По волнам жизни. Том 1 - Всеволод Стратонов

— Вовсе не до свиданья, а прощайте!!

При дальнейших встречах Юргенс и Аргутинская теперь от меня стали отворачиваться.

Классная дама Мириманова, выдававшаяся подлипальничеством ко мне, стала так придираться и теснить мою дочь[567] — институтку выпускного класса, что жена вынуждена была ее предупредить:

— Своими придирками вы заставите меня взять дочь из института перед самым окончанием курса. Я это сделаю. Но вместе с тем я поеду к графине Воронцовой-Дашковой и расскажу ей о вашем поведении.

Струсившая Мириманова смягчила придирки.

Служащие разными способами выражали мне свои хорошие чувства. Секретарь совета С. Е. Носков, скромный труженик, часто говорил:

— Всеволод Викторович был очень требователен. Но то, что он требовал, всегда было правильно.

Швейцар Никифор устроил своеобразную демонстрацию. Прислал своего брата с ворохом настрелянной дичи. Брат вошел в кухню, положил подарок и поспешно скрылся раньше, чем прислуга успела нам об этом сказать. Этот жест благодарности был настолько искренен, что у нас не хватило духа отослать Никифору его приношение.

Мне приходилось время от времени посещать — уже в общие приемные часы — свою дочь в институте. Мои приходы вызывали слишком большое к себе внимание и со стороны воспитанниц, и их родителей, и классных дам. Никифор чутко понял, что мне это неприятно. Поэтому, едва я приходил, Никифор поспешно открывал бывшую во входном коридоре библиотеку, приглашал сюда, вместо общего зала, и сюда же вызывал дочь: мы виделись без посторонних глаз.

С институтками дружественные отношения не прекращались до моего отъезда из Тифлиса. Когда какой-либо класс, гуляющий по улицам, встречал меня, дети своими радостными приветствиями нарушали чинный порядок. То же бывало, когда они видели меня в театре из ложи, отсылку которых из казенного театра я в свое время для них наладил.

Вместо меня в институт графиней был избран чиновник особых поручений при наместнике Е. Н. Панов, который только числился, а в институте почти что не бывал.

Матросская слободка

Сухумским побережьем, в семидесятых годах, проезжал со своей свитой кавказский наместник великий князь Михаил Николаевич, брат императора Александра II. Край был тогда совсем еще дикий, дорог не было — надо было ехать верхом, — телеграфа также еще не провели. Одна лишь заболоченная местами лесная береговая полоса, о которую плескалось море.

Телеграфа не было, а между тем понадобилось сообщить наместнику о важном для него семейном событии: у него родился сын. Снарядили сухумские власти фелюгу гребной флотилии, подняла матросская команда высокий остроконечный парус — и настигла кортеж великого князя в нескольких верстах к северу от Сухума.

Обрадованный отец объявил, что та земля, на которой матросы сообщили ему радостную весть, предоставляется в дар матросам: здесь должна быть создана рыболовная Матросская слободка[568].

О даре великого князя стало широко известно. Обещание крепко засело в головы. Матросы не переставали об этом напоминать и просили об отводе обещанной им земли. К старослужившим уже гребцам флотилии, которые, собственно, и принесли великому князю весть, прибавлялись все новые и новые матросы, также просившие о земельном здесь наделе.

Между тем, дело затянулось надолго, на три десятка лет — трудно даже объяснить почему: по-видимому, лишь из‐за канцелярской волокиты. Матросы-то ждали, а обещанная им земля тем временем стала захватываться мингрельцами, выходцами из Кутаисской губернии. К морю и рыболовству захватчики — по местной терминологии, нахаловцы — никакого отношения не имели; захваченные же участки обращали в огороды или устраивали на них разные мелкие промышленные предприятия, которые обслуживают город. Местная власть, в лице начальника округа князя Джандиери, поддерживавшего тайком захват округа грузинскими народностями и вытеснение русских, этим захватам не противодействовала.

Когда я принял в свое ведение дела военно-народной канцелярии, подавших прошения кандидатов на отвод им земли в Матросской слободке набралось уже свыше сотни. Матросы просили также и об ограждении их прав на обещанную землю от нахаловцев — мингрельцев. По спискам кандидатов было видно, что не все они представляют тот доброкачественный материал, который было бы желательно пристроить здесь к морскому промыслу; но путем отбора можно было бы выделить достаточное число достойных рыболовов.

Сделал я тогда попытку сдвинуть этот вопрос с мертвой точки. Заинтересовал в этом деле Петерсона и подал доклад Воронцову-Дашкову. Граф нашел, что, раз было дано властью торжественное обещание, оно должно быть исполнено. После этой санкции мы командировали землемеров нашего межевого отдела для разбивки территории Матросской слободки на участки, с проведением улиц, площадей и пр.

Месяца через два после этого я выехал в Сухум — это было летом 1907 года[569], — чтобы проверить ход работ и наладить реализацию этого дела посредством особой комиссии из местных деятелей, которая должна была отсеять кандидатов на землю и довести дело до конца.

Были у меня еще и другие дела и, между прочим, проверка правильности постановки межевых работ. К этому времени наш межевой отдел уже был, как упоминалось, приведен в техническом отношении в надлежащее состояние, и землеустроительные работы в Сухумском округе были начаты на новых основаниях, с производством триангуляции. Две партии землемеров были отправлены для производства триангуляционных работ, и мне надо было проинспектировать эти работы.

Князь Л. Г. Джандиери

Начальник Сухумского округа, князь Леван Георгиевич Джандиери, был видным общественным деятелем. Во всяком случае, на Кавказе он был виднейшим административным деятелем среди грузин, и на него в Тифлисе и в Грузии вообще — автономисты возлагали большие надежды. Правда, он был относительно умным человеком, не лишенным, однако, восточной хитрости. Князь Джандиери был довольно богатый грузинский помещик, а по своей повадке был большой барин и большой хлебосол.