Убийство демократии - Уильям Блум

«В последние недели они убили больше своих людей, чем врагов… Командиры конкурирующих подразделений были расстреляны в гангстерском стиле здесь, в пограничном городе Пешавар [Пакистан], плацдарме для ведения войны. Продолжают поступать сообщения о масштабных политических убийствах в лагерях беженцев… Причины последней казни были связаны как с наркотиками, так и с политикой… Другие командующие в Афганистане и в приграничных лагерях просто отказываются бороться. Они конфиденциально говорят, что предпочитают [президента Афганистана] Наджибуллу жесткой линии моджахедов фундаменталистов во главе с Гульбеддином Хекматияром» [79].

Причиной несогласованных действий оппозиции явилось также разбазаривание поставляемого огромного количества оружия. Репортер Тим Уайнер (Tim Weiner), проводивший журналистское расследование, сообщил следующее:

«Трубопровод ЦРУ протек. Ужасно протек. Огромное количество оружия было распространено на всем протяжении одного из самых анархических регионов мира. Сначала пакистанские вооруженные силы брали из поставок оружия то, что они хотели. Потом коррумпированные афганские полевые командиры крали и продавали зенитные орудия, управляемые ракеты, гранатометы, автоматы АК-47, автоматические винтовки, боеприпасы и мины из арсенала ЦРУ, стоимостью в сотни миллионов долларов. Часть оружия попала в руки преступных группировок, торговцев героином и самой радикальной фракции иранских вооруженных сил… В то время как их войска влачили тяжелую жизнь в горах Афганистана и пустынях, политические лидеры боевиков имели прекрасные виллы в Пешаваре и большое количество транспортных средств в своем распоряжении. ЦРУ хранило молчание, поскольку афганские политиканы конвертировали оружие Управления в деньги» [80].

Среди вооружения, которое моджахеды продали иранцам, были очень современные переносные зенитно-ракетные комплексы «Стингер» с тепловой головкой самонаведения, благодаря которым мятежники сбили сотни советских военных самолетов, а также по меньшей мере восемь пассажирских самолетов. 8 октября 1987 года революционная гвардия на иранской канонерской лодке попыталась использовать такой «Стингер» против американских вертолетов, патрулирующих Персидский залив. Но ни одна ракета не попала в цель [81].

Ранее в том же году ЦРУ заявило Конгрессу, что по крайней мере 20 процентов его военной помощи моджахедам было разворовано повстанцами и пакистанскими чиновниками. Обозреватель Джек Андерсон (Jack Anderson) в то же время заявил: по его оценке, утечка составила около 60 процентов — один из лидеров мятежников рассказал помощнику Андерсона во время его визита к границе о своих сомнениях, что даже 25 процентов оружия попали в нужные руки. Если у моджахедов действительно был дефицит оружия по сравнению с правительственными силами, как подразумевал Джордж Буш, то ясно, что одной из основных причин этого было воровство. Тем не менее ЦРУ и другие представители администрации рассматривали подобную ситуацию просто как ведение бизнеса в этой части мира [82].

Как и многие другие клиенты ЦРУ, повстанцы финансировались при помощи незаконного оборота наркотиков, однако Управление, по-видимому, было не слишком обеспокоено, пока это делало его мальчиков счастливыми. Командиры моджахедов в Афганистане лично контролировали огромные поля опиумного мака — сырья, из которого получают героин. Поставляемые ЦРУ грузовые автомобили и мулы, которые возили оружие в Афганистан, исполь-зовалисьдля транспортировки части опиума в многочисленные лаборатории вдоль афгано-пакистанской границы, где в сотрудничестве с пакистанскими военными обрабатывались многие тонны героина. Приблизительно от одной трети до половины всего произведенного героина ежегодно потреблялось в Соединенных Штатах и три четверти — в Западной Европе. Официальные лица США признали, что в 1990 году они не смогли провести расследование и принять меры против наркотрафика, поскольку не хотели обидеть своих пакистанских и афганских союзников [83]. В 1993 году сотрудник Управления по борьбе с наркотиками США назвал Афганистан Новой Колумбией мира наркотиков [84].

Война, со всеми ее мучениями, продолжалась до весны 1992 года — еще три года после того, как ушли последние советские войска. Соглашение о прекращении поставок оружия, которое было достигнуто между Соединенными Штатами и Советским Союзом, в настоящее время вступило в силу. Две сверхдержавы отказались от войны. Советского Союза больше не существует. Война в Афганистане повлекла за собой более миллиона смертей, три миллиона инвалидов и пять миллионов беженцев — в общей сложности приблизительно половина всего населения Афганистана.

Поддержанное ООН перемирие должно было передать власть переходному правительству коалиции до выборов. Но этого не произошло. Кабульское правительство, среди продовольственных бунтов и восстаний практически распавшейся армии и боевиков, штурмовавших столицу, установило в Афганистане первый исламский режим, хотя страна стала независимой еще в середине XVIII века.

Ключевым событием в падении правительства стал переход на сторону моджахедов генерала Абдула Рашида Дустума (Abdul Rashid Dostum). Дустум, которого ранее американские СМИ называли «коммунистическим генералом», теперь превратился в «экс-коммунистического генерала».

Моджахеды победили. И теперь обратили всю свою ярость друг против друга. Ракеты и артиллерийские снаряды уничтожали целые кварталы в Кабуле. Так, в августе были убиты или ранены, по крайней мере, 1500 человек, в основном мирные жители. К 1994 году число жертв этой второй гражданской войны достигло 10 тысяч. Из всех лидеров моджахедов только Гульбеддин Хекматияр настаивал на применении военной силы в таких масштабах и не шел на компромисс.

Роберт Ньюман (Robert Neumann), бывший посол США в Афганистане, делился своими наблюдениями, описывая это время:

«Хекматияр — сумасшедший, экстремист и очень жестокий человек. Он был создан пакистанцами. К сожалению, действия нашего правительства играли на руку пакистанцам. Мы поставляли деньги и оружие, но они [пакистанские власти] преследовали свои политические цели».

Вашингтон был очень обеспокоен тем, что Хекматияр придет к власти. По иронии судьбы, они боялись, что если ему это удастся, бренд экстремизма начнет распространяться и дестабилизировать обстановку больших групп мусульманского населения в бывших советских республиках, вызвав тот же страх, который был одним из главных мотивов советского вмешательства в афганскую гражданскую войну [85].

На руку Хекматияру сыграло и то, что «коммунистический генерал» Дустум в конце концов примкнул к нему.

Сулейман Лейек (Suleiman Layeq), человек левых убеждений, поэт и «идеолог» свергнутого режима, наблюдал из своего окна, как город кишел моджахедами. Они занимали одно здание за другим. «Они без исключения, — сказал он по их поводу, — идут по пути фундаментального ислама, добиваясь его целей и решая его задачи. И это не ислам. Это своего рода теория против цивилизации, против современной цивилизации» [86].

Еще до прихода к власти моджахеды запретили все немусульманские объединения. Вводилось все больше новых законов: в Исламской Республике был запрещен алкоголь, женщины не могли выходить на улицу без чадры, нарушения наказывались порками, ампутациями и публичными казнями. Причем это исходило и от более «умеренных», чем Хекматияр, исламистов.