов не знал. Он утратил чувство реальности… Наконец на бумагу легло самое последнее: число, месяц и год его смерти.

– Вот и все, – сказал «мещанин». – Теперь мы с тобою расстанемся… до времени. Но прежде ты должен обещать мне, что будешь молчать о сегодняшней нашей встрече ровно 50 лет.

Портрет генерала Ермолова

– Обещаю, – тихо вымолвил генерал.

Ермолов вернулся в кабинет, еще раз перечитал написанное, осенил себя крестным знамением и погасил свечи…

Об этой истории генерал через 50 лет рассказал капитану артиллерии Бергу, сообщив, что проживет еще 2 года.

Некоторое время оба молчали. Затем капитан спросил:

– Алексей Петрович… А вы б узнали сейчас того «мещанина»?

– Еще бы! Так полвека и стоит перед глазами.

– Ну и… Каков же он из себя?

Генерал с усмешкой тряхнул седой шевелюрой:

– Видишь эту гриву? Так вот я и есть – ОН.

…Гадалка была неграмотна и не интересовалась политикой, но считалась самой знаменитой предсказательницей в Париже. Человек, стоящий перед ней, был ей незнаком: она вряд ли могла догадаться даже о его национальности – мужчина говорил по-французски без малейшего акцента. «Sire… (Государь…)», – произнесла она шепотом. Он перебил: «Почему вы так меня назвали?» Она не ответила. Не взяла с него денег. Лишь сказала: «Вас семь раз будут пытаться убить. Безуспешно. Вы погибнете от восьмого покушения».

Ни на одного русского императора не совершалось такого количества покушений, столь же кровавых, сколь и бессмысленных. При том, что Александр II был, пожалуй, самым умным и, безусловно, самым мягким правителем России последних двух веков. Масштабы его деятельности впечатляют даже сейчас: он умиротворил Кавказ, запретил битье шпицрутенами, ввел суд присяжных, организовал земские управы и отменил в стране рабство.

Разумеется, об этом странном предсказании государь вспоминал часто.

Император Александр II на смертном ложе. Художник К. Маковский

…5 февраля 1880 г. страшной силы взрыв раздался в Зимнем дворце. Динамит был заложен в комнате столяров под помещением главного караула. Над главным же караулом был Желтый зал, в котором проходил обед, данный Александром II в честь гостей: принца Гессен-Дармштадтского и его сына. Но динамита оказалось недостаточно. Было разрушено лишь караульное помещение. Организатор взрыва, столяр Батышков, скрылся… Настоящее его имя было Степан Халтурин. Это покушение было шестым по счету…

Царь не знал и не мог знать, что 1 марта 1881 г. на него будут совершены сразу два покушения.

В тот день императорская карета неслась на бешеной скорости, вокруг нее скакали казаки. На повороте кучер притормозил, чуть не задев маленького мальчика, катившего перед собой корзину на полозьях. «Метальщик» Рысаков прижался к решетке и бросил свой сверток вдогонку карете. Раздался страшный удар, все вокруг заволокло дымом. Карета осела набок, из нее медленно выходил Александр II. Он был немного оглушен, но не ранен. «Вот и седьмое покушение», – возможно, подумал он. И, слегка пошатываясь, отошел в сторону и склонился над корчившимся в окровавленном снегу мальчиком. Судороги были предсмертными, ничего сделать уже было нельзя. Император медленно побрел дальше. Второй «метальщик», Гриневицкий, медленно поднял свой сверток и отвесно бросил его между собой и императором. На этот раз взрыв был настолько сильным, что на другой стороне канала люди попадали в снег. Обезумевшие лошади волокли за собой подбитую карету. Дым не рассеивался минуты три. Александр II и его убийца сидели рядом, судорожно вцепившись руками в землю и опираясь спинами о решетку канала. Оба еще были живы… Метальщик Емельянов спрятал свою бомбу за пазуху и бросился помогать царю.