Девятое Правило Волшебника, или Огненная Цепь - Терри Гудкайнд

И порядка в этом лагере было намного больше. Этому способствовала отчасти сухая погода; под дождем любой лагерь выглядел бы уныло. Но в первую очередь во всем заметен был хозяйский, заботливый подход. Лошадей держали в загонах, где они не могли случайно причинить ущерб людям и имуществу. Фургоны не загромождали проезды, а располагались по сторонам.

Усталость после перехода чувствовалась в людях, но палатки стояли правильными рядами. В войсках Имперского Ордена всякий ставил палатку где хотел, не заботясь о других. Костры здесь были небольшие и горели там, где нужно. Никто не палил огромных костров, чтобы плясать вокруг них, орать песни и куролесить.

Другое огромное различие заключалось в отсутствии пыточных шатров. Орден всегда отводил в лагере участок для пыток. Непрерывным потоком туда тащили пленников на допрос, и столько же изуродованных тел вытаскивали обратно. Крики и стоны жертв постоянно разносились по лагерю.

Здесь было тихо. Люди доедали ужин и укладывались спать. А в лагере Ордена никогда не наступала тишина.

— Сюда, — сказал один из солдат эскорта, указывая на палатки командиров, еле различимые в потемках.

Услышав конский топот, из одной палатки вышел светловолосый офицер. Видимо, его уже предупредили, что лорд Рал направляется к нему.

Ричард спрыгнул с седла и удержал офицера, чтобы не вздумал становиться на колени и кланяться.

— Генерал Мейфферт, я рад снова видеть вас, но на поклоны у нас нет времени.

Офицер склонил голову:

— Как вам будет угодно, лорд Рал.

Никки заметила, что голубые глаза генерала исподтишка обратились к Каре, когда она подошла и остановилась рядом с Ричардом. Он поспешно пригладил и без того гладкие волосы.

— Госпожа Кара!

— Здравствуйте, генерал.

— Жизнь слишком коротка, чтобы вам стоило притворяться, будто вы не дороги друг другу, — сердито бросил Ричард. — Вы должны понимать, что всякая минута, проведенная вместе, драгоценна, и нет ничего дурного во взаимной симпатии. Это ведь тоже разновидность свободы, а мы боремся за свободу, не правда ли?

— Да, лорд Рал, — ответил несколько озадаченный генерал Мейфферт.

— Мы приехали сюда в связи с рапортом, присланным вами, насчет раненой женщины. Она еще жива?

Молодой генерал кивнул.

— Последние пару часов я не проверял, но вечером была жива. Мои хирурги оказали ей помощь — но рана тяжелая, и их умения не хватает. Она ранена в живот. Ей предстоит долго и мучительно умирать. Но мы думали, что она умрет раньше.

— Как ее зовут, знаете? — спросила Никки.

— Пока была в сознании, она отказывалась назваться — но потом, в бреду, когда ее спросили снова, сказала, что ее зовут Тови.

Ричард взглянул искоса на Никки и спросил:

— Как она выглядит?

— Пожилая полная женщина.

— Похоже, — сказал Ричард и растер лицо рукой. — Нам нужно увидеть ее. Немедленно.

— Тогда пойдемте, — сказал генерал. — Я проведу вас.

— Погодите! — остановила его Никки.

— Что такое? — резко обернулся к ней Ричард.

— Если ты явишься к ней, она ничего не расскажет. Мы с Тови не виделись уже очень давно. В последний раз я еще была рабой Джеганя, а она избежала этой участи. Я могу поговорить с нею так, что она откроет всю правду.

Никки видела, что Ричарду не терпится добраться до одной из виновниц похищения его любимой женщины. Он верил в это. А сама Никки уже не знала, чему верить. Сейчас ей пришло в голову, что она не хочет верить в реальность этой женщины просто из-за того, что она сама хотела быть на ее месте.

— Ричард, — подойдя к нему вплотную, сказала она тихо, — позволь мне сделать это. Если ты пойдешь к ней, то все испортишь. Я же могу заставить ее говорить!

— Каким образом?

— Слушай, ты хочешь узнать, что случилось с Кэлен, или тебе больше нравится спорить со мной?

Он поджал губы и махнул рукой.

— Ладно, даже если ты вздумаешь выдергивать ее кишки по дюйму в минуту, мне все равно. Главное — узнай все подробно!

Никки коротко коснулась его плеча и пошла за генералом. Однако в лагере было уже так темно, что вскоре она приблизилась к нему и пошла рядом. Она уже понимала, почему Кара находила его привлекательным. Он был одним из тех красивых, открытых людей, которые не умеют лгать.

— Да, кстати, — спохватился он, почувствовав ее взгляд, — я — генерал Мейфферт.

— Бенджамин, — добавила Никки.

Он остановился посреди темной дорожки, удивленный:

— Откуда вы знаете?

— Кара рассказывала мне про вас, — улыбнулась Никки. Бенджамин словно прирос к месту. Она взяла его за руку и повела дальше. — А морд-сит редко отзываются о мужчинах с таким уважением.

— Кара отзывалась обо мне с уважением?

— Конечно. Она любит вас. Но вы и так это знаете.

Заложив руки за спину, генерал пошел вперед.

— Тогда, значит, вам известно, что я много думаю о ней.

— Конечно.

— Но, простите, кто же вы, если позволено узнать? Лорд Рал, к сожалению, вас не представил.

Никки, помедлив, ответила:

— Возможно, вы слыхали обо мне. Меня называют госпожа Смерть.

Генерал Мейфферт споткнулся и чуть не поперхнулся словами. Он так закашлялся, что лицо его покраснело.

— Госпожа Смерть? — наконец выдавил он. — Люди боятся вас даже больше, чем самого Джеганя!

— И не без оснований.

— Именно вы захватили лорда Рала и увели его в Древний мир?

— Верно, — спокойно сказала она.

Какое-то время он шел молча, обдумывая новость.

— Я полагаю, что вы с тех пор изменились, иначе лорд Рал не общался бы с вами.

Она только улыбнулась в ответ, загадочно и лукаво. Скрыв неловкость, он указал рукою направо:

— Нам сюда. До палатки, где лежит раненая, уже недалеко.

Никки придержала его за локоть. Она не хотела, чтобы Тови издалека услышала ее голос.

— Беседа займет немало времени. Пожалуй, вам стоит вернуться к Ричарду и передать, что он пока может отдохнуть. Да и Каре отдых не помешает. Почему бы вам не позаботиться об этом?

— Что ж, я могу этим заняться.

— Отлично. Но имейте в виду, генерал, если моя подруга Кара не уедет отсюда с улыбкой, блуждающей на губах, я вас заживо растерзаю.

Его глаза округлились. Никки не смогла сдержать улыбку.

— Это фигуральное выражение, Бенджамин. — Она приподняла бровь. — У вас целая ночь впереди. Не тратьте время зря!